Боец 2: Лихие 90-е

Загорать некогда. По-хорошему, теперь настала очередь одного из этих двух на разнос. Но главное в такого рода боях – отсутствие правил. Парочка поперла на меня, совершенно позабыв об очередности, которую они нагло нарушали. Тренер, который стоял в трех метрах от нас, нарушение видел, но никак не отреагировал.

Понятно.

Я ударил друг о друга перчатки, когда двое пошли в атаку. Перекрываться во второй раз – смысла нет. В прошлой минутке один из рубак хорошо нашел мою печень своим коленом, и еще один удар туда отправит меня на скамейку запасных. А значит, единственный вариант – рубиться. Они поперли на меня, я бросился навстречу, рассчитывая донести шальной удар.

Пан или пропал.

Ставку сделал на летящее колено…

Прыжок. Удар.

Мое колено врезалось в черепушку одного из соперников, тот в последний момент наклонил голову и встретил колено лбом. Просел, отшатнулся, его тряхнуло, но на ногах пацан устоял. Я же, нанося рисковый удар, открылся и боковым зрением увидел, как его кореш выкинул в мою голову свинг. Твою мать!

Глава 3

Удар я видел, даже поднял перчатки, успел перекрыться… бил соперник, как мул копытом. И, судя по всему, пацан кое-что в единоборствах соображал. По крайней мере, заставив меня поднять руки, следом всадил очередное колено по печени – с лету, как черепашка ниндзя. От него защититься я уже не успел. Я услышал резкий сигнал свистка от тренера, и как же вовремя. Нехорошо выключаться из боя, но именно это я и сделал, полагая, что закончилась минутка.

Боль пришла не сразу, но потом накрыла меня волной. Резко дыхание перехватило, ноги подогнулись, и я грузно опустился на пол, ловя воздух открытым ртом. Нокаут от удара по печени – самое неприятное, что только можно представить в единоборствах. Ты вроде и в сознании, а острая боль лишает рассудка, ощущения как от почечной колики. Несколько минут я сидел, очухиваясь и приходя в себя. Злость брала, обидно до чертиков! Неужели я в шаге до финальной черты с дистанции сошел! Можно было чуть корпус повернуть, и удар бы пошел вскользь. Но не доработал, подготовки в новом теле не хватило.

– Живой?

Это Владимир Степаныч передо мной вырос.

Боль начала отпускать, я уселся на пятую точку прямо на пол, делая первый вдох полной грудью. Звездочки перед глазами все еще мелькали, поэтому тренера я видел размыто.

– Ж-живой, – прошипел я, все еще через стиснутые зубы.

Владимир Степаныч кивнул, по плечу меня хлопнул.

– Ну поздравляю, Боец.

– С чем? – удивился я, кривясь от отступающей боли.

Так себе – принимать поздравления по отлету в нокаут по печени.

– Ну, как с чем? С успешным завершением испытания, – пояснил тренер. – Вообще не ожидал, что ты с ходу наравне с моими соколиками сможешь биться.

Он протянул мне руку, помогая встать. Я помощь принял, поднялся, окончательно отходя. Народ из тех, кто продолжал ещё боксировать на момент моего падения, перчатки обратно складывал да шлемы. Испытание действительно подошло к концу, остались семеро… хотя почему-то шестеро.

– Завтра как штык, – бросил Владимир Степаныч и к другим парням пошел, за самочувствие справляться, понять – надо скорую или так пойдет. Я на Степаныча уже не смотрел.

Ну да, шестеро – я перевел взгляд на лавку, где после «отлета» куковали выбывшие пацаны, в себя приходили. И вот там их отчего-то было шесть. К пятерым выбывшим из четверки Танка прибавился шестой. Ему прямо сейчас пацаны в нос вату с нашатырем совали, в чувство приводили. Видать, тоже плюху словил. Получается, что на секунду или на две раньше, перед моим нокаутом, один из пацанов выбыл, и в пылу боя я даже не заметил этого. И теперь… И теперь я в команде. В команде по подготовке к соревнованиям. Есть! Начало положено…

– Поздравляю, хотя пропускать было необязательно, – послышался густой бас Танка.

Он подошел ко мне, руку протянул в знак примирения.

– А если бы я Казака не скопытнул, то был бы ты как фанера – в пролете! – заржал он, толкая меня кулаком в предплечье.

Мне все ясно сразу стало. Казак – пацан из четверки Танка, которого на лавке нашатырем откачивали. И Танк, по ходу, его вырубил… а! Вон оно что, почему свисток прозвучал, из-за которого я из спарринга выключился.

– Должен будешь! – буркнул Танк.

И пошел дальше. Я несколько секунд переваривал произошедшее – что это выходит, я-таки в «великолепную семерку» попал. Отличные новости, хоть в кои-то веки фартануло, что упал я на несколько секунд позже, чем Танк Казака вырубил. Что сказать – живем! Печень бы еще попустило…

* * *

Домой я возвращался ближе к вечеру. Пока перчатки снял, пока шлем, пока с парнями попрощался из зала и на вопросы тренера по моему спортивному бэкграунду ответил.

Вообще минут через десять после окончания жестких спаррингов все снова шутили, обнимались и братались. Дрались мы жестко, но по скорой, тьфу-тьфу, никого не забрали, обошлось, на удивление. Только пацан, которому я нос сломал, с унылым видом в травмпункт поперся, благо от зала до больницы было недалеко. В ближайший месяц в зале он теперь не появится.

День выдался насыщенным. Жизнь так и перла на полную катушку, регулярно меня на прочность проверяя. Как в одной песенке поется: «а я держусь всем назло». Впрочем, на остаток вечера хотелось избежать приключений, домой я шел с мыслями принять душ и скорее завалиться спать. Ну, может, еще до таксофона ближайшего сходить, Лидке для порядку звякнуть, чтобы узнать, как девчонка устроилась. Рубило меня основательно. Ага. Хрен мне, а не отдых, потому что получилось все как всегда…

Что-то не так… Я это понял, когда увидел открытое окно своей квартиры. Под окном на земле лежали осколки стекла. Занавеска трепыхалась на ветру, на сквозняке… как будто распахнута входная дверь. Хату, что ли, вскрыли?. Усталость у меня мигом сняло.

Соображая, что делать дальше, я огляделся, наткнулся на металлический прутик, из каких местные бабульки забор для палисадника сделали. Такая вроде бесполезная штука, но башку хулигану проломить – самый раз. Прутик вырвал, он хорошо в руку лег, но я его за пояс сунул, чтобы не мешался. Потому что через несколько секунд я уже лез по трубе к окну своей хаты, желая грабителей врасплох застать. Можно было, конечно, через подъезд пойти, но что-то мне подсказывало, что грабители, если это они, будут именно через двор уходить, чтобы перед соседями не светиться. Если так, то мы как раз лицом к лицу встретимся.

Однако, забравшись в квартиру, я увидел пустую комнату, в которой все было перевернуто вверх дном. По полу были разбросаны простыни, подушки, перевернутые стулья. В шкафу-стенке ломиком вырваны перегородки, куда обычно честной народ бабки прятал. Обшивка дивана – вообще выпотрошена…

Интересно девки пляшут. Что они искали-то здесь? По чьей наводке зашли? У меня из своего – запасные труселя, блин… какого рожна они тут собрались брать? Или, может, хозяйка чего хранила? Вытащив прутик из-за пояса, я на цыпочках прошелся до коридора, в кухню и санузел заглянул. Никого. Хотя и тут утварь на полу валяется – несколько чашек разбито, кастрюли и сковородки перевернуты. Цветок, кактус, росший на подоконнике, тоже стороной не обошли. Горшок вдребезги разбили, землю по полу развезли. Ну и дверь входная – она оказалась закрыта, несмотря на сквозняк, заходили-таки через окно.

Все верно – обнесли меня, как сидорову козу ободрали, правда, было бы что брать, а так в пустую все. Не думаю, что кому-то нужно белье не первой свежести… ну да хрен их этих грабителей поймешь. Однако в чем я был уверен, так это в том, что такие вот кражи не происходят без наводки, если не нарики работали. Но тут не похоже на наркоманов, чувствуется уверенная рука.

Паспорт!

Блин, я же все документы в хате оставил! В одном из выдвижных ящиков тумбочки. Я было бросился к ней, но в этот момент услышал шорох за дверью. Замер, прислушался, в глазок выглянул – никого. Однако звук повторился, кто-то прямо сейчас копошился за дверью.

Я пересохшие губы облизал, еще раз в глазок посмотрел и по отбрасываемой от лампы тени уловил едва заметное движение. Ага, по ходу, меня какой-то товарищ упоротый в коридоре пас. Не знаю, как у грабителя получилось так спрятаться, чтобы дверь не открывать… но тут явно было что-то нечистое. Я прутик из руки в руку переложил, вытащил ключ и в замок вставил, закусив губу – старался не шуметь и не спугнуть бедолагу. Ключ ме-е-едленно провернул, отворяя дверь и следом в коридор выскочил, размахивая металлическом прутом, как нагайкой. Вот тут-то меня и ждал неприятный сюрприз.

– Мочи гада!

– А-а-а!

Сразу с трех сторон с воплями на меня накинулись три тела, вооруженные кто чем. Я блокировал первый удар, нанесенный бутылкой, выбросив перед собой прут. Стекло разбилось, на пол, на стены и на меня брызнула вонючая жижа – паленая водка. Владимир Степаныч как нутром чуял, показав буквально сегодня, как с такими падлами, которые толпой прессуют, себя вести. Я выбросил ровно три удара – по яйцам, в коленную чашечку и в горло. Оказался гораздо быстрее своих противников, поэтому на пол коридора тут же завалились три тела. Справиться с ними, на мое удивление, удалось довольно легко. И скоро я понял почему…

– Макс? – я опустил прут, изумляясь.

Ни фига себе, как закрутилось лихо. Три тела, лежащие на полу коридора, оказались хорошо знакомыми мне бухариками, которых я совсем недавно из хаты выселил. Макс, которому я по яйцам съездил, согнулся в три погибели, рот раззявил, как рыба, на берег выброшенная, глаза таращил и всё ловил воздух беззубым ртом. Два его кореша тоже временно вышли из строя – один за ногу держался, по полу катаясь с воем, второй кашлял сухо, за кадык держась.

Я смерил своих старых знакомых взглядом и по очереди заволок их в квартиру. Дверь закрыл. Стоит поговорить.

Непонятка, по ходу, какая-то вышла… не стали бы алкаши меня обносить. На фига? Только вчера в квартире были, порядок наводили и собственными глазами видели, что ничего ценного у меня и в помине нет. Ну а Макс в хате вовсе несколько месяцев жил, и если бы хотел что-то вынести, то давно бы это сделал. Короче, не складывалась мозаика в голове, вообще ни разу.

Присев на корточки, я дождался, пока алкаши оклемаются, чтобы вопросы задать. Досталось им довольно плотно, но они ведь тоже молодцы – меня хотели мочкануть, вот я и среагировал, так что тут без обид. А то, что они не виноваты – очевидно…

– Что за херня, Макс? – сухо спросил я, когда алкаш, наконец, очухался.

Он утер липкую испарину со лба одной рукой, другой все еще за промежность держась.