Позывной: «Москаль». Наш человек – лучший ас Сталина

В прошлом году курсами командовал генерал-майор Васильев, а Вершинин был при нем заместителем по летной подготовке.

Но недаром говорят, что друг познается в беде. По ходу летно-тактических учений надо было отправлять в ночной полет эскадрилью СБ – скоростных бомбардировщиков.

Приближалась гроза, и Вершинин не давал «добро» на вылет, однако Васильев настоял.

В итоге непогода разметала самолеты в небе над Тамбовом, а три бомбардировщика разбились при вынужденной посадке.

Васильев, как водится, струсил и все свалил на своего зама.

По приговору трибунала Константина Андреевича понизили в звании и должности, заслав в строевую дивизию. Однако справедливость восторжествовала – приказом наркома обороны Васильев был разжалован в полковники, а Вершинина назначили на его место, начальником курсов.

Иван вздохнул. Вся надежда на полковника Вершинина…

Беда в том, что его помнит Рычагов, а вот он не знает никакого Костю. Ничего, узнает.

Придется разыграть сценку «Встреча друзей»…

– Давай спать… – зевнул Жилин.

– Я есть хочу, – жалобно сказала Мария.

– Правильно хочешь! Поедим – и баиньки.

Молодая семья живо смела свои припасы и выдула по стакану чая с печеньем.

– Теперь можно и с голодными воевать, – сказал Иван, отдуваясь, и поморщился досадливо. Сам того не желая, он напомнил о беде, что близится. О войне.

Судя по тому, как у женщины между бровей пролегла складка, мысли их были схожими.

– Все будет хорошо, Котя, – негромко сказал Жилин. – Спокойной ночи.

Иван Федорович зря напрягался – на вокзале в Липецке их с Марией никто не ждал. Никого в гражданской одежде, с «корочками» красного цвета.

В реале, которым Жилин продолжал считать прожитую жизнь, Рычагова арестовали в Москве, прямо на перроне. Или это было еще в Туле? В общем, не важно.

Главное, что в Липецке никто на них даже внимания не обратил.

Забежав на Главпочтамт, Иван сбросил пакет в ящик и, более нигде не задерживаясь, отправился «в гости» к Косте Вершинину – за город, куда, по счастью, следовала полуторка.

Водитель, молодой и лопоухий, с радостью взял попутчиков, тем более что Маша ехала с ним в кабине, а Жилину оставалось наслаждаться свежим ветром в кузове.

Подъезжая, Иван увидал гладкое травяное поле аэродрома, знакомые силуэты «чаек» да «ишачков», и сердце забилось чаще.

В этот момент он вдруг поверил, что все ему удастся, что он не обманывал Марию вчера, утешая – все будет хорошо!

Отряхнувшись, оба пассажира помахали развеселому шоферюге и направились к зданию авиашколы, выстроенному еще в 1920-х немцами, первыми слушателями теперешних курсов.

Словно подслушав мысли Жилина, Нестеренко сказала негромко:

– Что же это получается? Мы их научили пилотировать на свою голову?

– Похоже! – хмыкнул Иван.

Разумеется, дежурные не захотели пропустить «гражданских».

С насмешкой глядя на бдительного Цербера в новенькой форме, Жилин сказал:

– Передайте товарищу Вершинину, что к нему пришли.

Курсант, продолжая подозрительно смотреть на Ивана, сказал, вырабатывая командный голос:

– Назовитесь!

– Пабло Планкар.

Дежурный кивнул и послал скучавшего сержантика к начальству.

Вершинин объявился мигом – громкоголосого Костю было слышно еще с лестницы.

– Пропустить! – раздался приказ, и дежурный поспешно освободил вход.

– Пашка! – осклабился Вершинин. – Пардон, Павел Васильевич! Я вас приветствую!

– Да иди ты… Чинопочитатель нашелся. Здорово!

Обменявшись с Жилиным крепким рукопожатием, начальник курсов замешкался, глядя на Марию.

– Не узнали, товарищ полковник? – лукаво улыбнулась женщина.

– Кого я вижу! Мария Батьковна! Проходите, проходите!

Заведя обоих в кабинет, Вершинин осведомился:

– Чаю, может?

– Не откажусь. Да, Маша?

– Да. Можно с печеньем.

– А еще лучше – с бутербродами!

– Сделаем!

Когда юркий курсант притащил поднос со скромным угощением и закрыл за собой дверь, улыбка сползла с лица Жилина.

– Я не в гости, – сказал он, – и ты учти, что знаться со мной опасно.

– Не понял… – нахмурился Константин Андреевич.