Последняя любовь Хемингуэя

–Знаешь, Эрни. Я так подумала, что не стоит мне сейчас ехать с тобой в Венецию. У тебя много работы и я могу только помешать тебе. Неделю ты бы мог поработать без меня. А я приеду и вычитаю твои правки, отредактирую. Сейчас ты должен полностью сосредоточиться на своем романе. Сроки сдачи в журнал поджимают.

–Если я задержу роман, «Космополитен» подождет. Они не посмеют сказать, что я нарушил условия договора. А то первым опубликует роман Скрибнер, а не они.

–Нет, Эрни. – Мягко ответила Мэри. – Ты обещал Хотчнеру, что дашь им право первой журнальной публикации. И ты выполнишь условия договора. Я хочу поехать с Кехлерами в Больцано, покататься на горных лыжах. Помнишь, они приглашали. Ты не возражаешь? – Мэри умело перевела разговор в просьбу, где решающее слово принадлежало Хемингуэю. Пусть почувствует себя иногда главой семьи – мужем, руководящим женой.

–Я бы и сам поехал в Больцано. Лыжи в горах, не идут в никакое сравнение с равниной. Там снег особый. Звонко хрустит.

–Поедем вместе всего на несколько дней. – Обрадовано предложила Мэри.

–Не могу. Работы много, сама знаешь. А ты езжай.

–Хорошо. Будь умницей и к моему приезду подготовь мне объект для работы. Я постараюсь быстро прочитать рукопись…

Хемингуэй понимал, почему Мэри хочет оставить его одного в Венеции. Первая причина – работа над романом. Понятно! Но он также понимал, что Мэри дает ему возможность беспрепятственно встречаться с Адрианой, в ее отсутствие. Потом Мэри завладеет всем его вниманием. А пока он получает от Мэри возможность провести неделю, как его душа желает. И он сказал ей с признательностью:

–Спасибо Мэри, что ты меня во всем понимаешь. Я постараюсь за неделю, подготовить как можно больше чистового текста. Тебе будет, что читать.

–Я в этом уверена, Эрни. Но было бы хорошо, чтобы и ты меня понимал.

Она обняла его руками и поцеловала в щеку. Он ответил на ее поцелуй также, в щечку.

–А лучше бы ты поехал со мной в Больцано.

3

Хемингуэй приехал в Венецию перед обедом. Не поднимаясь в свой номер, зашел в ресторан. Навстречу, как всегда, вышел подтянутый, в смокинге Ренато Корради.

–Мистер Хемингуэй желает обедать?– Официально спросил он друга.

–Ренато. Я не за столом, чтобы ты так ко мне обращался. Впрочем, скажи, чтобы принесли рюмку виски с содовой. И посиди, хотя бы немного со мной. Мне сегодня так хорошо.

Корради поманил пальцем официанта и негромко отдал ему распоряжение. Они сели за крайний столик у входа и метрдотель с улыбкой произнес:

–А теперь ты мой посетитель, Папа. Я обязан обращаться к тебе официально.

–К черту официальность! Будешь ко мне так обращаться, – обижусь и больше никогда не зайду в твой паршивый ресторан. Я тебя уже неоднократно предупреждал об этом.

–Ладно. – Смилостивился педантичный метрдотель. – Будем считать, что ты забежал на минутку поговорить со старым другом, а он тебя угостил рюмочкой.

–Ренато. – С укоризной произнес Хемингуэй. – Жаль, что я назвал героиню романа твоим именем. Видимо сейчас, глядя на тебя, изменю ей имя.

Но Корради не испугала угроза Хемингуэя.

–Не сделаешь этого.

–Почему? Я еще не опубликовал роман, пока доделываю. Могу заменить твое имя.

–Сейчас увидишь и простишь меня, Папа.

К ним подошел официант с подносом в руках, на котором стояли две рюмки.

–Синьор Хемингуэй. – Произнес официант. Хемингуэй заметил, что официанты Венеции называли своих клиентов синьорами. Высший ранг обслуги называет американцев – мистер. Видимо, венецианская экзотика. А официант продолжал. – Синьор Корради и мы решили угостить вас самым чистым виски – «Аскебаш».

Официант поставил рюмки на столик и удалился. Ренато с довольной улыбкой смотрел на Хемингуэя.

–Мы его получили неделю назад. Так англичане и американцы сразу же его вылакали…

–Ренато! Подбирай выражения! Я ж американец!

–Я пользуюсь твоими выражениями, Папа.

Они оба весело засмеялись.

–Мне врач запретил употреблять крепкое!

–К черту твоего врача и всех врачей вместе взятых. Так бы ты мне ответил. Я специально спрятал одну бутылку для тебя от твоих американцев. Ждал тебя. Теперь понял, почему ты на меня не должен обижаться?

–Понял. Так я твой гость и платить не должен?

–Ни сантима и ни цента! Я тебя, Папа, угощаю в честь твоего нового приезда в «Гритти». Поэтому, так с тобой говорю. За твой приезд!

Они выпили. Закуски официант, почему-то, не принес. Хемингуэй, проглотив пахучую, крепкую влагу, некоторое время сидел с закрытыми глазами, наслаждаясь алкогольным вкусом, с ароматом дуба. Потом открыл повеселевшие глаза и спросил:

–Сколько ему лет?

–Может триста, может меньше. – Флегматично пожал плечами Корради.

–Не обманывай. – Хемингуэй громко на весь зал крикнул официанту. – Эй, принеси сюда бутылку, как его – «Аскебаша»?!

Но тот, не поняв команды, подошел к столику. Корради мягко сказал официанту:

–Вас просили принести бутылку виски, которая оставлена специально для мистера Хемингуэя.

Официант кивнул головой и медленно пошел от их стола, но услышал крик Хемингуэя.

–Бегом!

Улыбаясь, официант ускорил шаг, через полминуты вернулся обратно и поставил фигурную бутылку на стол. Хемингуэй стал читать этикетку.

–Ты меня обманул, Ренато. Виски всего двенадцать лет, а не триста.

–Я имел в виду, что это самый старинный сорт виски. – Невозмутимо ответил Корради.

–Все равно вкус великолепен. Так ты меня угощаешь?

–Я же уже сказал об этом. В честь новой встречи.

–Тогда я тоже угощаю. Эй! – Обратился он к официанту. – Принеси стаканы для такого виски. И побольше стаканов.