Последняя любовь Хемингуэя

–Какой?

–Я тебе подарю свой портрет, который написала сама. Мне осталось немного, чтобы его закончить. Я над ним работала всю осень, но не успела до твоего приезда.

–Я буду рад твоему подарку. Но и я тебе сделаю подарок и тоже в виде картины.

–Какой?

–Пока не скажу. Секрет.

–Папа, почему ты любишь секреты?

–Потому что люблю тебя, моя прекрасная девочка.

Адриана повернулась к нему, обняла его прямо здесь же на тротуаре и поцеловала в щеку.

–Я так ждала тебя. Ты не знаешь как! И у меня нет от тебя секретов. Я люблю тебя.

–Я тоже, девочка. Повтори все, что ты сейчас сказала, еще раз?..

2

Сразу же после нового, 1950 года, выпал снег и по настоянию Мэри, они поехали в Кортина Д’Ампеццо. Мэри, несмотря на прошлогоднюю неудачу со сломанной ногой, очень любила кататься на лыжах. И она не могла отказать себе в этом удовольствии, тем более снег мог в любой момент стаять, а далеко на высокогорье ей не хотелось подниматься. Да и Эрнесту нужен отдых. Мэри видела, с каким упорством он работает над окончанием романа. С утра до обеда он пишет сидя в постели или за письменным столом. И это каждый день, без выходных. Вторую половину дня он посвящает встречам с Адрианой. Через день, максимум два – участие в обедах или ужинах, на которые их приглашают итальянские друзья. Эрнест никому из них не отказывает в приглашении. На этих встречах всегда присутствует и Адриана. Хемингуэй свободное от работы и торжественных ужинов время проводит с ней. Она приходит к ним в номер, и Мэри встречает ее всегда очень приветливо. Да, сейчас не время обострять отношения с Эрнестом и Адрианой. Пусть он заканчивает роман, тем более у него такой прилив вдохновения, которого она еще не видела за время совместной жизни. Но, как только он закончит книгу, надо будет серьезно поговорить с Эрнестом и пусть он прекратит связь с итальянской графиней. Потом по инерции Эрнест будет продолжать работать, и она сумеет поддержать его творческое вдохновение. Будет питать его своей любовью и материнским отношением. Да, материнским участием, потому что Эрнест непосредственен, как ребенок, ему нужна ласковая опека. Она его хорошо изучила и знает, что за внешней бравадой скрывается, если не трусость, то боязнь показать себя слабым. За резкой вспыльчивостью – неумение жить в современном мире. За пьянством – стремление уйти от сложных проблем, которые встают перед ним. Но, правда, сейчас в Венеции, он пьет значительно меньше, чем на Кубе, старается держать себя в форме: творческой – надо заканчивать книгу; физической – влюблен в молодую девушку. Действительно, надо быть постоянно в хорошей форме. Вот поэтому они поедут к снегам Альп, пусть он там немного отдохнет от Венеции и, живущей в ней, графини. Ее туда не звать ни в коем случае! Не должен же Хемингуэй каждый год на курорте болеть! И она будет ходить с ним на охоту – следить за его каждым шагом. Чтобы снова не попал себе пыжом в глаз, не дай бог, что-то более серьезное.

Но когда Мэри стала говорить о необходимости поездки в Кортина, то Хемингуэй возразил:

–Мне бы надо неделю-две побыть здесь, и я закончу роман. Давай временно отложим отдых в горах?

–Но, Эрни, снег может сойти, и мы останемся в этом году без лыжной прогулки.

–В феврале там снега всегда больше, чем в январе и ты это знаешь. Поэтому мы можем еще немного побыть в Венеции, а в феврале отдохнуть в Кортина.

Но Мэри была настойчива и ласкова.

–Эрни! Ты посмотри на себя со стороны? Ты измотан до предела. – Мэри, конечно, немного преувеличивала, но Хемингуэю было приятно, что жена констатирует факт его напряженной работы. – Графы Кехлеры устали приглашать тебя на охоту в горы. А ты все отказываешься. – Мэри знала слабые струны своего мужа. – Там я тебе создам все условия для работы над книгой и отдыха. Я это умею. – Добавила Мэри с улыбкой. – Ты же знаешь?

Хемингуэй благодарно улыбнулся ей. Действительно, Мэри знала его слабости и умела их удовлетворять. Она пока не говорит об Адриане, понимает, что он работает. Ему тоже не хочется обострять этот вопрос. Его предыдущие жены – Хедли, Полин, Марта не простили бы ему подобных встреч. Скандал в семье давно бы вылился на страницы газет и журналов. А Мэри понимает и терпит его связь с Адрианой. Она удивительна деликатна. Будущие перспективы с Адрианой полны одних «иксов» и «игреков». Он уже стар, и менять что-то в сложившейся жизни, не так просто. Ему даже не сорок, а пятьдесят. Наступил последний этап жизни и что ждет впереди, неизвестно. Он чувствовал, что запутался в отношениях со своими близкими женщинами. Они обе ему нужны. Но он боялся признаться в этом самому себе. Пусть все пока остается так, как есть. Рассчитываться придется потом. А то, что его ждет когда-то жестокий расчет, Хемингуэй знал. Все в мире взаимосвязано – любовь и разлука, жизнь и смерть. Он это показал в своих книгах и когда-то должен испытать все написанное на себе. Судьба долго не терпит теоретизирования – ей необходима практика. Все, что писал о других, станет когда-то твоим. А он писал в основном о неприятном в этом мире. Теперь жди все это в своей судьбе…

Мэри заслужила, чтобы он исполнил ее просьбу. И Хемингуэй ответил:

–Граф Карло Кехлер меня уже приглашал к себе неоднократно. Только, как и в прошлом году будем жить не у него, а в отеле. Не хочу находиться еще под чьим-то надзором, кроме твоего. – Пошутил Хемингуэй.

–Конечно, будем жить отдельно. А к ним приходить в гости.

–И еще. Номер в «Гритти» пусть останется за нами. Вдруг понадобится срочно вернуться. Чтобы больше не заказывать… Мы же вернемся сюда?

–Конечно, милый. – Согласилась Мэри. – Значит, через два дня выезжаем.

–Хорошо.

Мэри знала, почему Хемингуэй не хочет сдавать номер. Его хитрость, – как на ладони. Он хочет, на день-два, вернуться в Венецию без Мэри, для встреч с Адрианой. Пока он встречается с итальянкой под ее контролем, – ни одной ночи не провел вне номера. А краткие встречи не страшны. Они больше похожи на деловые, чем любовные встречи. Так пусть встречаются, – быстрее надоедят друг другу.

Но Хемингуэй думал наоборот. Мимолетные встречи с Адрианой в номерах других отелей таили в себе большую опасность. Могли пронюхать газетчики, и тайное может стать явным. Он заметная фигура в мире, а в Венеции тем более. Но пока журналистский черт его милует. В газетах имя Адрианы рядом с ним не фигурирует. Это хорошо. Хемингуэй огласки боялся больше всего. Он боялся появления своего имени в скандальной хронике. Но почему же он становится неуправляемым и покорным, при встречах с Адрианой?! Забывает обо всем в мире? Любовь? Да, поздняя любовь! Приходил он к радостному и одновременно грустному выводу. Зачем любовь вошла в него так поздно?

Хемингуэй посмотрел в трюмо, стоящее в зале и увидел свою седую голову, подстриженную под ежик. Он резко отвернулся от зеркала – старик! Надо меньше глядеть на себя в зеркало – больше думать, как ты молод! Отвернись от зеркала! Вот так лучше, влюбленный бамбино!

А Мэри у него молодец! Мало он ее ценит. Другая бы давно бросила с ним нянчиться. Только не Адриана! Сделал он для нее почему-то исключение.

Через два дня они уехали в Кортина Д"Ампеццо милой супружеской парой в возрасте, по-старчески, сентиментально заботящиеся друг о друге.

Отдых проходил великолепно. Была превосходная охота на куропаток, не говоря о горных лыжах.

А остальное время – работа. Как охотничья собака, догоняющая зверя и, звереющая при мысли о скорой расправе с ним, так и Хемингуэй гнал свой роман к концу, предвкушая горькую сладость окончания работы. Сладкую, – радость победы. Горькую – победу, давшуюся с такими мучениями, надо отдать миру. Пусть все прикоснутся к его победе, почувствуют его отношение к ним.

Он опустошен духовно полностью. Кажется, ни капли чувств не осталось в нем. Взяться за новую книгу, пока нет сил. Нужно время, чтобы опустошенную творческим вдохновением душу заполнили новые впечатления и чтобы они могли реализовываться в мысли. А для этого кроме времени, нужна любовь, жизненные потрясения, даже потери, которые переплавятся в желание высказаться вновь. А лучше – в крик. Давно мир не слышал от Хемингуэя крика. «За рекой, в тени деревьев», что это – крик, стон, шепот или разговор глухонемых? Только не последнее. А на шепот он тоже не способен. Может, стон…

И Хемингуэй на следующий же день, когда поставил заключительную точку после слов: «Это были последние слова, которые полковник произнес в своей жизни. Но до заднего сиденья он добрался и даже закрыл за собой дверцу. Он закрыл ее тщательно и плотно». «В случае моей смерти упакованную картину и два охотничьих ружья из этой машины вернуть в гостиницу «Гритти», Венеция, где их получит законный владелец…", и сказал Мэри:

–Мне необходимо в Венецию. Надо переписать книгу заново. Внести кое-что новое.

–Поздравляю, милый, с окончанием книги. – Мэри с искренней признательностью прижалась к сидящему за столом Хемингуэю и поцеловала его. Наконец-то, Хемингуэй за время их супружества написал роман. – Зачем нам ехать в Венецию? Здесь тебе так хорошо работается. Давай побудем в Кортина, пока есть снег.

–Мне надо переписать роман набело.

–Давай я его перепечатаю. Или ты мне перестал доверять?

–Это не письма, которые ты могла перепечатывать. Это – роман. В него надо внести много уточнений и изменений. Их я могу сделать, только находясь на месте событий романа. Перепечатку могу сделать только я.

Да, Эрнест был прав. Изменения в роман мог внести только автор. Здесь помощь Мэри не требуется.

–Хорошо. Если тебе надо в Венецию, то вернемся туда. Но нас граф Кехлер снова приглашал на охоту. Послезатра. – Уточнила она. – Пойдем?

Хемингуэй глубоко вздохнул. Охота – такой соблазн, против которого он не может устоять.

–Хорошо. На охоту и сразу же в Венецию.

–Как тебе нужно, Эрни.

Мэри не хотелось покидать уютные горы, где так хорошо дышится, а прогулки на лыжах вливают бодрость в организм. Но раз Хемингуэю нужно быть в Венеции, то пусть будет так. Ни в коем случае нельзя сбивать его с взятого ритма работы.

Целый день она думала, – а не вызвать ли сюда Адриану? Может после встречи с ней Хемингуэй успокоится и продолжит работу над книгой здесь. Но Мэри, в конце концов, отвергла свой план. Если в прошлом году Адриана приезжала к больному Хемингуэю, и это было правильным шагом с ее стороны, то сейчас ему надо ехать в Венецию. Нельзя Эрнесту мешать в работе. Пусть, встречаясь с Адрианой, он внесет в роман необходимые поправки. Мэри может даже и не ехать с ним в Венецию – там она будет лишней. Она задержится здесь – в Кортина Д"Ампеццо. Таким образом, создаст все возможности для работы Эрнеста в Венеции. Адриана является героиней романа в образе Ренаты и, встречаясь с ней, Хемингуэй найдет необходимые детали в повествовании, и доведет роман до совершенства. Так решила Мэри.

Приехавшая в Кортина Афдера Франчетти, поехала с ними на охоту. Мэри видела, как она крутилась возле Хемингуэя, называла его Папой, стараясь вызвать интерес к себе. Даже расспрашивала Хемингуэя о новой книге, чего тот так не любил. Но Хемингуэй не ответил резко, что могло произойти, был добр к ней и не больше. Вот, если бы на месте Адрианы, была Афдера, то Мэри бы не переживала. Она Хемингуэю никогда глубоко не понравится, не тот образ. С Адрианой сложнее…

На следующий день после охоты, Хемингуэй сказал Мэри:

–Я хочу завтра утром выехать. Давай возьмем с собой, что необходимо.

Мэри, присев на стул, ответила: