Тайные знаки древней Руси

Но ничуть не хуже звали и египетского царя, о котором мы привыкли думать, что он – Птоломей. Он, оказывается, имеет русское имя ЧЁТНЫЕ – ПИЛЯТ. А это уже вообще понять невозможно! Теперь Ч читается как ЧЕ, буква А у последнего ЖА превращается в Е, буква Е на конце не читается вовсе, то есть ЧТИ ПИ??Я ЖАЖАЕ «дотягивается» до ЧЁТИ ПИЛЯЖЯЖЕ, а это понимается как ЧЁТНЫЕ – ПИЛЯТ.

Рис. 3. Чтение П.П. Орешкиным египетских иероглифов

Вот такими перлами испещрена вся эта и следующая страница (ОРЕ, с. 103–104). Если же посмотреть силлабарий, то есть слоговой «алфавит», то для буквы А Орешкин выделяет три графемы; зато на букву Б – всего одну; но кроме нее, есть графемы БЕ, БЕСИ, БИ, БЛА и БЯ, а помимо В – BE, ВЕС, ВИ, ВИНА, ВО, ВЯ, ВЯЖЕ и ВЯЗ. Таким образом, у него есть и буквы, и слоги – в 2, 3 и 4 буквы (самое длинное значение – СОСУДЫ имеет 6 букв). Каким образом получились многие из слогов, из каких слов они выделены и почему у них разное число букв, знает только П.П. Орешкин. Всем остальным это неведомо.

Развитие метода. В науке известны удачные применения акрофонического метода, следовательно, он МОЖЕТ быть научным. Да, может, но при соблюдении, по меньшей мере, двух условий. Первое: слова должны быть фиксированными, то есть принадлежать исследуемому тексту, или, иначе, если написано ОРЕЛ, то это уже ОРЕЛ, а не ПТИЦА, не ХИЩНИК, не БЕЛОХВОСТ, не СИДИТ и не ПОВЕРНУТА, равно как и не ADLER. Второе: количество букв в слоге должно быть фиксировано: например, два. Либо только открытый слог (тогда туда войдут и однобуквенный гласные. Либо только закрытый слог (тогда там обязательно должна быть только одна гласная внутри слога). В этих условиях слог отделяется вполне точно, и по всем трем подходам в слове ОРЕЛ будет акрофонически выделен только слог ОР. Он никоим образом не может быть ни слогом ОРЛ, ни тем более слогом АРЛ. Тогда мы имеем подлинную акрофонию. А то, что предлагает П.П. Орешкин, можно назвать «произвольной акрофонией», и именно против нее постоянно выступают ученые.

Видимо, самому Орешкину это тоже стало понятно. Так, в древнеегипетском «алфавите» у него «слогами» считались слова: БЕСИ, ВИНА, ВЯЖЕ, ГОЛЕВ, ИТИ, КОЛЕ, ПИТА, РУЦИ, СЕВО, СИЯ, СОСУДЫ, ТЕСИ, ТОЯ, ЩЁТИ, то есть 13 двусложных и одно трехсложное образование из 112 позиций словаря. Но когда он переходит к «алфавиту печатей Хараппы и Мохенджо Даро» (ОРЕ, с. 136), мы видим там только два двусложных «слога» – ТЕСИ и СТЕСИ на 60 значений, то есть количество исключений падает более чем в 7 раз. Что же касается трех- и четырехбуквенных слогов, то в древнеегипетском «алфавите» это БЛА, ВЕС, ВЯЗ, ЗВЕС, КРУ, МЕР, ПРО, ПРУ, СБИ, СТА, СТИ, СЯТЬ, ЯТЬ, то есть 13, тогда как в «алфавите Хараппы» это СТИ, ТЯЖ, ХЕС, и МОЛ – всего 4. И тут тоже падение в три раза. Еще компактнее у него силлабарий Фестского диска, репертуар знаков которого у него уложился в 47 знаков, из которых двусложных четырех буквенных всего два (ВЕСЯ и СИРА), а трехбуквенных тоже два (АТИ, ПОУ) и еще один вариант прочтения ТЯ как ТИА или, скорее, как ТИА. Кстати, если ОУ рассматривать как дифтонг, то и ПОУ можно перевести в односложные образования, и тогда на фоне 47 преимущественно двухбуквенных слогов (отдельных букв всего 4, ибо И и Я можно рассматривать как ИИ и ИА) исключение составляет всего одна позиция, ИТА (ОРЕ, с. 79). Тем самым в данном случае перед нами почти строгая акрофония, произвол тут минимален.

Из изложенного я делаю вывод: Орешкин в своих исследованиях, по мере совершенствования акрофонии от крайне произвольной к почти строгой, шел в последовательности ЕГИПЕТСКОЕ ПИСЬМО – ИНДИЙСКОЕ ПИСЬМО – ФЕСТСКИЙ ДИСК. Этот вывод нам пригодится при анализе творчества других русских эпиграфистов.

Однако, к огромному сожалению, так устранялся лишь один вид произвола, второй по нашей терминологии, – по количеству выделяемых первых знаков слова. Но при этом оставалась фантазия в самом названии изображенного предмета, то есть произвол первого рода. Так, на первом знаке в репертуаре знаков Фестского диска изображена фигура идущего человека, которого можно назвать по-разному: ЧЕЛОВЕК, ФИГУРА, ИДУЩИЙ, ПРОХОЖИЙ и, соответственно, выделить слоги ЧЕ, ФИ, ИДУ, ПРО. У Орешкина мы читаем ЧИ (ОРЕ, с. 79). Следовательно, рассуждаем мы, перед нами ЧИЛОВЕК (!). То есть логика здесь как-то понятна (выделение ЧЕ), но далее она утрачивается (ЧИ вместо ЧЕ). А вот на позиции 12 изображено нечто круглое с крапинками, что можно принять за ЩИТ, или за КРЫШКУ, или за ТАРЕЛКУ, или за БЛЮДЦЕ. Однако вместо значения ЩИ, КРЫ, ТА или БЛЮ мы видим значение ТЯ – возможно, это ТЯРЕЛКА (!), то есть логика утрачивается снова. Становится понятным, что любой другой человек, действуя таким же методом, выявит (то есть нафантазирует) другие звуковые значения тех же фигурок Фестского диска.

Между тем, П.П. Орешкин убежден в обратном: «Легко убедиться, что одни и те же знаки я неизменно читаю ОДИНАКОВО. Совершенно ясно, что при этих, строго ограниченных условиях, полностью исключается возможность ПРОИЗВОЛЬНОЙ подстановки букв» (ОРЕ, с. 76). Конечно, одинаковость чтения всех знаков текста Фестского диска ПО СИЛЛАБАРИЮ исключает произвол, произвол чтения. Но ведь сам силлабарий составлен ПРОИЗВОЛЬНО! Следовательно, перед нами показан произвол в гораздо более важном звене, ПРОИЗВОЛ ДЕШИФРОВКИ!

Продолжая мысль, Орешкин пишет: «Становится просто немыслимым ПОДОГНАТЬ сюда грамматически строго согласованный, совершенно четкий по смыслу взаимосвязанный текст, к тому же текст – с этими, столь восхитительно древними и в то же время столь нам близкими и родными грамматическими формами. ЭТОГО НИКОМУ НЕ УДАСТСЯ СДЕЛАТЬ» (ОРЕ, с. 76). Сказано весьма патетично и теоретически верно. Но только теоретически, когда мы имеем дело со сложными грамматическими конструкциями. А у Орешкина текст получился таким, что эти «родные и близкие грамматические формы» невооруженным глазом совершенно не видны. Возможно, что я неправ, тогда пусть судит сам читатель: ЗТЕ ЖБИТЯСИ ЗАБИВЕЖИТИ ЗПУТАТИ МОЗЕСИЯ А ПЯБИЗИ ЗИТЕЗИ ВЕПЯЗИ ЖАБИТЯТТТА МОЗЕСИЯ ЗАТЕЧИ ИМОСИ МОЗЕСИ ЧИТТТАТ ИТИ РУЖЕВЕЖИ ЧИРИСИ ПЯВЕСЯСЯ ВЛОААСИ ЧИРАЖАШИ ЛЕЗТИ ВЛАЗИ ЖАСИРАВИЯ ПЯЧИЗИХИ РУЧИ ЗАПЯБИСЯ ТЮАРШАЖАЯ РАБИВАТИ ВЗАТЕША ЗЛЯТАТИ (ОРЕ, с. 77). Такова первая сторона диска. Все это напоминает список глаголов, деепричастий и наречий, но никак не распространенные подчиненные и сочиненные предложения. Возьмем, например, словечко ТЮАР Предлагаю читателю определить часть речи, учитывая, что это славянское слово. Существительное? Тогда у него должно быть прилагательное. Какое? ШАЖАЯ? Но если ТЮАР ШАЖАЯ, тогда это существительное женского рода, а, следовательно, она должна быть ТЮАРА. Орешкин переводит эти два слова как КОРОНУ САЖАЯ, но в таком случае он понимает ТЮАР как ТИАРУ, а слово ТИАРА, во-первых, не славянское, во-вторых, будучи заимствованным в русский язык, стало словом женского рода, в-третьих, все-таки начинается с ТИ, а не ТЮ.

«Перевод» этого набора слов тоже интересен: ЧТО СБЫЛОСЬ, ЗАБЫЛОСЬ. – Красиво! Но ведь если Ж во втором слове – это С, то в третьем слове ЗАБИВЕЖИТИ надо понимать как ЗАБИВЕСИ ТИ, то есть ЗАБЫВАЕТСЯ ТЫ. В таком случае будет фонетически точное соответствие. Но при этом разрушается согласование с точки зрения грамматики, и «родные и близкие грамматические формы» просто «плывут». ЗПУТАТИ МОЗЕСИЯ в таком случае надо переводить, как СПУТАТЬ МОЖЕШЬ Я – опять вопиющее грамматическое несоответствие. Орешкин выбирается из него, переводя СПУТАТЬ МОЖНО. Как видим, произвол в составлении силлабария, который выплескивается у него при чтении, он компенсирует произволом в «переводе», где несогласующиеся грамматические значения он замазывает так, чтобы получилась видимость смысла. И его фраза о том, что «становится невозможным ПОДОГНАТЬ… взаимосвязанный текст, ЭТОГО НИКОМУ НЕ УДАСТСЯ СДЕЛАТЬ», к сожалению, оправдывается – самому Орешкину эту подгонку сделать тоже не удалось. Фонетические замены, которые он сам же делает, тотчас разрушают согласованные им самим (но не автором надписи) грамматические конструкции. Никакой взаимосвязи фонетики и грамматики при этом не наблюдается. Следовательно, дешифровка выполнена неверно.

Другое направление развития метода. Таким образом, первое направление развития и совершенствования метода акрофонии у Орешкина состояло в переходе к акрофонии открытого слога. Второе направление он только обозначил на одном палеолитическом изображении, где на каменном барельефе из Франции изображена обнаженная женщина с рогом (возможно, вина), который она, однако, держит горизонтально в правой руке выпуклостью вниз. Глядя на этот рисунок, Орешкин рассуждает так: «Этому каменному барельефу, найденному во Франции, пятнадцать ТЫСЯЧ лет (возможно, что он намного старше!). Изображение ЧИТАЕТСЯ ПО-ДРЕВНЕСЛАВЯНСКИ. В руке рог – это слог РО. Женская фигура – ЖЕНА. Все вместе – РОЖЕНА – РОЖДАЮЩАЯ, РОДИТЕЛЬНИЦА» (ОРЕ, с. 141).

Суть этого второго подхода состоит в том, что теперь акрофонии подвергаются не знаки письменности, а элементы рисунка, барельефа или скульптуры. Возникает вопрос: может ли рисунок или скульптурное изображение нести в себе элементы письма, тем более такое древнее, как палеолитическое. Мой ответ, возможно, покажется читателю удивительным, я отвечаю ДА! Более того, я уже многократно демонстрировал то, что рисунки античного времени содержат в своих штрихах и изгибах элементы письма, то есть письменные знаки. Так что эта сторона творчества Орешкина у меня не только не вызывает сомнения, но, напротив, пробуждает бурную радость настолько, что я готов записать его в одного из предшественников метода криптопиктографии.

Вместе с тем, мы опять сталкиваемся с произвольной акрофонией, когда ни названия, ни количество выделяемых букв не фиксированы. Даже если считать, что речь идет о РОГЕ и о ЖЕНЕ, и при этом, следуя Фестскому диску, говорить о ЖИНЕ, то только за счет разной длины букв (их количества) в слове можно получить слова РОГ ЖЕ, РОЖИ, ЖИР, ЖИРОГ = ЖИРОК, и даже ЖИНЕР как искаженное слово ИНЖИНЕР. Но ведь у изображения есть еще РУКА, НОГА, ГОЛОВА и т. д., так что набор получаемых при этом слогов становится очень большим: РУ, РУК, НО, НОГ, ГО, ГОЛ, ГОЛО, ГОЛОВ, а при соединении с предыдущими слогами можно получить массу производных слов (вступает в действие комбинаторика): ЖЕГОЛОВ (Жеглов, персонаж фильма «Место встречи изменить нельзя»), РУНО, НОЖИ, ГОЛОВРУК (главный руководитель), ГОЛОНОГ, РОГОЖИ, НОГОРОГ, НОГОРУК и т. д. Называя и остальные части тела, можно получить, в конце концов, такое количество слогов, которого хватило бы для составления достаточно длинного текста. Вот если бы кто-то постарался выделить только читаемые места на изображении (например, за счет более толстых линий), а чтение было бы строго заданным (и известным как автору надписи, так и читателю), тогда за П.П. Орешкиным можно было бы последовать. А без этого мы опять сталкиваемся с безудержной фантазией русского энтузиаста.

Подход П.П. Орешкина к конкретным египетским знакам. Вернувшись к египетским знакам, можно наблюдать интересную картину. Так, в надписи ВЛОЖА ПИЩА РОТА СИЯ первый слог будет ВЪ, для которого Орешкин использовал слоговой знак К. Теперь у него 

= ВЪ. Но в рунице ВЪ имеет начертание

, что довольно похоже. Иными словами, знак руницы тут положен на одно из ребер и все углы замкнуты, что из графемы образовало некое подобие предмета. Второй слог слова ВЛОЖА есть ЛО. У Орешкина он изображен лежащим львом,

. Если это изображение повернуть на 90° влево, мы получим нечто, похожее на знак руницы

, ЛО. Далее следует ЖА. Этот знак, 

 крайне похож на знак руницы ЖЕ, ЖИ, С отождествлением других знаков дело обстоит несколько сложнее, но принцип выдержан тот же самый. Вообще-то следовало прочитать первое слово как ВЪЛОЖИ, а не ВЛОЖА. По каким-то соображениям Орешкин такое подробное написание стремился скрыть.

Из этого наблюдения можно сделать два предположения. Первое из них: П.П. Орешкин из каких-то источников, о которых он ничего не сообщает, узнал руницу, вид ее знаков и их конкретное звуковое значение. Именно это дало ему возможность уверенно говорить о том, что все типы древнего письма восходят к древнеславянскому, включая и египетское. И многие знаки древнего египетского письма он стал отождествлять со слоговыми знаками руницы. То, что при этом не оказывалось никакого совпадения между полученным им и классическим чтением, его нисколько не беспокоило. Для игнорирования такого рассогласования требовалось очень серьезное основание. И оно было найдено именно в виде руницы, которая, видимо, в источнике его заимствования была показана как основа для русских текстах вплоть до палеолита.

Второй вывод: он не только не ссылается на источник, из которого он заимствовал знание руницы, но затушевывает конкретный вид слоговых знаков рун Макоши, а также их написание в современной русской орфографии. Это дает основание полагать, что с русской руницей Орешкина познакомили люди, которые не были заинтересованы в огласке их духовного сокровища. Поэтому ему под страхом смерти запретили ссылаться на русские руны в любом виде и он, слегка видоизменив чтения и не давая руничной транскрипции, решил самостоятельно применить ее для дешифровок. Поскольку он при этом в чистом виде руницу не показывал, он полагал, что смог сохранить запрет. Однако менее чем через три года после выхода книги в свет Орешкин умирает.

Предложить столь экзотическое чтение надписи КЛЕОПАТРА как ВЛОЖА ПИЩА РОТА СИЯ на пустом месте невозможно. Египтологи говорят о буквенном чтении – Орешкин дает слоговое; египтологи вычитывают женское имя, подтвержденное соответствующим местом греческой надписи на Розеттском камне – Орешкин предлагает какую-то абракадабру. Орешкин, судя по его сочинению, не производит впечатления психически неполноценного человека. Его подзаголовок: «РУССКИЙ ЯЗЫК ИЗ ГЛУБИНЫ ВЕКОВ» говорит сам за себя. Более того, он утверждает: «Древнейшие документы написаны посредством различных алфавитных систем, НО НА ОДНОМ ЯЗЫКЕ, и здесь лежит ключ к их дешифровке: ЗНАКИ РАЗНЫЕ, ЯЗЫК— ЕДИНЫЙ.

СЛАВЯНЕ во всей полноте сохранили грамматический строй и коренной словарный состав древнейшего ЯЗЫКА, но забыли, кто они, откуда пришли – забыли о своем СЛАВНОМ прошлом, быть может, потому, что были слишком доверчивыми людьми. Нужно быть просто слепым или ОЧЕНЬ НЕ ХОТЕТЬ ВИДЕТЬ, что мне прекрасно удалась дешифровка, и древнейшие документы ВПЕРВЫЕ заговорили на нашем родном языке. Он вернулся к жизни в своем первозданном облике, он – красочен, он – великолепен! И его не угробить никаким «специалистам». Свет для них губителен! ДВЕРЬ ОТКРЫТА, ВХОДИТЕ!» (ОРЕ, с. 9). Из этой фразы тоже следует наш вывод: П.П. Орешкин убежден, что сделал правильную дешифровку, вопреки полному несоответствию своих результатов ожидаемым. По меньшей мере, на египетских текстах это заметнее всего.

Этимология русских слов. У П.П. Орешкина можно найти два разных типа этимологий, один из которых, при всей экстравагантности, верен. Так, например, он пишет: БЕЛУГА – БЕЛАЯ (ОРЕ, с. 148). Да, действительно, корень БЕЛ и суффикс – УГ (озвонченный и удлиненный суффикс – ОК), то есть БЕЛОК, БЕЛЕК. Такого типа слов верных этимологий у Орешкина много. Но тут же есть и совершенно фантастические, например, ОСЁТР – НОСОМ ТРЁТ (там же, предыдущее слово). На самом деле мы имеем слово ОСТР со вставной гласной Е между С и Т. Таких неверных этимологий у Орешкина тоже очень много. Они в науке тоже давно известны как так называемые «народные этимологии».

Увлекшись таким подходом, Орешкин идет дальше и приходит к совершенно удивительному, в духе Н.Я. Марра, открытию: «В нашей предыстории было многое, о чем постарались забыть «гуманисты эпохи Возрождения», едва развелся дым над костром последнего ЯЗЫЧНИКА-Этруска, который еще мог связать концы оборванной нити» (ОРЕ, с. 142). Прерву пока цитирование, чтобы еще раз выразить свое недоумение: неужто этруски ухитрились дожить до эпохи Возрождения и неужто их жгли на кострах инквизиции, как колдунов? Однако пусть продолжит Орешкин: «Но Славянский Язык сохранил память Тысячелетий, и становится вполне реальным восстановить утерянный смысл многих древних названий. Постепенно детали становятся яснее: разрозненные и, казалось бы, далекие, чуждые друг другу слова становятся в согласованные ряды, каждый со своим укладом, и начинают выступать контуры нескольких могучих Племенных Объединений, существовавших задолго до «Вавилонской катастрофы», которые можно даже назвать по именам: УРА, ИРА, АРА, ЯНИ, ДОНИ» (там же). Запомним эти пять элементов, ибо тут же начинаются этрусско-орешкинские этимологии: «Слово УРАЛ в действительности УР АЛ: древнеславянское АЛ – БЫЛ. Таким образом, УРАЛ означает: УР БЫЛ – прямое указание на то, что здесь некогда жили УРА… Название УРАРТУ означает УРА-АРА ТУ(т)» (ОРЕ, с. 142). Удивление нарастает и дальше, ибо вариантом элемента ЯНИ оказывается ВАН: «ВАН (озеро), СЕВАН (озеро), ЕРЕВАН, ПРОВАНС, СВАНЕТНЯ, ИВАН (имя), ЛИВАН, ВАНИЛЬ. Здесь общая основа— ВАН. ВАН— нейтральное— ЗАПАХ, и выступает в положительном качестве: БЛАЕОВОННЫЙ, АРОМАТНЫЙ. Таким образом, ВАН и СЕВАН— это просто ПАХНУЩИЕ озера, что, несомненно, связано с наличием серных источников, а ЕРЕВАН— ЕРЕ ВАНИ— «яростно пахнущий» (и здесь – серные источники), а вот французская провинция ПРОВАНС – ПРОВАНЯСИ, что, вероятно, объясняется «пикантным» запахом продуктов, изготовленных в Провансе: прованские сыры, капуста «провансаль» и т. п.» (ОРЕ, с. 145). Глаза на лоб лезут! Ведь слово ПРОВАНС – это на самом деле французское произношение латинского слова ПРОВИНЦИЯ, это, если угодно, лишь французский прононс, когда суффикс – ИН читается как носовой звук А

, а – ЦИЯ – как – С. Так что никакого элемента ВАН тут никогда не было!

Вообще говоря, языкознание уже пережило «Новое учение о языке» или «яфетическую теорию» Николая Яковлевича Марра, согласно которой первичным языком человечества были четыре элемента: САЛ, БЕР, ИОН и РОШ. Петр Петрович Орешкин нам предлагает уже пять элементов: УРА, ИРА, АРА, ЯНИ, ДОНИ. Принципиальной разницы в подходе нет, только у Марра с фонетической точки зрения элементы разнообразнее. Так что, не будучи лингвистом, Орешкин проповедовал неомарризм, но с другими первоэлементами. Все это очень созвучно греческим философам милетской школы, которые мыслили первоматерию состоящей из четырех стихий или первоначал: земли, воды, огня и воздуха. А египтяне еще предлагали и хаос как первичный туман и пятое начало.

Полагаю, что теперь основные моменты творчества П.П. Орешкина читателю ясны, и можно перейти к его мыслям об этрусках.

Орешкин об этрусках. Конкретным дешифровкам у Орешкина предшествуют его общие рассуждения: «Уже само имя ЭТРУСКИ дает основание говорить, что были они древнеславянским племенем РУССОВ— «ЭТО— РУСКИ». Но, взглянув на рисунки в гробницах, легко убедиться, что этрусские женщины имели светлые, «льняные» волосы, являя собой ярко выраженный тип «северных красавиц», а мужья их были смуглы, курчавы и черноволосы, словно принадлежали они к другому племени. Тогда вполне вероятно, что ЭТРУСКИ— лишь слегка измененное ИТА-РУСКИ, родственное по своей структуре нашему УГРО-ФИННЫ. ИТА – являлись предками современных итальянцев. Их жены, РУСКИ, состояли с нами в прямом родстве» (ОРЕ, с. 11). Мнение, прямо скажем, весьма оригинальное. Кстати, если судить по цвету волос жителей современной России, то большинство женщин окажутся блондинками, тогда как мужчины – брюнетами или шатенами. И дело не в разных нациях, а в том, что в нашем веке женщины считают светлый цвет волос более модным и привлекательным и красят волосы. А в ряде южных стран женщины по той же причине стараются избегать прямых солнечных лучей и их кожа много светлее кожи мужчин. Это, например, нашло отражение в изобразительном искусстве Древнего Египта, где мужчины выглядят смуглыми и черноволосыми, тогда как женщины много светлее. А с точки зрения генетики разные племена могут сохранить свои телесные черты разве что в течение первого поколения, то есть не более века, тогда как затем в результате метисации появятся мулаты, взявшие свойства от отца и матери. Так что подтвердить точку зрения Орешкина мы не можем. Этруски все-таки НЕ РУССКИЕ вообще и НЕ РУССКИЕ даже только со стороны женщин.

«Дешифрованные мною тексты не оставляют ни малейших сомнений в том, что мы имеем дело с ДРЕВНЕСЛАВЯНСКИМ языком, ДРЕВНЕСЛАВЯНСКОЙ культурой! ЭТО ОЧЕВИДНЫЙ ФАКТ, хотя «специалисты» и стремятся «увязать» этрусский, кажется, со всеми индоевропейскими языками ЗА ИСКЛЮЧЕНИЕМ древнеславянского» (ОРЕ, с. 11). Иными словами, Орешкин убежден в том, что это древнеславянский язык. Я тоже убежден в том же, однако с Орешкиным не согласен. Ведь Орешкин считает ФАКТОМ результат собственных дешифровок. Сам себе он, безусловно, верит. Но почему ему должны верить другие люди? Является ли он признанным этрускологом? Вовсе нет, он по образованию литератор, а книгу издал в свои 52 года, будучи в Риме, где наследия этрусков представлены, несомненно, полнее, чем в России, так что можно сказать, что в этой науке он человек СЛУЧАЙНЫЙ. Если бы судьба не забросила его в Рим, он бы никогда не занялся проблемой этрусков. Так почему людей должны привлекать выводы случайно забредшего в эту область, как и в Рим, русского эмигранта? Может быть, Орешкин, не будучи этрускологом, тем не менее, оказался признанным эпиграфистом в смежных областях? Тоже нет; мы специально проанализировали его попытки читать египетские, индийские тексты и Фестский диск, и убедились, что он везде подходит с позиций произвольной акрофонии, то есть безудержно фантазирует. Об этом же говорит не только методика, но и ее результаты: на востоке женщин любят назвать поэтично, например, Цветок, Роза, Лилия, но никто не слышал имени «Вложена пища в рот сей». Так что его собственный подход способен скорее оттолкнуть читателя, чем служить аргументом.

Затем следуют упреки в адрес специалистов. Признаюсь, я сам этим часто грешу, однако я стараюсь показать, почему специалисты не идут по, казалось бы, очевидному пути. Так, в частности, рассматривая рассуждения Закари Майяни, я показал, почему его привлекло албанское объяснение: потому что он читал не в том направлении и часть букв не заметил. А в словаре албанского языка нашел, хотя и не самый точный, но все же ответ на поставленный им вопрос. Но ни в одном славянском языке нет слова ЭНТКЕН, – и неважно, что это слово было им неверно прочитано. Именно поэтому славянские языки ему не потребовались. Но, например, Массимо Паллоттино просто транскрибировал явные надписи, подгоняя их под латинские начертания; мало того, он написал свою книгу на латинском языке. По его мнению, раз этруски жили на территории Италии, значит, как бы далеки они ни были от «титульного» италийского этноса, ключом к этрусскому языку является латинский. И если бы во всех учебниках истории было бы написано, что до прихода в Италию италиков там обитали славяне, возможно, Паллоттино рассматривал бы и славянскую версию. Но итальянцу гораздо ближе объяснения этрусков через свой собственный этнос, чем через такой далекий и трудный, как славянский. Полагаю, что если бы Орешкин на базе своих дешифровок не просто прочитал, но реконструировал бы этрусский язык как язык славянский, да еще сравнил бы с существующими реконструкциями этрусского, это было бы весомым аргументом. Но, как мы увидим ниже, кроме как комариных укусов в виде нестандартных чтений он не сделал ничего. Поэтому для обвинения специалистов у него просто нет морального права.

Более того: поскольку он никого поименно не называет, невольно возникает впечатление, что он никого и не знает! Но если он никого не хочет знать, то почему другие исследователи захотят узнать его? Вообще говоря, незнание предшественников не только не украшает исследователя, но и не дает ему возможности развернуться. Не зная прошлого, он не может вычислить направление развития в будущем.

Этрусские каверзы. «Чтобы понять скрытую «механику» этрусского письма и уяснить всю сложность его дешифровки, необходимо особо подчеркнуть, что древние писцы отнюдь не стремились (как это принято считать) упростить алфавит, сделать его более легким и доступным в обращении, хотя могли без труда сделать это. Как раз наоборот! Они всеми силами стремились УСЛОЖНИТЬ его, прибегая к весьма хитроумным уловкам с одной-единственной целью: скрыть от посторонних САМ ПРИНЦИП ПИСЬМА и сохранить, таким образом, все привилегии замкнутой касты, владеющей его секретом» (ОРЕ, с. 11–12). Вполне соглашаясь с такой оценкой этрусской письменности, замечу, однако, что инстинкт самосохранения тут проявляла не жреческая каста, а весь народ этрусков, не желавший, чтобы его письмо понимали римляне-латины, ибо больше всего критики со стороны этрусков было именно в адрес римлян. Этруски себя считали хозяевами и земли, и истории и полагали себя много сильнее в военном отношении по сравнению с выскочками-римлянами, однако не хотели, чтобы эти недавние пришельцы могли понимать их, коренных жителей.

«Существует странный контраст. С одной стороны – удивительные достижения этрусков в строительстве, архитектуре, живописи, где повсюду видна четкость, совершенство и законченность форм. Наряду с этим – этрусская письменность с ее корявым, небрежным «детским» почерком, перекошенными буквами, прыгающими строками. Но это несоответствие легко объяснить, если учесть, что надписи ПРЕДНАМЕРЕННО искажались. Если кто-то из посторонних и знал, ЧТО здесь написано, то определенно не знал, КАК это делается. Письмом владели ЕДИНИЦЫ – остальные были НЕГРАМОТНЫ» (ОРЕ, с. 12). Как видим, Орешкин сам дошел до преднамеренности; я бы еще усилил эту мысль: они имели собственное славянское письмо, кириллицу, которым и создавали основную часть, то есть неявные надписи. А общеиталийским письмом, которым пользовались и римляне, они как бы дразнили римлян: «Смотрите, мы пишем по-вашему, а вы не то что понять, но и прочитать толком не можете!» На такого рода интеллектуальные игры способна только очень высокая цивилизация. И она, как мне представляется, вопреки Орешкину, была весьма даже грамотна, сложной системой письма на италийском владели все – иначе, зачем бы покупали подписанные хитрым образом бронзовые зеркала? Дешевле было бы брать зеркала вовсе без рисунков и надписей.

«Чтобы скрыть «механизм» письма, существовало несколько отработанных приемов. 1. Направление на письме постоянно менялось. Текст мог читаться слева направо и справа налево. 2. Все вместе или по отдельности буквы поворачивались в сторону, противоположную направлению письма или ставились «вверх ногами». 3. Отдельные буквы ПРЕДНАМЕРЕННО искажались на письме. Например, буквы «Е», «О», «Л» могли писаться «Т», «D», «V», становясь (чисто внешне) буквами» Т», «Д», «В» этрусского алфавита, но сохраняя при этом свое первоначальное значение. 4. Одни и те же буквы иногда могли читаться «по-древнеславянски» и «по-латински». К примеру, русское «С» могло быть «К», русское «Н» – «X». 5. Отдельные гласные на письме опускались, что вообще было весьма характерно в письменности древних славян. 6. Буквы могли быть скрыты в деталях орнамента или выступать на рисунке в виде «оливковой ветви», «копья» и т. д. Это давало возможность сделать текст двусмысленным. Я перечислил здесь лишь основное. Всю совокупность этих хитроумных приемов можно назвать «КАВЕРЗ-СИСТЕМА», и, полагаю, термин этот со временем войдет в научный лексикон. Во всяком случае, я нашел весьма точное определение характера древнейшего письма (не только этрусского)» (ОРЕ, с. 12–13). Полагаю, что здесь перечислен любопытный, хотя и далеко не полный список особенностей этрусской орфографии. Он, разумеется, нуждается в комментарии.

Прежде всего, я не уверен, что перечислена именно КАВЕРЗ-СИСТЕМА, то есть набор ПРЕДНАМЕРЕННЫХ операций. По первому пункту замечу, что преимущественно письмом справа налево отличалась и греческая письменность того же периода, хотя иногда греки писали слева направо или письмом «бустрофедон», то есть нечетные строки одним способом, а четные другим (при этом иногда при продолжении письма на следующую строку буквы писались не только в обратном порядке, но еще и кверху ногами). Так что письмо «кверху ногами» – это не изобретение этрусков, а просто фрагмент бустрофедона. Привыкнув писать и читать в любом направлении, этруски (как и греки) уже не всегда согласовывали направление письма и разворот отдельных букв, таких как В, Е, Р, С, К и т. д. Так что пункты 1 и 2 я не отношу к этрусским каверзам. Не согласен я и с третьим пунктом, ибо современные буквы Т и т весьма различны, и повернутое на 90° влево т вполне похожа на греческую букву ?. И тут, как известно, нет никакой КАВЕРЗ-СИСТЕМЫ русских, просто так получилось исторически. У плохих учеников наших школ О и D могут быть весьма похожими друг на друга, равно как V и L. Дело тут только в том, насколько тщательно выписаны буквы. Преднамеренность я усматриваю лишь в том, что этруски не особенно тяготели к тщательности выписывания букв, дабы их не понимали римляне-латины, но не более. Четвертый пункт – это уже особенность италийской графики, где шла постепенная замена графемы К на графему С; графему Н, как мне представляется, этруски читали как русские N, ибо для X у них существовала именно буква X. Пятый пункт сам Орешкин понимает как общеславянскую традицию, а не как каверзу, а в отношении шестого пункта я не только соглашаюсь с Орешкиным, но и полагаю, что его наблюдение делает ему честь. Ведь он кое-где обратил внимание на существование неявных надписей, хотя сделал это непоследовательно и не предпринял усилий для их чтения. Так что по большому счету все предъявленные им особенности этрусской орфографии представляются каверзами лишь неэтрускам, являясь на деле просто местной традицией. А вот до выявления реверсов и замены букв их вариантами он не дошел – слишком мал был его период собственных исследований.

Содержание надписей. «Здесь дана лишь небольшая часть репродукции этрусских зеркал, их намного больше. У этрусков был обычай класть их вместе с владельцами при погребении. На многих зеркалах видна четкая надпись «СВИДАН». Этруски верили в СВИДАНИЕ за гробом. Главное действующее лицо потустороннего мира этрусков – МЕНЕОКА-АКАЕНЕМ, многоликое существо, оборотень, как и само его имя, которое можно прочитать слева направо «ИЗМЕНЧИВЫЙ» и справа налево «ОКАЯННЫЙ». Существо это стоит на рубеже двух миров, охраняя вход в «Зазеркалье». Платой за короткое свидание с умершими служат какие-то шары неясного происхождения; они, определенно, интересуют МЕНЕОКУ» (ОРЕ, с. 13). Здесь я категорически не согласен с Орешкиным ни в общей трактовке этрусских бронзовых зеркал как изображения посмертных свиданий (на самом деле на них изображены карикатуры на Рим), ни в отношении страшилки МЕНЕОКИ-АКАЕНЕМА. Такой страшилки вовсе нет, это – результат неверного прочтения слова ЖЕНЕДЧА, то есть ЖЕНЩИНА. И читать это слово задом наперед тоже нет никакого смысла. Единственное, с чем можно согласиться, так это со словом ЗВДАН, которое, видимо, действительно есть СВИДАНИЕ (но не за гробом, а в реальной жизни). Так неверное чтение ведет к мифологизации надписей.

«Я вполне четко и ясно могу ответить на вопрос, откуда идут наши понятия «ЯЗЫЧЕСТВО», «ЯЗЫЧНИК». Есть зеркала, где МЕНЕОКА-АКОЕНЕМ изображен в своем подлинном обличье – дразнящей маски с высунутым ЯЗЫКОМ. ПОНЯТИЯ «ЯЗЫЧЕСТВО», «ЯЗЫЧЕСКАЯРЕЛИГИЯ» ВЗЯТЫ НАМИ У ЭТРУСКОВ! ЭТРУСКИ (и только этруски) имели «языческую» религию – ЯЗЫЧЕСКУЮ – в прямом смысле слова!» (ОРЕ, с. 14). Как видим, ошибка не исчерпывается введением мифологического персонажа МЕНЕОКА-АКАЕНЕМ, но отсюда Орешкин еще сделал и философский вывод, опираясь на одно изображение на зеркале головы с высунутым языком, что, дескать, это не только МЕНЕОКА, но еще и символ этрусского язычества. Как мы увидим при рассмотрении соответствующего сюжета, на самом деле отрезанная голова с высунутым языком принадлежит изображению Рима, а не МЕНЕОКЕ-АКАЕНЕМУ.

Надпись на игральных костях. Теперь самое время рассмотреть конкретные чтения Орешкина. В качестве первого примера я хочу привести чтение П.П. Орешкиным надписей на игральных костях.

Его чтению предшествует ряд рассуждений, которые я воспроизвожу. Говоря о своих «элементах» ЯНИ и ДОНИ он, в частности, пишет: «В Азербайджане, между городами Дербент и Баку, находится город КУБА – странное совпадение с названием острова КУБА…И, наконец, удивительная близость КУБЫ и КУБАНИ к слову КУБ, КУБИК. Вспомним нашу кубышку – в самом названии отражена ее кубическая форма – все эти милые свинки с прорезью на спине и лихим призывом «Брось кубышку – заведи сберкнижку» – придут через много столетий. Но сначала КУБЫШКА делалась в форме КУБА. В кубышке хранили деньги, хранили драгоценности, в кубышке хранили ТО, ЧТО БЫЛО ДОРОГО ее умершему владельцу – любимую игрушку, ожерелье, прядь волос, увядший цветок… вернее сказать— УБИТОМУ владельцу, потому что КУБ И КУБЫШКА означают К УБИ, К УБШИКА – К УБИТОМУ» (ОРЕ, с. 145–146). Получается, что и остров КУБА, и город КУБА, и КУБАНЬ – все сплошь могилы убиенных. Такая этимология слова хороша тем, что она не проверяема, в том смысле, что на любом географическом объекте за весь период его существования кто-то кого-то убивал. И, стало быть, по Орешкину, имелись все основания назвать его КУБА. Правда, все названия зарубежные, данные какими-то народами по какому-то поводу, нам сейчас неведомому. Я не хотел бы сейчас входить во все тонкости науки топонимики; что же касается этимологии слова КУБ как «К УБИтому», то она кажется натянутой, ибо в русском языке есть другие слова того же корня (например, КУБок), и близкие корни, например СКУБ (скубиться), или с чуть измененной гласной, например КОБ (кобыла, кобель), так что нет смысла разлагать корень дальше. По словарю Макса Фасмера, первое значения слова КУБ – «большой чан, перегоночный аппарат, пузатый сосуд с горлышком», откуда и произошло название геометрического тела. А КУБЫШКА – это именно «пузатый сосуд», под который подходит и свинка-копилка. Соответственно КУБОК – «маленький пузатый сосуд», «КУБОВИНА» – выпуклость. Ничего общего с убитыми тут нет.

«Нот они, эти К УБИШКИ, найденные в этрусской гробнице. Размер К УБИШКИ, видимо, не имел значения, и если туда нечего было положить – просто писали на ее гранях несколько слов К УБИТОМУ. Для «этрусковедов» – это всего лишь «игральные кости с первыми шестью этрусскими цифрами – прописью». Но одна из этих «цифр», на передней грани нижнего кубика, совершенно определенно читается С АН – С НИМ!» (ОРЕ, с. 147).

Рис. 4. Чтение П.П. Орешкиным надписи на втором кубике

Я реконструирую чтение П.П. Орешкиным надписи на верхней грани второго кубика как С АН. Заметим, что, во-первых, Орешкин дает негативное изображение (для глаза более привычно позитивное, на нем можно выделить больше деталей), и, во вторых, даже там читает всего одну надпись из многих, причем на этой надписи (которую я прочитал, как СЛОМАЙ, так что буква S у Орешкина – это огибающая нескольких знаков на кости, а АН – это лигатура, которую я разлагаю более точно на АН, поскольку перекладина у буквы А не горизонтальная, а наклонная) он читает только самые крупные знаки. На наш взгляд, он читает много хуже 3. Майяни, который тоже прочитал гораздо меньше половины знаков. Так что чтение С АН – это неверное чтение. А вот на первом кубике он, к сожалению, не смог прочитать вообще ничего; из этого возникает впечатление, что он там просто ничего не различал!

Однако у нас есть возможность проверить, имела ли кость игральное или погребальное назначение. Для этого достаточно прочитать надпись мастерской того или иного славянского храма. Если кубик из кости изготовлен мастерской храма Мары, следовательно, его назначение погребальное, если же мастерской храма Рода – то назначение игральное. У нас есть возможность проверить это путем эпиграфического анализа, выявив на игральных костях возможно большее число неявных надписей.

Надписи на игральной кости. Расшифровку шести символов на игральной кости Агнесс Карр Вогэн назвала любопытной новой интерпретацией 3. Майяни. Рассмотрим его шедевр, о котором с теплотой отзываются другие исследователи. Но вначале предоставим слово самому ученому, который писал: «Приступая к серии глав, повествующих на основе дешифрованных текстов о повседневной жизни этрусков, я считаю необходимым вначале поговорить о некоторых понятиях общего порядка, в частности, о числах. Эта область сравнительно бесплодна, но через нее следует пробраться, чтобы достичь страны, где течет млеко и мед. В этрусских текстах рассыпано немалое количество чисел, но определить их очень трудно» (МАИ, с. 92). Мне кажется, что исследователь тут сгущает краски не от хорошей жизни. Вообще говоря, любые числительные встречаются довольно часто, и, зная славянские языки, нетрудно предположить, что и этрусские, скорее всего, будут те же ЕДИН, ДВА, ТРИ (или ТРШИ), ЧЕТЫРЕ, ПЯТЬ и т. д. Другое дело, если те же числительные читать задом наперед как НИДЕ, АВД, ИРТ, ЕРИТЕЧ, ТЯП и т. д. – тогда их выявить и отождествить будет труднее. Если же при этом еще и путаться в чтении букв, то задача окажется воистину титанически сложной, и данному исследователю можно только по-человечески посочувствовать.

«Однако шесть первых цифр образуют отдельную группу. Мы находим их не только на эпитафиях (где указан возраст усопшего или количество его детей) или в Книге мумии (где, например, указаны даты периодически повторяющихся религиозных церемоний, количество приношений), но также на этрусских игральных костях. В Этрурии их было найдено много экземпляров. На паре таких костей, называемых костями Кампанари или тосканскими костями, вместо обычных точек были обнаружены шесть слов, которые я здесь располагаю в алфавитном порядке и которые в неизвестной последовательности соответствуют числам 1, 2, 3, 4, 5 и 6 – CI, HU?, МА

, SA, ?U, ZAL» (МАЙ, с. 92–93). Исследователь пишет о словах вместо цифр так, как будто он убежден, что этруски писали вместо цифр или точек их словесный эквивалент. Между тем, это гипотеза, которая сама должна быть обоснована в первую очередь. Лично у меня она вызывает большие сомнения. Мне пришлось прочитать ряд руничных надписей на астрагалах – бараньих косточках для наиболее популярной в древности игры в кости (а кубик представляет собой всего лишь усовершенствованную разновидность такой кости), и на них не было никаких цифр, но указания – пропустить ход, пойти, пойти особым образом, выйти из игры и т. д. Скорее всего, подобные указания должны были быть нанесены и на тосканские кости. Поэтому остроумные предположения исследователя, верные сами по себе при условии справедливости основной гипотезы, в данном случае оказываются совершенно пустыми, не соответствующими этрусским реалиям. К тому же нет уверенности, что слова прочитаны верно – 3. Майяни продемонстрировал свое неумение читать этрусские слова на предыдущих примерах.

«Итак, вместо того, чтобы углубляться в математику, мы вступаем в царство игр, очень модных у этрусков. Они даже придавали им особое значение, узнавая через их посредство волю богов. Гораций шутливо рассказывает, как старая самнитская колдунья предсказала ему будущее, потряся в мешочке игральные кости. Во всяком случае, во время пира этруски определяли, кто будет председателем, именно бросая кости. Должность диктатора стола была хоть и временной, но очень важной, так как именно он определял, сколько должен выпить каждый из гостей. Нужно надеяться все же, что при поставлении лукумона к этому способу не прибегали. Но в принципе, как и в наши дни, этруски играли в кости в шуме таверн, смачивая горло добрым вином из Лэны; его подавали приветливые служанки, о которых речь будет впереди. Они благодушно играли и не предчувствовали, что на этих маленьких кубиках будут основываться сложнейшие вычисления этрускологов наших дней» (МАИ, с. 93). Из этого пассажа меня более всего впечатлило название реки Лэны. Дело в том, что слово «река» – довольно позднее слово русского языка, от глагола «ректи-речить», и означает «говорливая». Это – явный эвфемизм, то есть слово-заменитель. Более ранним словом, вероятно, было слово «лена» или «лента», то есть «льющаяся, разлитая». Если же звук Л отвердел, как мы это видели на примере этрусского слова ВОЛНА в смысле ВОЛЬНАЯ, то и слово ЛЕНА должно было произноситься как ЛЭНА, как в современном болгарском. Возможно, что по имени реки Лэны была названа и провинция Лэна. Что же касается сложнейших вычислений этрускологов, то, как говориться, вольному воля – можно разводить сложнейшие вычисления на пустом месте, было бы желание…

«Имеющиеся в нашем распоряжении кости разнообразны. На одной паре костей («отенские кости») находятся следующие этрусские слова: I VA EST URTI CAIUS VOLOTE. И, наконец, имеются фишки, на которых, как на наших, нанесены точки от 1 до 6, но расположение этих точек различно. Десяток игральных костей и такое разнообразие!» (МАИ, с. 93). Данный абзац показывает, что этруски все-таки не очень стремились выявить число полученных очков, ибо надписи могли иметь другое назначение, а потому определенной системы в назначении очков не было. Что же касается слов, количество букв в которых закономерно возрастало от 1 до 6, то я усматриваю в нем набор наиболее важных этрусских лексем, которые 3. Майями почему-то не захотел прокомментировать. А именно: I есть союз И, ВА есть предлог В перед некоторыми буквами, ЕСТ, как я предполагаю, есть инфинитив глагола БЫТЬ (ибо третье лицо единственного числа будет А), УРТИ (под ударением буква И) – глагол в неопределенной форме, чье значение вне контекста мне непонятно, и, наконец, БОЛОТЕ – множественное число от слова БОЛОТ, великан. Возможно, что последовательность данных слов образует некоторое предложение типа И В БЫТИИ СТАТЬ ВЕЛИКАНАМИ.

«Если исходить из количества точек, нанесенных на противоположные стороны, эти кости с точками можно разделить на следующие категории: