Сва

– Та, которую первой узнала Ева и потому стала женщиной, а Адама сделала мужчиной. И они родили всё человечество. Неплохо?

– А сами умерли и вслед за ними все стали умирать. Так что ли? Если по Библии…

– Да, но зато люди научились любить всем существом, а не как дети. Хочешь, я тебе его подарю?

Сва заколебался и покраснел:

– Нет, лучше сама носи.

– Ну да, тебе это не нужно. О-о, как бы я хотела стать мужчиной!

– Зачем?

– Чтобы оплодотворять женщин, доводить их до экстаза.

– И всё?

– А разве этого мало? Иначе жизнь замрёт, как в монастыре.

– Боюсь, ты бы всех женщин распугала. Они выживают лишь там, где есть нежность – как рыбы в воде.

– Ничего ты не понимаешь. Нежность – это слабость. Ненавижу слабых! Женская душа безмерно одинока. А каждый мужчина, нет, каждый оргазм – это открытие самой себя. И наоборот, понимаешь? Ко мне устремились бы все истинные женщины, страстные, бесстрашные. Весь ужас в том, что таких мужчин почти нет.

– А те, что есть, тебя не устраивают?

– За редким исключением, – усмехнулась она и глянула на Сва, – особенно, когда этого не знают.

– Ты что хочешь сказать? – замялся он.

– Сразу видно, что ты русский.

– Не понимаю, какая связь?

– Ты ищешь любви, которой нет. Но есть гораздо большее – молитва плоти и души. Каждое соединение с другим, с другой – это мольба. Тебе не понять, а я кровью это чувствую.

– А ты разве не русская?

– Неужели не догадался, кто я?

– Нет, даже не думал, – усмехнулся: – Кто?

Она сверкнула взглядом:

– По матери я еврейка.

– Теперь вижу. У тебя глаза какие-то особенные, красивые – на грани безумия.

– Я знаю.

Сва глянул пристальнее:

– Скажи, а к кому эта молитва? К Богу что ли? Или друг ко другу?

– Неужели не понимаешь? Кто нас такими создал? Того и надо просить.

– Допустим… А о чём просить?

– О том, чтобы жить – мне, тебе, всем, кто с нами. Только и всего! – сказала она без тени улыбки. – Не ищи вечной любви. Глупо. Есть только страсть – мудрая, древняя, священная, без которой жизнь невозможна. Не всем эта страсть дана – лишь избранным. Ты ищешь женскую душу, сам не знаешь где, а она скрыта в женском теле, как мужская – в мужском.

– Значит, души без тела не бывает?

– Пока тело живо, нет. А потом уже неважно.

Они встретились ещё раз. Её неистовые ласки вызывали пресыщение. После бешеных ураганов хотелось томительного обморочного тепла, лёгкого солнечного удара. Но она не унималась, ничего не замечала.

– Я хочу написать тебя обнажённым. Да не пугайся! Поясной портрет. Мне важны твоё лицо и глаза, огонь желания, а не что у тебя там… И работать я тоже буду голой.

– Неплохая идея. Но с твоей фантазией тебе и натура не нужна.

– Нужна, неужели не понимаешь? – в её глазах бушевала страсть, едва скрытая усмешкой. – Ничего, поймёшь в процессе.

– Давай, в другой раз, – с трудом удержал её Сва.

Через день она позвонила и пригласила в мастерскую посмотреть его начатый портрет. Он долго отнекивался, искал всякие причины, чтобы отказаться.

– Если не хочешь меня видеть, так и скажи! – резко прервала она разговор, замолкла и вдруг расплакалась: – Я тебе глупость сказала в прошлый раз. Забудь. Никого я не хочу рисовать. Я просто хочу тебя видеть. Да, я странная. Это потому, что у меня никогда не будет детей. Никогда! Это проклятье, понимаешь? Приезжай, мне ничего от тебя не нужно. Только немного тепла, – она стала рыдать и повесила трубку.

Сва бросился искать её телефон, открыл блокнот и замер.

– Немного тепла. Ей этого, явно, не хватит. Мне тоже, мне нужно всё. Вместе с телом нужна душа – да, она это точно угадала! – но душа, которая не в глубине тела, а где-то над ним, между губами и небом… Она с ума сходит, потому что детей не может рожать, кричит о каком-то проклятье. Я с ней дня не вынесу, лучше сразу расстаться. Как же её имя? Не важно, в конце концов. Ведь это была обычная случайная встреча, маленький несчастный случай.

На этом их знакомство оборвалось. Больше недели Сва боролся с искушением ей позвонить. Странные речи и страдающие глаза художницы не выходили из памяти.

– Молитва плоти. Скорее уж, заклинание смерти. Слепое, первобытное, сладострастное исступлёние. Ведь жить-то остаёмся не мы, а наши дети – вот в чём ловушка. Смысл в том, чтобы родились эти, хоть и родные, но совсем другие существа и выросли за наш счёт. Не понимаю, в чём проклятье – не иметь детей? А Лави, а другие герлицы? Таких людей полно. И я с нею был бы бездетным – неужели так же страдал бы? Нет, такой мистики мне не постичь.

Несколько раз возвращались к нему эти мысли, и Сва неуклонно гнал их прочь. Почти сразу у него возникло новое знакомство и вскоре закончилось. Потом было ещё несколько встреч, одна ничтожнее другой.

Вычитание чувств

Это была студентка с истфака. Они столкнулись у кассы университетской столовой, Сва растерянно шарил по карманам, собирая мелочь, чтобы расплатиться за обед.

– Надо же, кошелёк дома забыл, – виновато улыбался он кассирше, – только двадцать две копейки набрал.

– Молодец какой! Тогда не ешь. Ставь всё на место! Завтра приходи, когда кошелёк найдешь.

– Смеётесь? Ну, хоть суп и гарнир можно взять? Есть то хочется.

– На суп с гарниром тебе не хватит, – замысловато ответила кассирша.