Добро пожаловать в ад. Репортажи с войны в Чечне

Женя задрал штанину и показал язвы на ногах.

– Но и меня отправили с третьей ротой.

– Это с такими- то ногами? А стрелять вас хотя бы научили?

– А там это никого не волнует, умею я стрелять или нет. Шестого апреля вся наша рота оказалась под Бамутом. Сорок солдат, трое сержантов и четыре лейтенанта только что из училищ. Боялись они больше нашего, были случаи, что офицеры сами стрелялись, чтобы в госпиталь попасть. У меня страх прошел, когда увидел убитого друга. Сидели в окопах, чеченцы на расстоянии снайперского выстрела, километров 7—10 от нас.

– То есть ты участвовал в последнем штурме Бамута? Как он проходил?

– Артподготовка была нормальная, миномет нас прикрывали, иногда правда и по нам попадали. Раненых увозили на вертолете. Вертолетов штурмовых я не видел, танков тоже. Чеченцы сидели в ракетных шахтах, и толку от обстрела было мало. Грачев к нам приезжал, я еще в охране стоял, хотя у него своей охраны человек 150 было. Потом начались переговоры с чеченцами, и Дудаев со своими боевиками из Бамута уехал, дали ему уйти в Шали.

– Как Дудаев? Он же погиб гораздо раньше, и не в Бамуте?

– Да ничего он не погиб, живой, скрывается где-то. Это только слухи, что его убили, чтобы легче было скрыться.

– Большие у вас потери были при штурме Бамута?

– Из сорока человек нас осталось двадцать восемь.

– И ты, конечно, стрелял…

– Ну а как же. И чеченцев убитых видел. Там приказ был такой: стрелять всех. Один раз офицер приказал мне стрелять по женщине с ребенком. Я зажмурился и дал очередь в вверх. Получил от него, но хотя бы люди спаслись, успели спрятаться.

– Крутые у вас были офицеры…

– Были и очень хорошие. Разные офицеры. Один послал солдата в село за «травкой», а сам и так уже был в дупель.

– За «травкой»… А что, многие солдаты наркотики употребляли?

– Кто дурак – тот курил. Кто хотел остаться жить – нет. Я один раз попробовал – сразу «крыша едет». А водки там – немерено, с продуктами привозили, каждый день давали.

– Женя, а что было после взятия Бамута?

– Стою я на посту ночью. Идут две фигуры. Говорю: «Стой! Стрелять буду!» Мне в ответ: «Мы тебя, щенок, сами застрелим». Я затвор передернул, дал очередь вверх. Эти двое легли, матерятся по страшному, чувствуется, что пьяные… До утра я их продержал, а рассвело – смотрю, майор и подполковник из ВДВ. Пришел разводящий снял меня с поста. Потом друг ко мне пришел: «Тебя ищут». Прихожу к командиру, вижу – эти двое. «Иди сюда, щенок», – и как шарахнет один из них меня прикладом в лоб. Я тикать… Догоняет меня БТР. Старший лейтенант кричит мне: «Прыгай на броню!» Было у меня три варианта: самосуд, трибунал или побег. Старший лейтенант посоветовал третье. Довез меня на БТРе до Прохладного, это 150 километров от Бамута.

– Почему именно туда?

– А ехали, куда глаза глядят. Я тогда даже не знал, что делать. В Прохладном, где – то на окраине, у меня поднялась температура от выстрела в спину, я упал у какого – то дома. Идет бабушка: «Ты солдатик? Сбежал?» – «Пришлось». Отнесла она со своим сыном меня в дом. Накормили, переодели. Отлежался немного, решил идти. Дали мне продуктов на неделю, и я пошел.

– Но кругом же блокпосты, патрули…

– Я вдоль железной дороги шел, в основном ночами. Железнодорожники поесть давали. Хотя случалось, что по 2—3 дня ничего не ел, только воду пил из колодцев.

– А если приходилось встречаться с людьми?

– С пониманием все относились. Особенно бабушки. Один раз меня патруль остановил, а как раз с мужчиной шел, он отстоял, сказал, что я его сын. По дороге встретил человек пятьдесят таких же, как я. Шли и одиночками и группами. В одной группе было пятнадцать человек.

– И куда же ты пришел?

– Сначала в Ростов. Через Дон переплыл, одежду в руке держал. Полторы недели до Ростова шел, почти тысячу километров. Потом до Каменска, еще километров 200 до какой-то станции, а оттуда на попутных электричках в Москву. С Курского вокзала на Владимир – и домой.

– И что ты собираешься делать дальше?