Повелитель тлена

Очевидно, маг почувствовал мое приближение, потому как сам распахнул дверь, прежде чем служанка успела в нее постучаться.

И вот я вижу, как его губы растягиваются в той самой улыбке, слышу грудной низкий голос, приказывающий принести еще одну бутылку верильского. А лучше сразу две, чтобы потом по сто раз к нам не бегать и не отвлекать от приятного времяпровождения.

Говоря все это, высший смотрел на меня и не переставал скалиться, в то время как я почувствовала новый приступ дурноты.

Сейчас я была перед ним как раскрытая книга. Служанка бесшумно удалилась, а я продолжала стоять на пороге, не в силах пошевелиться, тщетно пытаясь заглушить в себе чувства страха и гадливости.

Улыбка сползла с лица полицейского, он нахмурился.

– Проходи. Закрой за собой дверь, – приказал резко. В два шага пересек маленькую комнатушку и, плеснув в бокал немного вина, вернулся ко мне. – Тебе нужно расслабиться, – дал он установку, после чего требовательно припечатал: – Пей. Не хочу, чтобы ты испытывала ко мне один лишь страх.

Как будто несколько капель алкоголя могли изменить мое к нему отношение. Боюсь, высшего, как и Хэймо, сегодня ждет облом в виде «невкусных» эмоций.

Вино оказалось теплым и ароматным. Приторно-сладким на вкус, словно в него добавили гречишного меда. А еще крепким, потому как после первого же глотка голова закружилась. Я пошатнулась и, если бы не маг, подхвативший меня, наверное, не удержалась бы на ногах.

Комната перед глазами начала расплываться.

Еще один вынужденный глоток, и бокал выпал из ослабевших пальцев, разлетевшись по полу тусклым крошевом, но полицейский даже не обратил на это внимания.

– Я не монстр, Ива. И не люблю, когда меня боятся, – притянув к себе, принялся он шептать мне на ухо. – Сейчас страх уйдет. И неприязнь тоже. Ну, скажи, разве я настолько ужасен? Омерзителен? Поверь, я не сделаю тебе больно. Только не такой куколке, как ты.

Горячие влажные губы скользнули по щеке, отыскали мои и принялись терзать их поцелуем. Судорожно сглотнув, попробовала отстраниться, попросить его не спешить, но не смогла произнести ни звука. Сейчас некая сила управляла мной, словно марионеткой.

Дрожащими пальцами нащупала пузырек, сжала его, убеждая себя успокоиться, не паниковать и… к своему ужасу почувствовала, как высший накрыл мою руку.

Перестав кусать и облизывать мои губы, он неожиданно отстранился и в голос захохотал. Наверное, в тот момент алкоголь окончательно затуманил мне разум. Вдруг почудилось, будто зеленые глаза мага окрасились золотом. В них полыхнуло пламя, дикое и безумное, словно передо мной был и не человек вовсе, а само исчадие тьмы. Попытка отпрянуть ничего не дала. Перехватив за запястье, полицейский снова привлек меня к себе, достал из кармана зелье.

К тому моменту я уже была ни жива ни мертва. Ужас сковал тело, проклятое вино путало слова и мысли. Я погружалась в вязкое марево; голос полицейского, его смех из пронзительно-громкого постепенно становились далекими, неясными.

– Я что-то такое и предполагал. У Истер всегда было туго с фантазией. И в постели, кстати, тоже. А ты, глупенькая, понадеялась, что так легко сможешь провести высшего. Наивная куколка.

Меня все больше засасывало в трясину беспамятства. Я чувствовала каждое его прикосновение, каждый поцелуй, каленым железом обжигавший кожу. И вместе с тем не могла сопротивляться.

Как будто меня действительно превратили в куклу.

Не помню, приходила ли с заказом служанка, не помню, как он меня раздевал, какие слова шептал. В какой-то момент все смешалось: ощущения, запахи, звуки. Я перестала что-либо чувствовать, понимать. Маг выпивал мои эмоции, а во мне билась одна единственная мысль, такая простая и четкая: чтобы он не останавливался, опустошил до конца.

И тогда все закончится. Я наконец-то смогу вырваться из плена этого мира.

* * *

Истер ненавидела ждать, не умела быть терпеливой. Да и как тут сохранить невозмутимость, когда всего в нескольких метрах от тебя твой мужчина, возможно, трахает твою же рабыню.

Актриса уже давно привыкла считать Иву своей собственностью. Так же, как и Квинтина. Она была не против делить мага с его женой, с другими женщинами – разумеется, только в ее отсутствие. Но уж точно не с какой-то приблудной девкой. Забитой мышкой, на которую и смотреть тошно. Не то что ею пользоваться.

Эмоции! Истер не хотела признаваться даже самой себе, что завидовала девчонке. Ведь у той было то, чего не могла дать магу актриса без вреда для самой себя. Это делало таких, как Ива, особенными, желанными. И Квинтин не сумел устоять перед соблазном.

За это Истер ненавидела его даже больше, чем проклятую пришлую. Джин не успокаивал, наоборот, еще больше распалял воображение, разжигал кровь. Девушка нервничала, злилась и все косилась на лестницу, борясь с искушением подняться наверх.

В этот час в таверне было полно народу, и ее исчезновения из душного зала никто бы и не заметил. А она… она только глянет одним глазком. Убедится, что Квинтин спит, а девчонка послушно бдит около его постели. Все, как и договаривались. В противном случае… Актриса сделала еще один глоток, поморщилась и, поднявшись, решительно направилась к лестнице.

В противном случае высший заплатит за то, что пренебрег ею. Предпочел ей какую-то жалкую куклу! Этого она никогда ему не простит.

И никогда не забудет.

* * *

Из зыбкого сна меня вырвало ощущение холода. Непослушное тело, будто и не мое вовсе, покрывали мурашки, тысячами острых иголочек больно впиваясь в кожу – снова и снова, – отчего захотелось повыше натянуть одеяло, закутаться в него, точно в кокон, и замереть.

Сейчас единственным моим желанием было согреться. На все остальное было уже наплевать.

Даже на то, что я обнаженная лежу в чужой постели, рядом с ненавистным мне чужаком.

Хотя нет, уже и не ненавистным. Просто обычным незнакомцем, к которому я больше не испытывала ничего. Ни страха, ни отвращения… Все прошло.

Похоже, этой ночью маг оторвался по полной. Благодаря ему теперь мной владело состояние апатии, абсолютного ко всему безразличия.

Но так даже лучше. Надеюсь, что такой я останусь надолго.

Сев на постели, зажмурилась, стараясь унять возникшую перед глазами круговерть. Мысленно, с какой-то отрешенностью, спросила саму себя, что же за пойло подсунул мне высший. Двух глотков его оказалось достаточно, чтобы мое собственное тело стало мне неподвластно.

Сложно сказать, сколько времени прошло с момента нашей встречи. Все вокруг было затянуто непроницаемой пеленой, поэтому определить, ночь еще или рассвет, не представлялось возможным. Злосчастная дымка то чуть рассеивалась, позволяя уловить в полумраке угловатые очертания мебели, то снова густела, и тогда я начинала ощущать себя слепым котенком, жалким и таким беспомощным.

Упершись ладонями в кровать, попробовала подняться, краем сознания отмечая, что простыня под рукой почему-то влажная. Узнать, почему именно, желания не возникло. В следующий миг мысль эта растворилась среди других таких же бессвязных, заполнивших мое затуманенное сознание.

Стараясь не смотреть на спавшего сном праведника мага, стала озираться по сторонам в поисках одежды, тщетно пытаясь вспомнить, где же с меня ее сняли.

Вот впереди блеснули осколки разбившегося бокала, на которые я едва не наступила. Помню, что стояла здесь вместе с проклятым высшим. А потом… Будто кто-то разорвал мои воспоминания на клочки и намеренно их смешал. Из-за чего боль в висках при попытке восстановить последние события стала еще острее.

Несколько шагов, и на растрескавшихся половицах, словно из ниоткуда, возникла светлая лужица, которая при более детальном осмотре оказалась моим бельем. Умирая от холода, кое-как натянула на себя сорочку, чулки и панталоны.

Согреться никак не получалось, меня по-прежнему трясло.

Зажмурилась, тщетно пытаясь прогнать застилавшее все вокруг марево, и снова скользнула взглядом по полу, надеясь обнаружить оставшиеся предметы своего нехитрого туалета. В глаза бросился кинжал с такой знакомой витой рукоятью, валявшийся у самой кровати. Следующее, что заметила, – это безжизненно свесившуюся руку высшего. Длинные, как у пианиста, пальцы почти касались пола. А сам полицейский… вроде бы и не спал вовсе. Остекленевшим взглядом он пялился в потолок.

Приблизилась к кровати, сама не зная зачем, подняла с пола кинжал, при этом продолжая неотрывно смотреть на высшего. Почему-то подумалось, что с этой гримасой, исказившей лицо, он выглядит еще более отвратительно. И наверное, не будь я сейчас так слаба, уже успела бы испугаться. Или изумиться, обнаружив, что вся постель с его стороны залита кровью. Закричала бы несомненно, осознав, что еще несколько минут назад спала под боком у трупа. И бросилась бы прочь, понеслась сломя голову. А может, позвала бы на помощь…

Но ничего этого я сделать сейчас была не в силах. Да и не успела бы, потому как дверь в комнату вдруг распахнулась. Жалобно взвыли петли. А следом за ними и я.

Глаза ослепило снопом света, вырвавшегося из ладони неизвестного. Кажется, метил он в меня. И не промахнулся, в один миг превратив меня из замерзшей ледышки в полыхающий костер.

Ощущение, что сгораю заживо, стало последним, что испытала, прежде чем провалиться в спасительное небытие.

Глава седьмая

– Мне бесконечно жаль, ваше сиятельство, что вы проделали такой долгий путь, и все зря, – говорил начальник полиции, исподволь поглядывая на молодого дознавателя, прибывшего к ним из самой столицы.

Высший, казалось, его даже не замечал. Сцепив за спиной пальцы, с задумчивым видом прохаживался по кабинету и не торопился поддерживать разговор. Пару раз останавливался у растопленного камина, протягивал к пламени руки и смотрел, как оно оживляет бледные кисти, на пальце одной из которых красовался фамильный перстень-печатка с изображением герба его семьи. Потом, заведя руки за спину, все с тем же угрюмым видом снова принимался мерить комнату шагами.