Спеши прислушаться к дождю

Наша изолированная крепость находится у подножья голубой скалы с белыми переливами, напоминающими стекающие с вершин пенящиеся водопады. Идеальные альпийские луга чередуются с тонкими полосками лесов, с каменистыми пустынями и осыпями. Наш дом представляет собой утепленную юрту с печью внутри и достаточно большим ободом в крыше, которая существует в качестве свето – дымового отверстия. В июле, когда температуры достигают самых низких своих показателей за целый год, без минимального отопления никак не обойтись.

Но я, по праву старшего ребенка в семье, занимаю отдельную юрту. Всего их на нашей территории находится три. Одна, главная, где живут младшие сестры с родителями, другая – для гостей, она в три раза меньше главной, третья – самая первая юрта, которую построили родители, по размеру она ненамного меньше той, что для гостей. Её я и занимаю на теплое время, ближе к холодам перебираюсь к семье, так как в моем обиталище как таковая печь отсутствует.

Но я люблю свой маленький уголок. Свою большую кровать с любимым кашемировым пледом в крупную клетку серого и белого цвета, закрывающим кремовое постельное белье, бордовые плетенные тумбы с двух сторон стоящие около постели и деревянный стол с двумя стульями, сделанные моим отцом из древнего хвойного дерева каури. Дизайн всех юрт вполне можно считать современным. В этом плане мама очень постаралась. Юрта, в которой я расположилась, имеет алые рейки, скрепленные между собой по диагонали, косой клеткой, чтобы получились отверстия в виде ромбов. Делалось это сыромятными ремнями из шкуры скота, которые предварительно связывались в узлы.

Поэтому – то изнутри помещение выглядело очень оригинально. В нем прекрасно сочетался темно – красный каркас с подобного цвета мебелью. Но, при этом, не было перебора красного цвета, так какхоллофайбер, который стелется на каркас поверх, подушки на стульях, ковры с черными узорами, посуда – всё было белого цвета.

Я вбежала к себе, обтерла лицо и шею мокрым полотенцем, и снова отправилась на улицу, сменив лишь потную толстовку с нашивками в виде авокадо на черную ветровку. Обойдя юрты с западной стороны, через пару минут я оказалась в винограднике. Он представляет собой большое множество шпалер, между которыми натягивается плотная проволока в несколько рядов. В середине каждых двух шпалер располагается по два – три куста винограда.

Наша плантация считается не самой большой, но работы на ней всегда хватает. Всё – таки двадцать четыре ряда, которые занимают около двух тысяч квадратных метров. Каждый куст следует освободить от пасынков, следить за общим состоянием растений, чтобы успеть оказать помощь вовремя, если вдруг появятся инфекционные заболевания или вредители.

Сегодня моей задачей стало освободить хотя бы одну треть шестого ряда от сорняков, чтобы стрелка, на которой развиваются плодовые побеги, могла спокойно разрастаться. На лозах уже висят крупные грозди винограда различных сортов, так что созревание не заставит себя долго ждать, и сбор урожая начнется уже в конце этого месяца.

Конечно, едва ли хватает рук, чтобы успевать ухаживать за всем этим, но к нам часто приезжают «родственники», такие же отшельники, как и мы. Они помогают нам, затем мы, когда нужно, помогаем им. И делается это не из – за выгоды. Люди, ведущие такой образ жизни, отличаются особой добротой. Мы стараемся встречаться с ними как можно чаще. Ведь только тогда происходит процесс, которого зачастую не хватает в таких условиях. Общение.

В горах, конечно же, нет работы, так что хозяйство – главный кормилец нашей семьи, виноградник является основным способом заработать деньги. Едва ли мы употребляем что – то в пищу, почти сто процентов урожая уезжает в город. В среднем, нам удается продать около ста пятидесяти килограмм винограда за год, по цене не превышающей среднюю –пять новозеландских долларов за килограмм.

Еще у нас есть курицы и пара овец, а также одна из главных страстей моей мамы – немецкие доги. Про одного из наших защитников я уже говорила ранее. Дарси, моя дорогая и самая любимая девочка на свете, подарила жизнь своим щенкам, пожертвовав собой. Они получились очень интересных окрасов, светло-коричневые, с темными полосами, буквально напоминали тигрят. Троим из них мы нашли добрые руки, остальные четверо остались с нами. Тогда мама четко решила начать заниматься разведением этой породы. Таким образом, на данный момент у нас пять взрослых собак и девять щенков, готовящихся отправиться к новым владельцам, которые исправно ждут встречи уже больше двух месяцев.

Содержать таких «добрых великанов», как их любят называть в интернете, не просто, но мама удивительно быстро решила все проблемы, когда стала снимать с ними забавные ролики на телефон и выкладывать в соц.сети. Популярность взлетела до небес, появилось много людей, готовых заплатить очень большие суммы за одного такого щенка.

Я лично созванивалась по видео со всеми покупателями, подолгу вела с ними беседы, чтобы убедиться, что наши замечательные ангелочки попадут к нужным людям. Мы не могли не полюбить мамино хобби, но папа согласился на всё это не сразу. Только когда увидел, что место расходов полностью занял стабильный доход.

Через час работы я, как обычно, выпустила кур и овец из их отдельных сараев, плотно закрыла за собой калитки и раскрыла руки для объятий. На меня летели Альра, Кита и Эрл. Два немца идеально черного окраса с переливающейся шерстью, словно у добермана, и один – белый в темных пятнах. Все трое – со стоячими ушами и мощными лапами. Высотой в холке около восьмидесяти сантиметров, на задних лапах – около метра восемьдесят, весом до девяносто килограмм.

Как только мои руки коснулись их мощных спин, по очереди поглаживаю одну за другой, я почувствовала легкое покалывание в области запястья. Обратив ладонь к себе я увидела легкую игру трех линий, слегка загоревшихся золотом. Они закруглялись в сторону друг друга, оставляя красивый узор у основания ладони. А вот и первая подпитка.

Затем я навестила щенков, вдоволь наигралась с ними, и, со смехом заставив загореться остальные маленькие прерывистые линии, идущие к локтю в виде капель и точек, нехотя удалилась. Через пару недель со многими из них уже придется проститься, малыши уже достаточно окрепли, чтобы переезжать от родителей. Эти расставания для меня всегда слишком болезненны, а что до мамы – тут уж и говорить нечего.

Забежав в главную юрту, я свернула на кухню. Эта юрта была намного просторнее других, со вторым ложным этажом, где располагалась небольшая спальня родителей. На первом этаже, за лестницей, прижатой к правой части юрты, за стеклянной перегородкой находилась комната девочек, их двухъярусная кровать, два соединенных стола с ноутбуками, книгами, и шкаф в самой дальней части. Ближе ко входу, посередине, располагался зал с большим диванном и плазменным телевизором, плюс торшеры, а в левой части – отгороженная ширмой кухня с небольшой столовой.

Вся мебель и техника были довольно дешевыми, но разглядеть это едва ли можно было. Всё, что попадало в наш дом, дорабатывалось, перекрашивалось или чинилось. Расстановка вещей в юрте настолько продумана, что наш интерьер вполне может посоревноваться с какой – нибудь пятикомнатной квартирой в центре города.

На сковороде зашипел завтрак. Я переставила её на холодную конфорку, заменив на алюминиевый чайник. С электрическим у нас всё было в порядке, просто таким способом было меньше шансов разбудить остальных. Хотя, конечно, вкусные запахи срабатывают лучше любого звука.

За круглым окном, между высоких деревьев, стало проглядывать рыжее солнце. Страна длинных белых облаков, как же ты прекрасна.

– Доброе утро, Аврора. Чем сегодня будешь нас кормить?

На кухне показался папа в своей удивительно милой пижаме, состоящей из серых штанов с маленькими лапками по всей длине и из черной футболки с сонным енотом. Они были на удивление сильно похожи, своими разлахмаченными шевелюрами и полузакрытыми глазками. Я чмокнула его в щеку и гордо ответила с лопаткой в руке:

– Яичница – болтунья! Со сливками и сыром, как ты любишь!

– Ух, ты, – его глаза засияли. – Вот это я понимаю – начало дня!

Папа умылся и сел за большой стеклянный стол, располагающийся в центре кухни. Раскрыв лежащий на нём блокнот и пододвинув ближе календарь с центра стола от вазы с огромными листьями циатеи – крупного папоротника – он стал писать свой распорядок дня на ближайшую неделю.

По маленькому телевизору, скромно висящему на одном из шкафчиков кухонного гарнитура, начался крикет, любимый вид спорта моего папы. Он тут же поднял голову и схватился за пульт, чтобы сделать громче.

– Ты посмотри, какой красавец! – прокомментировал папа, смотря на удар одного из игроков. – Нет, ну поразительно, как можно так играть? А ведь он не занимался никогда крикетом профессионально!

– Кто?

– Уильям Джонс, его частенько показывают вообще – то. Я удивлен, что ты не слышала про одного из лучших игроков Новой Зеландии!

– Всё да ты про всех знаешь.

– А как же! У этого парня явный дар. Жаль, что он не стал развивать его, играл только от школы, а затем от университета, и ушел. Его столько тренеров пыталось переманить, ух! Такие золотые горы обещали, а он не согласился.

– Почему? Разве можно было упускать такой шанс?

– Потому что для Уильяма крикет – просто хобби, представляешь? Смотрел интервью с ним на днях, так вот, он сказал, что «увлечение должно оставаться увлечением, иначе оно утратит свою значимость. Мы занимаемся чем-то не ради славы или большого богатства, ради своей души. Как только хобби станет приносить деньги, оно утратит всё – от искренности до мастерства. Я не хочу быть роботом, бьющим механической рукой, ведь тогда она перестанет быть моею».

– Ты серьезно выучил его реплику? – усмехнулась я. – Пап, ну ты даешь!

– Она сама. Золотые же слова, согласись.

– Да, что – то в этом есть.

Папа снова вернулся к своему блокноту.

–Как пробежка?

– Как никогда бодряще. Рекомендую.

– Ну, уж нет, спасибо. Мне больше по душе теплая постель и горячий кофе. Хотя, тебе не кажется, что дома прохладно? Надо будет на досуге протопить все помещения. Чайник нужно… А, ты поставила уже? Какая умница.

Папа улыбнулся, не поднимая на меня взгляда.

– Я видела Чедож.

Улыбка немного сползла с его лица. Я поставила перед ним тарелку с завтраком и френч-пресс с уже насыпанным кофем и коричневым сахаром, конечно же.

– Есть повод для переживаний?

– Нет, абсолютно никакого, – заверил он и стал что-то писать в блокноте. – Спасибо, дорогая. Ты поешь со мной?

– Конечно! Разве я куда – то тороплюсь?

Папа поднял голову и тяжело вздохнул, наблюдая с каким глупым видом я рассматриваю его вилку.

– О, да, Авроша, ты торопишься. Через минут сорок тебе нужно выехать из дома, чтобы успеть в «Wairua Ki Te Rapu I» к половине восьмого. Неужели снова забыла?

Я отвела взгляд, не желая продолжать тему. От него это не ускользнуло.

– Ты же понимаешь, как это важно.

– Понимаю, – поддакнула я и встала, чтобы налить себе чай. – Но и ты понимаешь, что это всё бесполезно.