Жених

– И где так хорошо кормят? – спросила она.

– Коммерческая тайна, – пошутил Олег, не велено разглашать.

– А мы только управились, ещё не ложились.

– Я лягу тихо, не буду мешать, – сообщил Олег.

– Ложись, только есть одна закавыка, сегодня не топлена печь, кирпичи холодные. Оставь мне край дивана, я буду вставать к ребёнку, – Аня сказала это специально при матери, чтобы она не обнаружила это случайно ночью.

– Я могу освободить весь диван, – смутился Олег.

– Весь не надо, только край.

Олег больше не разговаривал, он быстро разделся и лёг. Он не спал и слышал, как через некоторое время Анна тихо забралась под одеяло. Анна Фёдоровна ушла в свою комнату и больше не показывалась.

– Я обещала тебя обнять, – прошептала Аня, повернувшись к нему, – Сделаю это прямо сейчас.

Её дрожащие руки обвились вокруг шеи Олега.

Утром Аня встала раньше всех и стала готовить завтрак, решив по деревенскому обычаю вскипятить самовар. Анна Фёдоровна поднялась почти сразу следом за ней. Олег сладко спал на боку богатырским сном после вчерашнего отвального.

Когда он проснулся, самовар постепенно остывал, умиротворяюще урча на остывающих углях с заварным чайничком на макушке. Женщины вовсю хлопотали по дому. Аня собиралась кормить малышку. Увидев, что Олег проснулся, она примостилась с ребёнком на краю дивана, достала огромную грудь и стала малышку кормить, не смущаясь и не обращая ни на кого внимания. Олег вынужден был хитроумно выползать, чтобы одеться и перейти к утренним процедурам.

– Опохмелиться тебе не дам, как хочешь, – сказала ему Аня, – А чаем напою из самовара по деревенской традиции для отъезжающих. Перенеси его на стол – это работа мужская. Если нет опыта, не трогай, потом перенесу сама.

– Как же нет опыта, я всю жизнь только эти и занимался, – возмутился Олег.

Чай пили молча. Никому разговаривать не хотелось, каждый думал о своём, но все об одном и том же, что придётся расставаться и снова привыкать к той жизни, к которой привыкли до встречи.

После прощания Олег, рассчитавшись за жильё с Аней, быстро ушёл, чтобы не бередить никому душу и не затягивать этот и без того тягостный процесс.

Где-то во дворах лаяли от безделья собаки. Доносился приглушённый звук дизельной электростанции. Притихшая с утра природа затаилась в тишине и безветрии.

Анна Фёдоровна блефовала, когда сказала дочери, что раньше всё было прилично, дружно и по-семейному, без всяких лишних гуляний, разводов и неурядиц. Откуда ей, лишившейся рано родителей и жившей в голодные послевоенные годы, было знать, что такое счастье, как надо правильно жить и как содержать семейный очаг? Работала она в поле, не покладая рук, по двенадцать часов вместе с такими же оперившимися после семилетней школы неумехами без какого-либо опыта и знания законов жизни. Все были одинаково молодыми, неопытными и, можно сказать, несчастными, вкусившими рано все прелести взрослой жизни и бесконечной работы.

Разве что Анна Фёдоровна, а тогда просто Анька, немного отличалась от подруг своей статью и красотой даже в потёртой рабочей фуфайке.

Идеологические партийные клерки требовали от полуграмотной молодёжи высоких результатов работы, нажимая на построение социализма и светлого будущего при коммунизме, объясняя молодёжи высокие цели партии, коммунистическое сознание, моральные устои, не забывая при этом о себе, чтоб вкусно есть, сладко спать и сильно не утруждаться.

Молодёжь свято верила в светлое будущее и побаивалась что-либо нарушить и быть в числе отстающих, а после вступления в комсомол уже никто не мог ослушаться и не пытался увиливать от работы.

Аня жила и работала, как все, сильно уставая, не жалуясь на трудности, лишения и невзгоды. Какая уж тут любовь или стремление обзавестись семьёй? Казалось, что об этом никто не думает, но это только казалось так со стороны. Молодёжь любую свободную минутку посвящала развлечениям, посиделкам, танцулькам, обсуждением женихов и невест, несмотря на смертельную усталость и отсутствие свободного времени.

Аня нашла свою половинку. Да и как было не найти, если была пусть не самой красивой, но способной привлечь внимание мужчин. Тракторист Василий тоже не обошёл её своим вниманием и как-то незаметно они стали новой семьёй, а, став семьёй, стали задумываться и о своём жилье. Повезло, что Василий оказался в жизни и старше, и опытнее, приобретя плотницкие знания в своей семье. Он и взялся за строительство своего дома, а друзья-товарищи обещали помочь, кто своим трудом, кто материалами.

Ухаживаний, как таковых, не случилось. Они потянулись друг к другу без всяких лишних церемоний и клятв в вечной любви – это и стало главным в их жизни: понимание и привязанность. Аня, получив должность бригадира, стала незаметно Анной Фёдоровной, а Василий день и ночь пропадал на работе и на своей стройке, исхудал, выбивался из сил, но делал всё, чтобы дом от земли поднимался. Муж выглядел так, что казалось, ветер дунет и он, как одуванчик, улетит. Помогал трактор, легально им пользоваться не разрешалось из-за строгого учёта солярки, но разве нет правил без исключений? Рядом стоять и контролировать никто не будет, а злые языки пока ему не мешали. Если кто-то что-то и видел, помалкивали, не желая обижать хорошего молчаливого человека, всегда приходящего на помощь, если что-то надо подвезти или перетащить.

Дом вырос, а Анна Фёдоровна неожиданно забеременела. Они хоть и старались оттянуть это событие до завершения строительства, но это случилось несколько раньше. Анна Фёдоровна не знала, как сказать это мужу, вечно занятому и не имеющему времени для праздных разговоров. Она сказала. Василий, как видно, ждал эту новость, он обнял жену, прижал к себе и тихо сказал:

– Аня, значит, заживём в новом доме всей семьёй!

Не получилось. Через полгода Василий погиб, его переехал собственный трактор. Никто не знает, как это случилось, но по слухам, он что-то делал под трактором и попросил случайного парня залезть в кабину и ему помочь. Парень что-то сделал не так, отчего трактор тронулся с места и Василия переехал. Смерть оказалась мгновенной. Следствие разбиралось, но ничего не могло придумать, как списать всё на несчастный случай.

Для Анны Фёдоровны эта весть стала непоправимым ударом. Она сразу как-то постарела, осунулась и больше не выглядела красавицей, продолжала ходить на работу, что-то делать по дому, но уже без всяких творческих порывов, по инерции, вынужденно, понимая, что ребёнок всё равно появится и к этому надо готовиться.

Дочь Аня появилась на свет и сразу наполнила пустой дом своим криком, какой-то суетой со смотринами, подарками, советами «знающих». Подруги и коллеги были частыми гостями, но только сейчас, с появлением Анны, дом наполнился жизнью. Анна Фёдоровна не стала ничего менять, Василий хотел назвать дочь Анной – так и случилось. Почему-то разговор у них шёл всё время о дочери, а не о сыне, как это принято в других семьях, но это остаётся тайной и загадкой семьи. Теперь у Анны Фёдоровны и вовсе не стало свободного времени, приходилось работать и растить дочь. Хорошо, что люди всё время помогали, где-то понянчиться, где-то что-то сделать по хозяйству. Анна Фёдоровна не оставалась одинокой и заброшенной, пока дочь не подросла.

И вот она выросла. Тоска по мужу у Анны Фёдоровны постепенно улеглась, но новый муж не завёлся, как это бывает у многих людей, потерявших свою половинку. Она все свои силы отдавала тому, чтобы вырастить дочь, выучить, а дальше сделать так, чтобы было всё, как у людей.

«Как у людей» не очень получалось. Дочь стала взрослой и самостоятельной, сама влюбилась, а может ей так казалось, в Федьку, не спрашивая совета у матери, и как-то быстро обзавелась ребёнком, тоже девочкой. А Федька, пристроившись к Ане, жениться и не думал. Друзья-товарищи советовали не торопится и вволю погулять. А с появлением ребёнка Федька и вовсе расстроился – это в его планы не входило.

После отъезда Олега Федька снова пришёл:

– Аня, может, нам следует создать семью? – спросил он от крыльца, поскольку в дом его девушка не пустила.

– У меня есть семья, а вторую мне не надо, – ответила Аня, – И вообще: зачем мне лишняя обуза в виде непутёвого мужа.

– Дочь не только твоя, но и моя!

– Кто тебе такое сказал? У меня никогда твоей дочери не было и быть не может! Гуляй себе и не заморачивайся, никто тебя не обременяет.

– А жилец ваш уехал, он сюда больше не вернётся. Нам же хорошо было, зачем всё разрушать?

– Кто тебе такое сказал? Тебе может и было хорошо, а мне не очень, а теперь, когда я встретила настоящего мужчину, который не гнушается гулять с чужим ребёнком, ты и вовсе не нужен.

– Но его же нет!

– Для тебя его нет и меня для тебя тоже нет, иди и не мешай заниматься делами, – Аня повернулась и ушла в дом, оставив Фёдора в растерянности во дворе.

Федька не уходил, он думал. До его ума никак не доходило, как такое могло случиться: всё шло хорошо, очень для него удобно и вдруг всё разом оборвалось. Он почему-то стал осознавать, что сейчас на самом деле он один. Все, с кем он гулял и общался, совсем не его друзья, а просто знакомые люди, случайно подвернувшиеся под руку в удобный момент, паразитирующие на общем празднике жизни без каких-либо забот и обязательств, а случайные женщины или замужем, или совсем ничьи из-за своего чрезмерного общения и ему они тоже оказались в конечном итоге не нужны. Аня совсем не такая, какая-то серьёзная, хоть и красивая. К ней, он знал, бывает трудно и подступиться, если она сама того не захочет. До этого приезжего проходимца она Федькой не гнушалась, а теперь её словно подменили. Он почему-то сейчас вспомнил о её красоте, божественной фигуре и других достоинствах, которых раньше как-то не замечал, зная, что она и так будет с ним. Злость на Олега возрастала и превращалась в нечто непреодолимое, мешающее ему жить и распоряжаться, как раньше, своим временем по своему усмотрению. Он бы наверно так и окаменел от злости, если бы его не окликнули от калитки:

– Чего застыл, как непрошеный гость? В дом не пускают или ты ещё не дошёл? – этот голос заставил его встряхнуться и очутиться в реальности.

Фёдор увидел себя, стоящим посреди двора, калитку и возле неё своего знакомого Костяна.

– В дом мне не надо, а ты чего тут делаешь?

– В субботний день, что хочу, то и делаю, дай рубль или угости, трубы горят, мочи нет, на моё счастье, тебя и увидел.

– Я твоё счастье? – огрызнулся Фёдор.

– Получается так: что бы я без тебя делал?

Фёдор подумал: «Может, он и кстати, надо отвлечься, всё обдумать, а уж потом решать, как жить дальше».

Аня из окна видела, как Федька сначала стоял, как чурбан, а потом ушёл со своим закадычным товарищем в неизвестном направлении, хотя направление-то как раз и было известно.

Анна Фёдоровна больше молчала, боясь навредить дочери. «Пусть разбирается со своими женихами сама. Сама ими обзавелась, самой и разбираться. Жалко только ребёнок растёт без отца. Сейчас он маленький и несмышлёный, но отца всё равно должен видеть и узнавать, а, когда подрастёт, тогда поздно будет приучать к отцу, тем более девочку».