Стрела Азнура

Эмма вздрогнула и снова увидела лейтенанта. Тот приблизился незаметно, и дёрнул за рукав Слойна.

– Пора? – обречённо промямлил Слойн.

– Поторапливайся! – нарочито грубовато крикнул лейтенант, и неожиданно потеплевшим голосом обратился к Эмме. – Чего нос повесила? Не на всю жизнь уезжает, через пять лет вернётся. А будет хорошо служить, может быть, ещё и в отпуск приедет.

– Вы такой добрый, – Эмма всхлипнула. – Прямо не офицер, а…

– А воспитатель детсада?

Лейтенант, улыбнулся, козырнул Эмме и повёл Слойна к выходу. Эмма долго смотрела им вслед. Рыжие длинные волосы Слойна светились, как удаляющиеся огни маяка. Вскоре оба исчезли за поворотом. Только сейчас она отметила, что лейтенант был всего лишь лет на пять старше Слойна.

Эмма ещё немного постояла в зале, потом вышла наружу. Хотелось плакать, но приходилось сдерживать слёзы. Долго ещё проторчала у ограды, наблюдая за запусками звездолётов и пытаясь угадать, на каком из них улетел Слойн. Корабли один за другим взмывали свечой, оставляя длинную дымную нить, связывающую небо и землю. С каждым стартом становилось на один стежок больше.

Домой вернулась вечером, на последнем грависиловом поезде. Отец сначала хотел выговорить за то, что целый день где-то пропадала, но увидев состояние дочери, промолчал. Мать обняла Эмму, прижала к груди, прошептала несколько слов утешения, от которых стало только тяжелее, и отпустила.

Эмма заперлась в комнате и не отвечала, когда ее звали ужинать. Есть совершенно не хотелось, хотя с самого утра и крошки хлеба во рту не было. Сейчас ей казалось, что она теперь никогда не захочет есть, что она умрет от тоски и от голода.

Она разделась и лежала в своей постели, уставившись в потолок. В глазах стояли слезы, но заплакать почему-то не получалось, хотя очень хотелось. Если бы она поплакала, то это принесло бы облегчение, и, может быть, даже появился бы аппетит.

Ближе к ночи пришло электронное сообщение от Слойна. Они ещё не улетели, а болтались на орбите в ожидании очереди, и офицер разрешил написать домой – Космонет пока им не урезали. Но много не попишешь, хорошо хоть пару слов позволили, и потому сообщение было только одно и весьма короткое. А на пространное письмо, в котором Эмма рассказала, как сидела в космопорту, как возвращалась домой, что очень расстроена, что она лежит тут без ужина и тоскует по нему, друг уже не ответил. И, может быть, пока она писала эти слова, новобранцы уже дождались очереди и улетели.

Эмма открыла окно и долго всматривалась в звездное небо, пытаясь разглядеть среди светлячков корабль, на котором сейчас находится Слойн.

***

На другой день Эмма проснулась рано. Уже успокоилась, стала привыкать к мысли, что со Слойном увидятся нескоро, но все еще не могла с этим смириться. Ведь пять лет – это треть ее жизни!

Полдня не выходила из комнаты и даже осталась без завтрака, хотя мама несколько раз звала к столу.

Эмма заказала комплект йоко, и к полудню его доставил аэрокурьер. Открыв наконец дверь, забрала заказ, распаковала и стала расставлять фигуры на доске. Круглая доска заняла весь стол, и пришлось убрать книги. К тому времени, когда расставила все фигуры, играть уже расхотелось.

В полдень Эмму одолело чувство голода, спустилась в столовую. Дома была только мать.

– Как ты?

– Нормально… Только грустно.

– Это пройдет. Грусть всегда проходит, время не стоит на месте. Он вернется, время пролетит быстро, если ты не будешь заострять на этом внимание.

Но пока у Эммы не получалось этого, и все мысли были только о Слойне.

Через пару дней начались каникулы, и целыми днями она была предоставлена сама себе. Гуляла по городу, а по вечерам изучала правила йоко. Эмма связалась с сообществом любителей йоко и даже попыталась вступить в их клуб. В клуб не приняли – с телепатами в такие игры никто не играет, ведь ей будет достаточно подсмотреть в голове соперника, чтобы выведать все планы. Уговоры и обещания не помогли. Привели в пример одного победителя турнира, который скрывал телепатические способности, пользуясь ими в корыстных целях.

Удалось найти лишь одного игрока, который согласился играть по сети. Объяснила что хочет научиться играть, но в клуб не приняли. Эмма была честной девочкой и рассказала, по какой причине ей отказали. И добавила, что не собирается участвовать в турнирах, и вообще она официальный телепат, так что скрыть это не удастся. Гвен, так звали этого человека, согласился. Эмма знала лишь имя и то, что он играет в йоко вот уже тридцать лет. А больше ничего и не нужно.

«Правила знаете?» – спросил Гвен, когда начали вечерний сеанс.

« В общих чертах. Немного разбирала самостоятельно партии. Но еще не играла ни с кем».

«Ясно. А зачем вам вообще йоко? Это довольно сложная игра, которая требует немало усилий, чтобы ее освоить».

«Мне хочется научиться играть».

Эмма и сама не понимала, для чего ей йоко. Потому что грустно и тоскливо, а еще потому что в нее умел играть Слойн. Эта игра будет нитью, которая связывает их. А может быть, когда у друга будет доступ к почтовому терминалу, смогут удаленно поиграть. Хотя на самом деле игра была лишь для того чтобы заглушить боль разлуки. Но не рассказывать же все этого незнакомому человеку? И… Эмма рассказала все без утайки.

«Понятно… я так понимаю, что хорошо играть вам не обязательно? Главное – участие?»

«Наверное, но все же хотелось бы игровые навыки освоить, а не просто научиться переставлять фигуры».

«Ну что ж… приступим».

Первая партия была короткой. Гвен выиграл ее за вечер. Эмма хотя бы отвлеклась и на время забыла о боли в сердце. И даже вышла ужинать вместе со всеми.

– Назревает что-то странное, – говорил за столом отец. – Цены за питьевую воду скачут, за прошлый месяц выросли на 5 процентов, а за последнюю неделю упали на десять.

– Это связано с последними событиями? Со смертью императора? – спросил Лесл.