Сва

– Сгинь, – прошептал и услышал в прихожей телефонный звонок.

Было ясно – по телефону звонила тоже она. Дрожа всем телом, он вышел в темноту спящей квартиры, проверил входной замок, поднял трубку, чтобы удостовериться, и тут же бросил… Телефон трезвонил больше минуты. С колотящимся сердцем, не открывая глаз, сидел он рядом, кусал костяшки пальцев и слушал сводившие с ума звонки. Лилиан знала, что долго он не выдержит. Одна за другой вспыхивали мысли:

– Сейчас проснутся соседи. – Всё равно не буду отвечать. – Она хочет мне что-то важное сказать. – Нет, она охотится за мной. – С ней самой что-то случилось. – Не хочу знать. – Если позвонила, позвонит ещё. Лучше сразу ответить и навсегда порвать с нею, со всем, что было. Да, именно!

Выдохнул, преодолевая дрожь, поднял трубку и резко спросил:

– Зачем звонишь?

– Здравствуй… – пауза длилась нестерпимо долго. – Знаю, ты не хочешь со мною говорить, не хочешь меня видеть, – голос Лилиан плыл как у пьяной.

– …

– Рада, что ты уже в норме.

– Не очень, тебе какое дело.

– Очень у нас не бывает… Она увела тебя, эта красотка.

– Она спасла меня. Кто она? Скажи!

– Ну, нет. Чего захотел. Странно, что она у тебя не в постели. Это ведь опытная шлюха, – медленно, ласково выговорила Лилиан.

– А кто тогда ты? Она в метро пропала. Дай мне её телефон!

– Ни за что. Значит, оклемался… Но если бы ты не жрал водяру, как зомби, и не сбежал от меня, всё было бы иначе, без ломки и ужасов, как в первый раз, помнишь? Помнишь?!

– Нет, и не желаю! Я не за тем к тебе приходил… Хотел со всем покончить. И с тобой и с этой жизнью.

– Жалеешь, что обломилось?

– Не жалею. Пусть всё будет, как есть.

– Глупый, ты живёшь, но в твоей жизни ничего не изменилось. И никогда не изменится. Что, ещё не настрадался? – было слышно, как она дышала в трубку. – Ты ведь опять придёшь. Чтобы уйти вместе, насовсем.

– Ты… Не приду, нет. И не думай!

– Значит, любви ищешь. Хочешь ещё боли? Крепкий мэн оказался. Но этой боли ты не выдержишь. Среди зверей живут звери, а ты не такой.

– Я повешу трубку.

– Ладно, не буду. Ты сам выбрал себе казнь.

Он не ответил, собираясь с силами, чтобы бросить трубку. Мучила жутковатая дрожь, будто ему позвонили из ада. Она, видно, почувствовала и перешла на быстрый шёпот:

– Я хотела дать тебе то, на что не способна обычная женщина…

– Бред.

– …почувствовать экстаз, освободить от страха смерти, помочь прожить дотла эту поганую жизнь – пока желание жить не иссякнет! Это удел немногих, одиноких душ. Ты сам к этому шёл. Я видела, знаю людей, поверь. Но ты решил вернуться, в стадо. Я звоню, чтобы проститься. Я уйду одна, рано или поздно. Уже решила.

– Крышняк трещит. Не замечаешь – совсем шизанулась?

– Я… не обижаюсь на тебя. Моё знание тебе недоступно. Оно невыносимо. Это знание истины, которой все боятся. Но ничего, кроме смерти, в мире нет и не будет… Не бойся хэша, милый. Не бойся уйти, когда всё надоест. Только так можно хоть немного пожить, пока не услышишь зов. Я услышала.

– Лилиан! – он беспомощно забормотал: – Это ты от отчаяния. Не надо! Ты умная, так много знаешь. Ты другим поможешь…

Он вспомнил о Лави, но услышал в трубке сухой, ломкий смех:

– Бедный, ты ничего-ничего не понял. Даже сейчас. Это тебя Бог пока хранит. Не знаю для чего. Прощай!

В уши горячечным пульсом били гудки, отзывались в мозгу. Бесчувственно застыла рука, с нею срослась раскалённая трубка. Он сидел в тёмной прихожей не в силах пошевелиться, лишь когда за дверью нудно закашлял во сне сосед, смог оторвать от пылающего уха телефон и, словно лунатик, вернуться к себе.

– Такая жуть из неё прёт. Зачем звонила? Проверяла насчёт ломки? Думала опять приманить? На жалость давила? Неужели она верит в Бога? Нет, конечно, это же ведьма… Хотела разузнать про свою знакомую, с которой я сбежал? Постой, значит, она была? Была?! – зазвенело в ушах: – Была… Была, есть. Но где? Теперь её не найти. Для меня она не существует. Существует не для меня.

К утру головная боль превратилась в слабый гул, похожий на привычный городской шум. Теперь, когда отхлынули волны кошмаров, он начал, наконец, понимать, что произошло. Если бы можно было стереть свою недавнюю жизнь, вычеркнуть из неё всех встреченных уродов. И даже бывших фрэндов не вспоминать. Хотя нет, были среди них настоящие друзья. И совсем невозможно было забыть Лави, её отравленную безумием любовь. Жизнь вернулась, ухватилась за ниточку из нескольких слов и поцелуев. А кто спасёт её?

Вмиг ожили золотисто-карие сумерки любимых, горьких глаз. И тут же всплыли, затопили его маленькую комнату и сжавшуюся от боли память события минувших месяцев, с того самого дня, когда он познакомился с московской системой и народом из парадняка.

b. Парадняк

Терял последние листья и остатки тепла дождливый ветреный октябрь. Кое-где на стенах домов предвестием тоскливого ненастья уже появились до тошноты знакомые плакатные лица вождей и плечистые люди, идущие в ногу к непостижимо близкому счастью.

Именно тогда в один из вечеров он столкнулся в метро с бывшим одноклассником, симпатичным балбесом из давно забытых школьных лет. Лицо и фигура длинного тощего парня в потёртых джинсах и жёлтой вельветовой куртке промелькнули в толпе, но показались знакомы. Уже из-за спины донёсся окрик:

– Старик! Не узнаёшь? – с лёгкой усмешкой парень добавил. – Забыл наш десятый класс? Я – Вадик. Помнишь такого?

После рукопожатия они прошли в людском потоке несколько шагов и надолго застыли посередине «Кропоткинской», вспоминая бывших друзей и далёкую, смехотворно наивную прежнюю жизнь.

– Значит, студнем стал, – Вадик резко сменил тему. – А где тусуешься?

– То есть?

– Значит, нигде. Я правильно понял? – покровительственно навис школьный приятель. – Тогда двинули в наш парадняк! Тут рядом. Время есть? Кайфанём ради встречи, я тебя с пиплом познакомлю, с герлухами клёвыми. Не жмись, вижу, что хочешь. Покамали!

На улице Вадик оглядел его и поморщился:

– Прикид у тебя, не обижайся, – совок голимый. Но это можно поправить. Зато рост и фейс как надо. И хайр классный. Сами вьются или помогаешь? – усмехнулся и подмигнул.

– Забыл что ли? Они у меня всегда такие были.

– Короче, запомни, ты мой фрэнд. Всё будет о’кей! На тусовке… – он снисходительно прервался. – А, может, ты и про хиппов ничего не слыхал?

– Слышал.

– Но видел только издалека, йес? И наш спич, я вижу, сходу не рубишь.

– Ну-у, понять можно…