Евангелие-2024

– Да, дела-а! – вслух произнёс Федул и лопнул ударом ладони пакет под майкой. – А тут неплохо. Если демоверсия такая, то оригинал, наверное, вообще ништяк… Интересно, пакетик с укропом неисчерпаем или для пополнения нужно, как в компьютерном квесте, искать подсказки?

В коридор выглянула мама:

– Ты уроки сделал?

– Да, только литература осталась, – он почему-то был уверен в том, что сегодня делал уроки.

– Литературу можешь не делать, она-то как раз умерла…

– Что вы такое говорите, маман? – произнёс Федул с французским прононсом.

– Да – да. Именно так. Она умерла, потому что никому не нужна. Великий трамвай русской литературы больше не придёт.

Федул даже в раю очень любил маму и ни в чём и никогда не хотел ей перечить.

– Хорошо, мама, я больше никогда не возьму книгу в руки!

Федул вернулся в квартиру и опять сел за стол, упершись подбородком в ладонь. Бабушка сидела на табурете напротив и смотрела телевизор, в котором шёл старый советский фильм «Застава Ильича».

– Бабуль, ты же всегда мне говорила, что книга – это лучший друг, а телевизор – это бесовство и мракобесие.

Бабушка вытянула руку с пультом в направлении телевизора и с силой несколько раз нажала на единственную кнопку. Кино застыло.

Твой неумолимый марш времени, неотвратимо ведущий к смерти, окончен… Такие пироги, Федульчик, – сказав это, бабушка вновь запустила своё кино.

– Я, пожалуй, женюсь! – внезапно решил Федул. – Конечно, не на девушке – это мне не по годам, а на вдове.

– Ради Бога, не женись ради денег, – отреагировала бабушка. – И не связывайся с женатыми. Связывайся с незамужними.

– Отлично, но в райвоенкомат всё равно сходи! – выкрикнула мама из соседней комнаты. – Встань на учёт, а то война придёт, а ты до сих пор не вписан золотыми буквами в летопись воинской славы!

Федул встал, подтянул совсем было спустившиеся мешковатые кюлоты и направился вписывать золотыми буквами своё имя в летопись райской воинской славы.

3

Выйдя на улицу, Федул обнаружил явное её преображение. Ни людей, ни единорогов там по-прежнему не было, но если при первом посещении Купчино имело мрачный, серый оттенок, то сейчас всё было неестественно, гиперболизировано цветным и ярким, как после употребления ЛСД. Это ощущение душа Федула помнила отлично. Ещё он понял, что утратил ощущение времени. Временной континуум исчез. Он как бы находился вне времени. Сколько времени он был с мамой и бабушкой в квартире, он не понимал: может быть, год, а может – пять минут. Хотя это его не волновало, как не волновало и то, что он не знает, где находится тот Райвоенкомат, где его должны внести в списки святого воинства. Он просто шёл по знакомым улицам, он просто чувствовал себя вечностью, пока не уперся в дверь на которой было написано «Святой Райский военный комиссариат небесной канцелярии имени Бога». Проход внутрь цитадели произошел как в компьютерной игре: то есть, проходя сквозь дверь, он увидел, что стены нет, вернее она не имеет толщины, что это чисто условный, мгновенный переход из одной зоны в другую, которые разделяла некая светящаяся плоскость.

Внутри было сумрачно. На стенах висели портреты – иконы ряда незнакомых богов и богини Таурт, статуэтку которой Федул в своё время зачем-то украл на рынке в Египте.

– Пахнет ладаном, – с радостью подумал Федул. Как пахнет ладан, он не знал, ибо в церкви был один раз по нужде, когда убегал от гвардейцев после митинга. Запах в Райвоенкомате был больше похож на запах мази от геморроя, его Федул почему-то знал, но подумал, что не может в небесной канцелярии пахнуть мазью от геморроя. Там могло пахнуть только ладаном. Присмотревшись, Федул увидел в глубине помещения стойку, какие бывают на ресепшн в отелях.

– Здравия желаю! Гамарджоба! – прокричал он в полумрак.

– Вы вновь преставившийся? – раздался чистый, лишенный интонаций, больше женский голос.

– Так точно-с! А тут другие бывают? Может мне не сюда?.. Я по наитию шел… Руководствовался воинственным зовом предков и навыками ориентирования птиц в незнакомой местности.

– Тут всякие бывают! А ты – умный значит? Учёную степень имеешь?

– Так точно – с! Верховный жрец, властитель стихий и прочей метеорологии. Ну и, как говорится, брамин и йог, – отчеканил Федул. – Я вообще правильно попал? Это какой отдел?

– Это ангельский отдел, но не думайте, что у меня ангельское терпение! Мы тут не в шутеры играем. У вас талончик на какое время?

– Я не по записи, я от Серафима Симоновича, – сориентировался Федул.

– Подношения, жертвоприношения с собой имеете? Каким богам молились при жизни? Приводы в храм господень при жизни были? – затараторил ангел.

– Я при жизни влачил весьма скромное, но достойное существование, посему свой табун и рабов не пожелал взять с собой в лучший мир… Бога почитаю и люблю, как самого себя… В храмах весьма узнаваем и обласкан… Считаю единовластие единственной правильной формой правления на земле и на небе.

Ангел наклонился к Федулу, и он сумел рассмотреть его лицо. Это было лицо продавщицы мороженого из кафе-мороженого «Белочка», в котором они с мамой и бабушкой в его детстве были завсегдатаями. Лицо давно и глубоко пьющей женщины.

«Это потому, что мозг не умеет создавать в ином пространстве, как и во сне, новые лица», – подумал Федул и зачем-то перекрестил ангела со словами: – Чур меня!

– А вы юморист, голд он майн рист! – в тональности гуся прошипел ангел. – Ваш первый сексуальный опыт был позитивным?

– Мой первый опыт поцелуя был с мощами. Это – позитивно?

– Ещё как! – похвалил Ангел.

– Ещё когда мы ходили с классом в познавательный поход в тайгу, по странным местам, шаман вызвал вместо дождя проституток, но ни у кого не было денег и их пришлось отправить обратно в преисподнюю, – вспомнил Федул.

– Может быть, мысли, прижизненные наблюдения какие-то имеете?

– Имею. Совет зоологический. Никогда не суйте голову в пасть пеликану, там воняет рыбой!

– Ясно… Тебе сейчас наверх надо, в Архангельскую.

– Область?

– Хуёбласть!.. К архистратигам Небесных воинств! Приписное получить нужно.

В глубине помещения активировался выход, ведущий на лестницу вверх. Над ним загорелась люминесцентная надпись «Архангельская». Федул поклонился ангелу в пояс и направился в архангельскую.

В архангельской было светло от стоящего на полу позолоченного канделябра на двадцать свечей. Не было никакой мебели. Слева в углу находился небольшой чёрный деревянный кабинетик, как для исповеди. А справа был ещё какой-то выход, но он был не активен, Федул проверил это эмпирическим путем: попытался войти в него с разбега, но не смог. Он походил по комнате, забил и выкурил папиросу, минут пять посидел на корточках, потом тяжело вздохнул и зашёл в исповедальню.

– Ну наконец-то! – услышал он приятный баритон невидимого собеседника из соседней кабинки.

– Разрешите представиться?.. – начал было Федул.

– Уже представились! – перебил баритон и захохотал своей шутке. – Вас в какой род войск у святых врат определили?

– В конные пращники, легатом! Усиленное жалованье положили и гарем из двенадцати невольниц по числу знаков зодиака.

– Понятно… А вы знаете, что раньше с вашим заболеванием вообще в святое воинство не брали, но в связи с обострившейся обстановкой приходится всех под ружьё, так сказать…

Значится… будете пращником в пятом легионе, пятьдесят седьмом центурионе. Суньте голову в окошко!

Федул сунул голову в открывшееся окошко. Кто-то схватил его за нос и залепил звонкую пощёчину.