Крепость

Крепость
Валерий Карибьян

Во время посещения Брестской Крепости у здания казарм 125-го стрелкового полка, располагавшемся 22 июня 1941 года на Западном острове, главный герой становится свидетелем необъяснимых метаморфоз…

Валерий Карибьян

Крепость

Никакая часть или фрагмент этого рассказа не могут быть воспроизведены где-либо и в какой бы то ни было форме без письменного разрешения правообладателя.

Я вошел на территорию Крепости через Северные ворота, ступив на один из четырех островов. Путь к сердцу комплекса пролегал вдоль молчаливо стоящих западного и восточного фортов. Скрытые от глаз валами, рвами да насыпями, они как будто пытались тебе что-то рассказать. Пройдешь мимо и не поймешь, что за фрагменты кирпичных стен теряются в яркой зелени ухоженной к сезону травы.

Впереди Цитадель. Домов комсостава, располагавшихся по разным сторонам от дороги Север-Юг, проложенной вдоль линии засыпанной реки, здесь уже давно нет: они стерты с поверхности беспощадной артиллерией врага. Стерты не сразу: из окна второго этажа еще отстреливался политрук со своей женой, в момент, когда из-под груды обрушившейся стены торчали пыльные ножки их мертвых детей. Последние патроны офицер оставил для жены и себя.

22 июня 1941 года в этом месте дьявол решил организовать полыхающий филиала ада. Немецкая машина Вермахта в лице 45 пехотной дивизии тупо выжигала жизнь Брестской Крепости. Кирпичи казематов плавились, как воск. Рукотворному возведению преисподней сопротивлялись лучшие из лучших. Уничтожение гарнизона, с планом молниеносного блокирования всех четырех островов и захвата мостов для переправы частей и техники, на что командованием захватчиков самонадеянно было выделено восемь часов, превратилось в целый месяц ожесточенного штурма и обороны на разных участках. Отдельные очаги смогли подавить только к концу июля – началу августа.

Через два месяца здесь была Война.

Апрельское солнце пекло сильнее привычного для этого времени. Клубящиеся облака проплывали по синему белорусскому небу, строго взирая с высоты и читая твои потрясенные мысли. Где-то за ними всегда прячется клин усталый.

Еще перед входом в ворота мои внутренности затрепетались. А когда ноги вступили на землю, впитавшую в те дни героическое отчаянье военных и гражданских, сердце сжалось до боли и в таком состоянии на мгновение замерло.

Воздух здесь другой, нежели в городе, а ведь совсем близко, за валами, сразу за северной обводкой стоит жилая многоэтажка – и все там иное, отличное. Если бы я мог подобрать слова к описанию своих чувств… но, кажется, таких слов не существует.

Я ушел вправо, в сторону западного форта, входящего в часть Кобринского укрепления, где в 41-м находилось расположение 125 стрелкового полка, чьи бойцы трагическим июнем нанесли врагу серьезный ущерб в живой силе и на время деморализовали напиравшие с яростными воплями группы немцев.