Страсти болотные

Дальше обслуживание вошло в обычное русло, если не считать, что толстяк заказал столько, что хватило бы на всю бригаду браконьеров и ел, и пил он поболее своих немаленьких сопровождающих.

Даниил сразу оценил необычность ситуации, впрочем, как и его работники. Рохлинская тусовка спонтанно притихла и с любопытством поглядывала на солидных людей и их трапезу, не забывая о своей. Когда “крутые” споро отобедали и, расплатившись “зеленью”, степенно удалились, Рохля подошёл к Жорику:

– Кто такие? Выведал что-нибудь?

– Отойдём-ка в сторонку… – пугливо осмотрелся Хавакян. – Прибыли из Москвы. Толстого кличут Жуком. Дело у них в Топинске…

– Дело? – вытянулось лицо Даниила и между лопатками неприятно похолодело. – А конкретнее?

Жорик наклонился к уху Рохле и что-то прошептал, вызвав у того временное замешательство.

В маленьком городке он считал себя единственным, достойным называться модным словечком “новый русский”. Рэкет в городе не прижился ввиду отсутствия условий и предмета криминального “труда”: население малочисленное, рынок единственный и маленький, сверхбогачи отсутствуют, во всяком случае явно не проглядываются. Так что практически весь нелегальный бизнес был сосредоточен в руках Рохли и конкурентов не наблюдалось в обозримой дали. И вот – московские гости, да и ещё по такому делу! “Надо поговорить с Нилом, – решил Рохля, – тем более, по-моему, в кабинете мэра слышался его голос ”.

Пути рыболова-браконьера Рохли и бизнесмена Сироткина должны были непременно пересечься. Во-первых, они проживали в одной местности (пусть и в разных городах), а, во-вторых, были деловыми людьми и имели схожее хобби–охоту. Сироткин в те времена, правда, только приобщался и пристреливался, а Рохля считал себя уже бывалым охотником и звероводом.

К забавам солидных, уважаемых людей Нил Сироткин стал приобщаться, когда охаживал Задию. Встретившись “случайно” после рабочего дня с секретаршей Наташей, которая одновременно работала и на мэра, и на его зама, угостил девушку букетом роз и коробкой конфет. Делано засмущавшись, она приняла презенты и в приятной светской беседе, поведала Сироткину о некоторых пристрастиях своих боссов. Так Нил узнал, что Ким Ваганович в последнее время часто вспоминает охоту и намеревается осенью, на время отпуска, съездить в Подмосковье к другу, поохотиться на уток.

Нил по-джентельменски подвёз Наташу к её дому, поцеловал на прощание ручку и помог войти в подъезд. Направляясь к своему “Мэрсу” задумался: “В охоте я не силён, да и летнее время пока, не сезон для охоты… но вопрос проработать надо. Если удастся организовать развлечение, то дружба Задии мне гарантирована. Так что стоит подсуетиться!” – обдумывал Нил, садясь в автомобиль.

Переговорив со знакомыми и представителями некоторых госслужб, вскоре установил, что где-то под Топинском есть охотничьи угодья. Не откладывая направился в провинциальный городок. При въезде в город, его внимание привлёк ухоженный, европейского вида, придорожный ресторанчик с волнующим названием “Грёзы в тумане”. “В таких заведениях наверняка знают самые пикантные подробности про местную суету”, – решил Нил и подрулил к “забегаловке”.

Услужливый Хавакян не стал много распространяться в своих познаниях о топинских местах охоты, но согласился переговорить с “компетентными в этом вопросе людьми”. Пока Сироткин наслаждался кавказскими блюдами, Жорик созвонился с Рохлей.

– Солидный человек из Бургорода интересуется охотой! – заговорщицки оглядываясь докладывал Хавакян. – Обещает достойно оплатить услугу…

– Лишнего ничего не говорил? – насторожился было Даниил.

– Обижаешь, дорогой! Не первый день на этом свете живём, а но тот не спешим…

– Тогда скажи пусть подождёт, мол, через полчаса подъедет человек, который кое-что знает на этот счёт.

– Как скажешь, дорогой…

Полчаса для Нила пролетели незаметно, и их знакомство с Рохлей состоялось. Даниил сразу учуял родственную душу, поэтому поторговавшись больше для порядка (кто же откажется от знакомства с человеком близким к начальству в самом Бургороде!) пообещал организовать охоту, несмотря на то что не сезон. Слово своё сдержал, да и взял недорого.

“Вот и пригодились мои угодья”, – пересчитывая зелёные портреты американских президентов, радовался Рохля, вспоминая сколько трудов стоило ему организовать в лесочке под Топинском звероферму для диких кабанов и лосей. Проблем пришлось решить множество. Главные из них – это обслуживающий персонал и сами звери. Оградить нужную площадь леса, соорудить постройки и всё согласовать с властью – это ещё цветочки. А вот пока нашёл Михеича, бывшего егеря заповедника, что в Московской области, – знающего и покладистого мужика – споткнулся на разных прохиндеях не один раз. Потом ещё долго утрясали вопрос со зверями: то они не приживались и дохли, то слишком плодились (не успевали отстреливать), то не уживались друг с другом и т.д.

Нил подвернулся как нельзя кстати: Даниил подошёл к тому моменту, когда собирался опробовать организацию охоты на небедных любителях острых ощущений и начать собирать урожай “зелени” от вложенных средств.

В свою очередь Сироткин, чтобы не попасть впросак перед высокопоставленным другом-чиновником, решил предварительно вместе с отцом, Захаром Васильевичем, опробовать охотничьи забавы – поучиться стрелять и посмотреть, что из этого получится. Заодно показать старику свои возможности, как разбогатевшего человека.

Батька Захар охотничье ружьё видел только по телевизору, потому как всю свою сознательную трудовую жизнь провёл на заводе, даже отпуска гулял в профилактории. Предложение сына поохотиться вначале воспринял отрицательно скептически, даже не по-мужски.

– Какой из меня охотник! – засмущался Захар Васильевич как красна девица. – Я ведь и в армии служил в стройбате: генералам дачи и квартиры обустраивал. Автомат в руках держал единственный раз, когда присягу давал.

– Ничего батя, – успокаивал Нил, – как ты знаешь, у меня ситуация ещё хуже: в армию вообще не призывался! Дело это поправимое, наживное. Перед началом охоты, егерь Михеич – на его угодьях будем развлекаться – проведёт короткий ликбез, покажет: что и куда заряжать, на что нажимать, а, главное, – куда и в кого стрелять!

Захар Васильевич после таких доводов заколебался и, поразмыслив, энергично махнул рукой в знак согласия.

День выдался славный, воскресный, располагающий к активному отдыху. Конец августа был сухим, со слабеющей дневной жарой и уже прохладными ночами. Пока на “Мэрсе” мерили асфальт, степной воздух, влетающий в открытое окно, пьянил запахами пожухлой травы и скошенных хлебов. Когда же въехали в лес, то в горле сначала запершило от смеси ароматов опавших листьев, древесной гнили и сырой земли, а потом окутало лесной прохладой и хвойным смолянистым духом.

Нервничавший всю дорогу Захар Васильевич, крякнул пару раз, откашлялся, прочищая носоглотку, от чего приободрился и повеселел.

– Много народу с нами будет? – энергично поинтересовался он, потирая руки.

– Михеич да мы, – лукаво глянул на отца Нил.

– Чем меньше охотников, тем зверя легче подстеречь, – философски высказался Захар Васильевич.

Михеч оказался приветливым, невысоким, крепко сбитым мужчиной, напоминающим сказочного лесовика: длинные волосы, всколоченная борода; то ли хитрые, то ли умные серые глазки и дымящаяся трубка в зубах. Одет был в потёртый пиджак и видавшие и лучшие времена брюки, заправленные в резиновые сапоги.

“Наш человек!” – мысленно отметил батька Захар и окончательно приободрился. И не ошибся. После короткой приветственной части, Михеич толково и внятно проинструктировал новоиспечённых охотников.

Вначале основательно рассказал про ружьё: приклад, ствол, курок, мушка, зарядка патронов. Далее, используя фанерную мишень, прибитую к сосне, показал, как стрелять. Стрелком оказался отменным: дробь густо легла в центре.

– Теперь пробуйте сами! Кто первый? – попыхивая трубкой, сверкая хитроватыми глазками, протянул ружьё Михеич.

Нил хотел, было, уступить первенство в пробе стрелковых способностей отцу, но увидев, как тот побледнел и замялся, решительно взял ружьё. Уже с третьего выстрела, Нил зацепил мишень, чем вызвал одобрение егеря. Осмелел и Захар Васильевич. Когда подошла его очередь, он самоуверенно воткнул патроны в ствол, щелчкнув, залихватски привёл ружьё в боевую готовность и, припав щекой к прикладу, стал целиться… Нажатие на курок оказалось полной неожиданностью! Ружьё дёрнулось в руках, прикладом ударило в плечо и батька еле устоял на ногах. С развесистой ели, что высилась в пяти метрах левее, посыпались иголки, а мишень осталась нетронутой.

– Ты, уважаемый, не цепляйся за ружьё так крепко – оно не убежит, и не волнуйся, – сдерживая смешок, инструктировал Михеич. – И ноги поставь шире…

– Не тушуйся, батя, – поддержал и Нил. – Держи прямее ствол и про мушку не забывай.

Совместными усилиями добились, что Захар Васильевич, вспотевший, как после тяжкой ночной смены, наконец-то попал в край мишени двумя дробинками. Это его так обрадовало, что он присел на мшистую землю и попросил выпить чего-нибудь крепкого.

– После охоты, батя, а то ты и в лося не попадёшь, не то что в кабанчика, – засмеялся Нил и обратился к Михеичу. – Веди к охотничьей тропе – будем пробовать. Авось подстрелим что-нибудь, а, батя?

– Должны, – уже энергично поднялся с земли Захар Васильевич.

Собственно для охоты Михеич отгородил небольшой участок леса, куда запускал из загона требуемого зверя. Чтобы тот бежал в “правильном” направлении, прикармливал его в нужном месте. Охотники же располагались по ходу передвижения добычи и, как в тире, стремились попасть по движущейся мишени. Таким образом гарантировался результат охоты и безопасность самих охотников.

– Выпущу я вам двоих кабанчиков, этаких средних размеров, – говорил по дороге Михеич. – Надеюсь, хоть одного уложите?

– А то как же! – уверенно ответил Нил и озорно глянул на отца. – Маленько пристрелялись. Неужто в кабана не попадём, а, батя?

Тот только согласно кивнул головой. Захару Васильевичу почему-то вспомнились охотничьи рассказы известного в своё время украинского писателя-юмориста Остапа Вишни, где описаны истории и про диких кабанов. Он тоскливо глянул на высокие голые стволы сосен и поёжился.

Михеич расположил охотников порознь в кустах недалеко от заметно утоптанной тропы. Захар Васильевич оказался       ближе по ходу, а Нил в метрах ста от него: подстраховывать и добивать добычу. Батька сразу же, не дожидаясь зверя, вскинул ружьё и стал старательно прицеливаться, выбрав ориентиром маленькую ель. Лёгкий ветерок где-то высоко колыхал кроны сосен, слышался время от времени пулемётный перестук дятла и короткий перепев какой-то птички. Лесная благодать подействовала расслабляющим образом. Однако благодушное похрюкивание вывело Захара Васильевича из блаженного состояния и он, сжав ружьё ещё сильнее, до боли в глазах стал всматриваться в тропу. Чёрная тень кабана возникла неожиданно и пронеслась так быстро, что батька только крутнулся за ней и потерял из виду.

“Фу ты, тварь окаянная! Не уследил…”, – успел подумать он с досадой, когда правее раздался выстрел. Поросячий негодующий визг заставил вздрогнуть. В это время появился второй вепрь. Он остановился словно недоумевая, недовольно хрюкнул, потянул пятачковым носом и стремительно кинулся в сторону Васильевича. Батька всё же среагировал, направил ружьё на рычащую тварь и попытался выстрелить. Но оружие молчало. От волнения начинающий охотник жал не на курок а на дужку. Жал так сильно, что на пальце потом осталась красная полоска. Пока он лихорадочно соображал, что делать, время уходило, а клыкастая пасть приближалась с грозным рыком! А тут ещё и сзади послышались недвусмысленные перемещения и отчаянный визг. Ружьё выпало из рук и Захар Васильевич подсознательно вспомнил пророческий рассказ Остапа Вишни, который подтолкнул к действию…

– Ну, ты батя и даёшь! – восторгался потом Нил, когда они с Михеичем, после получаса поисков, нашли Васильевича раскачивающимся на верхушке сосны. – Никогда бы не подумал, что ты такой прыткий верхолаз.

Батька пытался говорить, но с речью, очевидно, случились проблемы: он только издавал мычащие звуки и вертел глазами. При этом опасно колыхался вместе с сосной и веткой, на которой стоял.