Личный выбор

– Да какая там наука, к гребаной матери!.. – беззлобно выругался Рутковский. – Зарплату снова на две недели задержали, сволочи.

Ученый замолчал, вне всякого сомнения ожидая очередного заказа. Частный сыщик по имени Тимофей никогда не звонил ему просто так, поточить лясы. Каждое его появление было для изнывающего от хронического безденежья отца семейства самым настоящим маленьким праздником.

– У меня к тебе халтура, Менделеев, баксов типа на сто, – слегка развязным тоном, обычным для такого контакта, сообщил Ворон. – Нужно проверить назначение одной таблеточки, предположительно транквилизатора, и выдать по ней подробное резюме. Организуешь в темпе, а?

– Для хорошего человека – всегда пожалуйста, – без запинки отчеканил ученый муж. – Подъезжай к проходной, оставь «колесо» на вахте, я спущусь, заберу. Когда будешь?

– Через пятнадцать минут, я тут рядом. Ты долго будешь колдовать? А то у меня, понимаешь, запарка… Дело не терпит, и баксы горят синим пламенем!

– Трудно сказать, смотря какую хренотень ты мне подбросишь на сей раз, – уклончиво ответил Рутковский, наученный предшествующим весьма разнообразным опытом совместного бизнеса с сыщиком. – Звони ближе к вечеру, не ошибешься… Ну давай, тут ко мне пришли, – скороговоркой бросил сотрудник института, и в трубке раздались прерывистые гудки.

«Вот и ладушки, – подумал Северов, закуривая сигарету и поглядывая на часы. – Посмотрим, что за приправу приготовили вороги для нейтрализации батьки Сосновского».

Секретный институт, некогда финансируемый по высшей категории, а сейчас едва сводящий концы с концами, располагался в трех кварталах от места, где стояла машина Сергея.

Северов перешел дорогу, купил в газетном киоске конверт без марки, положил в него одну таблетку из капсулы, стодолларовую купюру, заклеил и уже в таком виде десятью минутами позже сунул в окошко похмельного вида пожилому усатому вахтеру в синей вохровской униформе.

Кивнув, угрюмый старик лениво бросил конверт на стол рядом с остывающим в подстаканнике чаем и завернутыми в прозрачный целлофан бутербродами с колбасой.

– Передам, не волнуйтесь… – пробормотал вохровец, поворачиваясь спиной.

Покинув проходную, Сергей прошелся вдоль улицы, сел на скамейку в раскинувшемся рядом парке Челюскинцев под зеленой кроной выстроившихся рядком старых тополей и снова достал телефон.

Директор рынка отказался выпить по рюмочке

В не слишком просторном, но зато со вкусом обставленном дорогой мебелью, декорированном икебаной в китайской напольной вазе и картиной в стиле офисного авангарда кабинете находились двое – лысоватый толстенький мужчина лет сорока пяти, с маленьким вздернутым шнобелем, в расстегнутом сером костюме, отдаленно смахивающий на артиста Де Вито, и высокая, необыкновенно худая, а оттого похожая на вяленую воблу дама в красном деловом костюме: юбка-пиджак, с короткой, почти под ежик, стрижкой платиновых волос и в нацепленных на длинный острый нос больших очках с дымчатыми стеклами. Тонкие, как у скелета, но обтянутые загоревшей явно на тропических югах кожей пальцы дамочки были сплошь унизаны кольцами из злата со сверкающими камнями, среди которых особо выделялся алый, чистой воды рубин.

На черном столе, за которым сидела эта колоритная парочка, россыпью и уже аккуратно сложенными и перетянутыми резинками пачками лежали деньги, преимущественно в долларах, хотя попадались и российские рубли.

Денег было так много, что взгляды Чахлого и шагнувших вслед за ним подельников, мельком облизав лица присутствующих, тут же прилипли к заветным шуршащим бумажкам, наличие которых являлось единственным пропуском в рай уже на земле.

Удивленный и рассерженный внезапным вторжением в самый неподходящий момент подсчета полученных за неделю барышей, директор Северного рынка господин Гордеев – а это был именно он – сначала застыл, втянув голову в плечи и испуганно уставившись на вломившихся незнакомцев откровенно бандитского вида, а потом, видимо вспомнив, что является важной фигурой, рывком поднялся из-за стола и, выпятив округлое пузо, своеобразно заменяющее крепкую богатырскую грудь, гневно возопил, указав визитерам пальцем на дверь:

– Кто?! Кто такие?! Что вам здесь надо?! Убирайтесь! – проглатывая буквы, скороговоркой выплюнул директор, наливаясь краской. – Я же приказал никого не пускать! Охрана, мать-перемать!..

Дама в очках – главный бухгалтер, – едва завидев нежданных гостей, чей внешний облик не предвещал ничего хорошего, в порыве понятных в возникшей ситуации чувств поспешила накрыть рассыпанные по столу и собранные в пачки денежки руками, но нечаянно смахнула часть из них на пол, где они сейчас и лежали, слегка трепыхаясь от ворвавшегося из коридора сквозняка.

– Успокойтесь, Юрий Самсоныч, что вы, право слово! – поморщившись, словно от зубной боли, с милейшей улыбкой спокойно сказал Чахлый. – Поберегите сердце, я знаю, у вас оно и так пошаливает. А за борова своего не беспокойтесь – он хоть и упрямый, но до сих пор живой. Давайте лучше поговорим о делах…

Оглядевшись, Чахлый пододвинул к себе стул, стоящий у стены, и, повернув его спинкой вперед, широко расставив ноги, уселся, продолжая строить из себя добряка и даже подмигнув торопливо собирающей с пола купюры относительно симпатичной бухгалтерше.

Двое других быков, подперев спинами входную дверь, молча изучали кабинет, преимущественно сосредоточив свое внимание на куче бабок.

– Вот падло, я же сказал ему – никого наверх не пускать! – злобно вымолвил Гордеев и, в темпе сообразив, что от троицы жлобливых мордоворотов так просто не избавиться, устало повалился обратно в кресло. – Парни, вы кто?! В смысле… от кого и зачем? У меня уже есть «крыша». Если хотите забить стрелку – милости просим позвонить по этому номеру, там вам популярно объяснят, что вы забрели на чужую территорию!

Наклонившись вперед, директор выудил из подставочки отрывного календаря, где было напихано множество всяких бумажек, полиграфически выполненную черную визитную карточку, на которой имелся только номер телефона, тисненный золотыми буквами, и изображение пиковой масти в левом верхнем углу, и бросил ее перед Чахлым.

Тот, не отрывая ласковых глаз прирожденного убийцы от лихорадочно бегающих, суетливых зенок коммерсанта, накрыл карточку огромной волосатой рукой, перевернул, как игрок в домино, на секунду опустил очи долу, а потом прямым скольжением отправил назад и снова уставился на хозяина рынка – на сей раз лукаво и торжествующе.

– Юрий Самсоныч, дорогой, этот телефон можете со спокойной душой слить в сортир, никто вас за такое кощунство теперь не осудит! – вздохнул Чахлый, положив мобильник на стол. – По нему теперь если и ответят, так только рогатые и кривоногие твари из преисподней!

– Как?! – вылупился, делая вид, что удивлен, господин Гордеев. – Это почему?!

– Потому, уважаемый Юрий Самсоныч, что Алтаец и его корешок Скелет покинули этот суетный мир и отправились туда, где не берет ни один мобильник в мире. Но особо не расстраивайтесь – с этой минуты вы находитесь под защитой Пионеров, а мы – люди серьезные, и, случись какая херня – обидит вас кто или, скажем, машину вашу красивую, «Торус», случайно на дороге поцарапают, – любому горло перегрызем! К сожалению, мои визитные карточки в очередной раз закончились, завтра я получу новую партию, а покамест можете просто записать номерок моей трубы. А он очень простой… – И Чахлый продиктовал номер только что приобретенного на имя парализованной и глухой бабки Доцента сотового телефона. Видя, что Гордеев даже не шелохнулся, продолжая сидеть за столом со сложенными на груди руками, укоризненно поднял брови и спросил: – Юрий Самсоныч, вы, кажется, меня не поняли?! Тогда повторю еще раз, специально для тех, до кого доходит так же медленно, как до жирафа: отныне ваша заботливая «крыша» – мы, Пионеры… Если мне не изменяет память, сегодня как раз первое число – время платить!

– Послушайте, это же бред какой-то! – попытался возразить Гордеев, скривив лицо. – Только поймите меня правильно! Насколько мне известно, Алтаец уже давно то ли застрелен, то ли уехал в Южную Америку, точно не знает никто. И если с Русланом… то есть Скелетом, случилось несчастье, это еще не означает, что я должен платить другой братве! У нас с его ребятами уже много лет тесные деловые отношения. Еще по моему прошлому месту службы, в Гатчинской мэрии, я помогал им чем мог, а они не раз помогали мне, защищая от всяких залетных беспредельщиков… – Директор рынка машинально хотел добавить «вроде вас», но вовремя прикусил язык и сдержался. – Поэтому я не уверен, что их «семья» просто так согласится меня отпустить!

– Предоставьте этот вопрос нам, мы его уладим в два счета, – ухмыльнулся Чахлый, обернувшись через плечо и найдя мимическую поддержку Доцента и Биты. – Забудьте о Скелете, лучше давайте по старой русской традиции познакомимся и выпьем по рюмочке. Это – Саша, – кивнув на поигрывающего цепочкой Доцента, представил подельника главный «пионер», – а вот этого отличного парня зовут Федор! А я – Чахлый…

– Вот что, парни, – надув губы и набычившись, покачал наполовину плешивой головой Гордеев. – Сейчас не девяносто первый год, дикое поле кончилось! Мне проблемы из-за вас иметь ни к чему! Я понятия и «закон» знаю, так-то! Не зря при краснопузых три года на нарах чалился и баланду хавал! – Набрав полные легкие воздуха, хозяин рынка решился и произнес главное: – До тех пор, пока я не получу точную информацию от пацанов Скелета, подтверждающую отказ от их доли с рынка, вы не получите ни копейки!!!

Чахлый нахмурился.

Где-то за дверью кабинета послышался топот ног, кто-то схватился за ручку и распахнул дверь. Кажется, это был охранник – в проеме ненадолго мелькнул зеленый камуфляж и перепачканная кровавыми соплями физиономия, но Чахлый не успел хорошенько рассмотреть ее. Недобро прорычав, то ли истосковавшийся по расправе, то ли до глубины души оскорбленный дерзким заявлением коммерсанта двухметровый дебил Бита развернулся и без лишних предисловий со всего плеча врезал неосмотрительно сунувшемуся за дверь мужику кулаком в табло, отчего тот сначала взлетел над полом, на миг почувствовав себя космонавтом, а затем, совершив в воздухе нечто отдаленно напоминающее сальто-мортале, свиражировал к противоположной стене модуля, ударился затылком о подоконник, грузно сполз вниз и затих, свесив голову набок и приоткрыв рот…

– Очень жаль, что вы не захотели начать наше знакомство по-хорошему, – цокнул языком, вставая со стула, Чахлый. – Я не думал, что вы такой глупый и жадный, Юрий Самсоныч. Что ж, на первый раз придется вас немного наказать за длинный язык и непонимание текущего момента… Кстати, в каких отношениях вы с этой очаровательной дамой? – Чахлый вежливо улыбнулся, поймав безумно испуганный взгляд бухгалтерши. – Трахаете ее наверняка в свободное от работы время прямо на этом самом столе… и в ротик, и вообще…

– А вам какое дело?! – не унимался Гордеев, видимо, еще свято веря в правильность своей политики. – Убирайтесь! Иначе я сейчас нажму сигнал тревоги – кнопка у меня под столом, – и через минуту вам не поздоровится, ясно?!

– Да мне в принципе никаких дел до ваших блядских отношений нет. Хоть сношайтесь, хоть на голове стойте, хоть жопой ежиков давите, – скривил губы Чахлый, – только имейте в виду – если сделаете хоть одну глупость, она умрет первой…

Женщина, тихо вскрикнув, поджала унизанный колечками кулачок ко рту, затрепетав, словно перезрелая, но еще вполне подходящая для гербария, красивая полевая ромашка от внезапного порыва холодного осеннего ветра.

– А потом мы будем лечить вас от геморроя, засунув в задницу раскаленный паяльник, – утомительным голосом продолжал Чахлый. – Я, между прочим, очень уважаю старые, проверенные методы. Разговоры хороши только для тех, кто их ценит, а не прет, как упрямый баран, пытающийся пробить лбом кирпичную стену! Впрочем, у вас еще есть время исправиться, ведь не позднее чем через месяц мы увидимся снова… Правда, куколка? – весело подмигнул враз потерявшей весь бронзовый загар бухгалтерше Чахлый. – А сейчас, милая, будьте так любезны, возьмите во-он тот полиэтиленовый пакет, который лежит на подоконнике рядом с электрочайником, и сложите в него все деньги со стола…

– Не да-а-ам! – Обуянный жадностью, директор рынка снова вскочил со стула, но, увидев внезапно появившийся в руке Чахлого револьвер, сначала застыл в позе соляного столба, а потом, подобно мороженому в жару, медленно стек обратно в кресло, глухо проскулив всего одно слово: – Сволочи…

– Надо было за базаром следить, дядя, теперь поздно хавальником стрекотать! – впервые подал голос амбал Бита, желая продемонстрировать и свое умение вести «переговоры» с барыгами. – Эй ты, соска пенсионного возраста, сколько здесь бабок?! Ты что, в уши тоже долбишься, падло?! Отвечай, когда тебя спрашивают!

– Двадцать семь тысяч долларов, пятьсот финских марок и около… ста тысяч рублей. Мы еще не закончили считать, – моментально съежившись под подавляющим волю взглядом, честно ответила дамочка.

– Дура! Только языком и можешь работать, помело! – взвизгнул из-за стола Гордеев, исподлобья поглядывая на Доцента, по молчаливой команде Чахлого принявшегося, как снегоуборочный комбайн, смахивать добычу в пакет.

Вся процедура экспроприации буржуйских денег заняла не больше десяти секунд.

– Будем считать, Юрий Самсоныч, что штраф за гнилой базар и положенную долю вы нам заплатили. – Подняв с ковра завалившуюся под стул пятидесятирублевку, Чахлый вытряхнул из лежащей у настольного календаря пачки «Мальборо-медиум» сигарету, бросил ее в рот и, воспользовавшись зажигалкой Гордеева, поджег купюру, тут же запылавшую причудливым разноцветным огнем. – Ровно через месяц, если все будет нормально, мы пришлем человека за новой долей… Сколько вы отстегивали Алтайцу?

– Десять кусков! – более не желая возникать, обреченно хрюкнул директор. – Баксов!

– Мы будем брать с вас меньше на целый доллар, уважаемый Юрий Самсоныч, – ухмыльнулся Чахлый, прикурив от купюры и бросив ее догорать в стеклянную пепельницу. – И не надо держать на нас обиду – вы сами не захотели выпить с нами, так зачем теперь сокрушаться? Если будут проблемы – не стесняйтесь, звоните… Уверяю вас, в вашей жизни и бизнесе ровным счетом ничего не изменилось! Продиктовать вам еще раз номер моей трубы?

– Спасибо, я запомнил, – глухо вякнул коммерсант. – Значит, вы – Пионеры?..

– Да, мы – Пионеры, – ответил Чахлый, выходя из кабинета через услужливо открытую удачно подыгрывающим в спектакле Битой дверь. Остановившись на пороге, главарь некоторое время молча смотрел на безуспешно пытающегося подняться на карачки, измазанного кровью охранника, а потом обернулся к Гордееву и сказал: – И знаете что – увольте этого тупого костолома к чертовой матери. За те же деньги я дам вам толковых пацанов, с которыми вы будете в полной безопасности круглые сутки!

Покидая административный модуль Северного рынка с первой серьезной добычей, лишь Доцент не испытывал такого оголтелого восторга, как исполнительный и тупой «белобилетник» Бита или твердящий о необходимости немедленной покупки быстроходного джипа, автоматического оружия и боеприпасов Чахлый, глаза которого блестели, как два догорающих в костре желтых угля.

Дорожка, на которую вступила их малочисленная команда, вела только в двух направлениях – или грудь в крестах, или голова в кустах. Третьего просто не дано. Разъяренные лобовым наездом братишки не заставят себя долго ждать!