Девять жизней. Осень. Лучшее

И коктейль-острот-этих-тонких смыслов резковат, но не так уж плох.

Меня пишут стихи. Я перо-разноцветного-настоящего им вручила,
И поэтому бьется-рвётся от каждого-вдохновителя трепетом жила.
Где угодно – забитое людом такси. Или тихий-до грома лес,
Я поймаю. Поймают меня стихи, отправляя в страну чудес.

Меня пишут стихи, наплевав на гнёт от чужих-перекрученных глаз.
Чуждо им прерывать ослепительно-кардиограммный души-рассказ.
Меня пишут. А я всегда. С новой строки. Свежий лист.
Меня пишут стихи. Не дают укатиться кубарем-камнем вниз.

«Девочка, милая! У тебя на руках два билета в жизнь…»

Девочка, милая! У тебя на руках два билета в жизнь.
Кружится в танце-слов хрупко-сшитое полотно надежды-вечера,
Буйных молний-снов ошарашит. Ни капельки человечьего
Не оставит тебе-душе. Ну, а ты уж там – всеми канатами-нервами крепко держись!

Девочка, милая! У тебя рядом в зале зрительном занято место,
Но никто не сидит на нем, хоть звонок уже дали третий – скоро сцена завертится лицами.
А ты с клокотанием-сердца мелом-судеб-проворных рисуешь околонесмываемые границы,
И стараешься врать. Прямо вглубь. Прямо через препятствие «честно».

Девочка, милая! А внутри – шкаф-вещей-фраз поделён в аккурат – надвое,
И болтаются вешалки полупустыми-будущих дней-одежд,
А пока… Разрисуют радугу-настроение исключительно цветом беж.
Только ты – для себя. Девочка. Только небо твоё – оглушительно-звездопадное.

«Дайте, please, несвободным свободу!..»

Дайте, please, несвободным свободу!
Побегут в столовую-желаний, разинув рты,
Освободив заранее-впрок до грехов голодные животы,
И раскинув-распяв гордость – испражнять новый свет где угодно.

Дайте, please, полкило надежд на каждого-мёртвоорущего,
У него в карманах – залатанная тоска, да криков на целый город.
Пусть подключит к столбам-электроэнергии свой нервнотекущий провод
И воротит в себе мысль-гранит, рассыпая в злато-песка.

Дайте, please, борцу упрямому – тыщу воинов и преград на одного,
Ему скучно в доспехах сидеть в углу маленькой кухни 3*4.
Ох, как хочется изливать свою кровь великую за весь мир и во всем мире,
А потом наслаждаясь снимать на фронтальную камеру околоплодное-сети-кино.

Дайте, please, по вере каждому. Но только тому, кто истинно.
Кто не бежит за очередным стаканом вина-пошлости в дверь соседнюю,
Кто не туманит мозг юным-смелым-вылупившим только-только своё мнение.
Дайте по вере каждому, кто эту веру через чужие поверья выстоит.

«Стихи. Кофе. Ты. Зависимости у меня три…»

Стихи. Кофе. Ты. Зависимости у меня три.
Три крючка-кукловода, цепляющих изнутри нитками чувств.
Кот мурлычет. И его «тр-тр» муссом в сердце моё – густо,
Мысли-снов-прошедшей ночи кричат оглушительно: «Плиии!»

Тихо-нежно новый день принесет тревожный прах в ладонях,
Обожжет поцелуем солнца, поджарит с двух сторон душу до румянца.
Знаешь, мне не нужно рифм-бардовых-от ран и стихотворного глянца.
Нужен ты. Открытый. Искренний. Не запутанный в собственных мнимых-паролях.

Три зависимости: ты, кофе, стихи.
Разбудите в любое время: я знаю, чего хочу! О чем думаю,
С головы на ноги. И обратно. Переверну. Выкину. Снова затолкаю душу юную.
Если мы – не такие, как все. Это вовсе не значит, что мы плохи.

«Небо. Панцирем черепашьим падает мне на плечи лёгкие…»

Небо. Панцирем черепашьим падает мне на плечи лёгкие.
Воздух чуть осенним вдохом заполняет простор-лёгкие.
Лето не мёртвое вовсе – во мне ещё дышит-густым августом жадным
Вперемешку с бисером-мыслей от посиделок с ночной прохладой.

Кто я? Со стороны смотрю – вроде все также привычно-не ново.
С головы до пят – узнаю. И каждое отсебятину чувствую слово.
Кто ты? Тоже всем сердцем знаю – рядом, близкий, сыпятся искры.
Перетекают мысли твои и мои в самый исток горной реки-чистой.

Здравствуй, Муза! Спасибо, милая. Мне без тебя – как без жизни Вселенная,
Если двери открыты мои, то ты не стесняйся, иди первая.
Если в душе «закрыто» – смело клинок-рифм доставай из ножен,
Каждый шаг-стихов без тебя уныл, тосклив и невозможен.

А небо изменчиво. Ну и что. Сейчас оно звёзды выплюнуло – горошины.
Все мы внутри добродетели. Все до скрежета дел-от руки хорошие.
Всем нам только хочется – верить в себя, в людей и в чудо-блестящее.
И только поэтому нам остаётся волком выть на Луну-настоящее.

Другу – Верочке

Всё-таки кофе, Верочка —
Аромат ни с чем не сравнить,
Ну и пусть
Седая ночь безликая
Шепчет: «Вредно-вредно».
А в душе моей та же девочка
В косы ленты вплетает нить,
Хоть у этой девочки