Держава

Когда, посетив лазарет и наградив раненых солдат, рассаживались по моторам, сёстры милосердия плакали, прощаясь с государем и наследником.

Немного поколесив, нашли станцию с императорским поездом.

Намаявшись за день, ночью отец с сыном спали как убитые, с трудом разлепив веки в 9 утра, когда состав остановился в Галиции на станции Богдановка.

– Здесь главный – генерал Щербачёв, – умывшись, сообщил сыну Николай. – Умный, эрудированный командир. Я отношусь к нему с уважением.

После смотра войск император медленным шагом обошёл построенных в ряд особо отличившихся солдат, каждому пожав руку, одарив образком и наградив – кого Георгиевским крестом, а кого медалью.

Затем, встав по центру, громко произнёс:

– За вашу геройскую службу и нанесение серьёзного контрудара Южной германской армии после Горлицкого прорыва весной этого года, жалую командующего армией генерала Щербачёва орденом Святого Георгия третьей степени, – надел крест на шею растерянно склонившего голову генерала.

Опомнившись и придя в себя, Щербачёв скомандовал:

– Слушай на краул! Во славу державного вождя – ура! – и солдаты дружно закричали «ура!»

Ознакомившись с картой, Николай надумал осмотреть Печёрский пехотный полк, находящийся в непосредственном соприкосновении с противником.

– Ваше величество, это опасно, – опять растерялся Щербачёв. – Только вчера они вели бой с неприятелем и подверглись интенсивному артобстрелу, – сделал попытку отговорить государя от инспекции полка.

Но император РЕШИЛ.

– Ничего, Дмитрий Григорьевич. Где наша не пропадала… Уверен, ничего плохого не случится, – бросил взгляд на сына, в свою очередь умоляюще глядящего на отца. – Тем более и цесаревич со мной поедет, – вверг в шок генералов.

Оставив мотор в лесу, Николай с сыном, небольшой охраной и несколькими генералами направились к поспешно строившемуся батальону, выведенному с позиций на отдых.

– Вражеский аэроплан, – побледнев, указал на далёкую точку в небе Щербачёв.

– Да не волнуйтесь, Дмитрий Григорьевич. Я же сказал, что всё будет хорошо, – подошёл к построенным солдатам.

– Братцы, я счастлив, что вместе с наследником встретился с вами недалеко от боевых позиций. От всего сердца благодарю за службу России, – с трудом справился со спазмом в горле и набежавшими на глаза слезами. – Всем вам, ребята, и здесь присутствующим, и находящимся в окопах – сердечное моё спасибо, – пошёл по рядам, раздавая образки и награды.

Алексей шёл рядом с отцом, уважительно глядя на недавно вышедших из боя солдат и прислушиваясь к не такой уж далёкой канонаде.

Вражеский самолёт, покружив над русским окопами, сбросил две бомбы и улетел.

Вскоре опустились сумерки, автомобили, следуя за головным, с показывающим дорогу офицером генштаба, на скорости направились в сторону населённого пункта Богдановка, где на станции ожидал литерный поезд.

К огромному восторгу наследника, вновь заплутали в темноте, где-то свернув не на ту дорогу. Два раза меняли направление и, наконец, увидели пристанционные огни. Это оказался городишко Волочиск.

Ясное дело, на станции поднялся переполох, а в автомобилях смех и шутки. Представители генштаба алели лицами, что было заметно даже в темноте, стыдясь за своего товарища.

Видя довольное лицо сына, император соизволил пошутить:

– Уж не родственник ли Ивана Сусанина этот генштабист?

На станции оказался распределительно-питательный пункт княгини Волконской. Все как раз проголодались и с удовольствием отведали пищу, что давалась проходившим через пункт раненым, пока начальник станции, по приказу Спиридовича, телефонировал в Богдановку, чтоб направляли сюда литерный поезд.

Алексей был очень рад неожиданному приключению.

Ночью государь с наследником и доминошная свита спали, по словам летописца: «без задних ног».

Весь следующий день литерный поезд нигде не останавливался, и доминошники отбили ладони, наслаждаясь игрой.

Царь проводил время с сыном и документами.

– Не следовало подвергать государя с наследником такому риску, – отстаивал свою точку зрения летописец Дубенский, не забывая хлопать ладонью с костяшкой по столику. – А ну-ка – вражеская авиация!?

– Да будя тебе, старче, – насмешил всех оборотом речи адмирал Нилов. – Наши летуны в секунд ихние цепеллины бы с неба посшибали, – добился того, что Дубенский, отложив костяшки домино, записал в блокнот народные выражения, произнеся:

– Авось пригодится.

– А колонновожатый – полнейший бездарь и читать карту в академии не научился, – несколько сменил тему Рубанов. – Ну ладно мы с генералом Троцким как-то вместо Большой Морской оказались на Малой, и перепутали кабаки, – в свою очередь рассмешил товарищей. – Но царя-то с наследником почто по лесам и полям ночью таскать?..

– То-то государь Ивана Сусанина упомянул, – заржал Воейков.

Дубенский, забыв положить на стол домино, хлопнул себя кулаком по лбу и записал про колонновожатого и Сусанина – вдруг потомкам пригодится.

– Главная цель поездки, господа, чтобы войска вновь обрели веру в себя после тотального летнего отступления, – подытожил Рубанов, и все согласно покивали, а летописец записал. – По-моему мнению, государь за недавнюю Вильненскую операцию, в результате которой ликвидировали так называемый Свенцянский прорыв, должен был получить Георгиевский крест, – сделал ход Максим Акимович, и все опять согласно покивали, а Дубенский занёс в блокнот понравившуюся мысль.

– Георгия государь заслужил, на мой взгляд, ещё в бытность на Кавказском фронте, – оглядел высокопоставленных игроков летописец. – Это ж надо, на какую высоту тогда забрались, в высокогорное селение… как бишь его… Меджингерт, если не ошибаюсь. Не помню, сколько футов…

– Фунтов… – отчего-то съязвил Нилов. – Вёрстами следует отмерять…

– Да ну вас, батенька, к этому, как бишь его?..

– Чёрту, – под смех приятелей подсказал Рубанов.

– Ну да! – повеселел летописец. – Старичок – командир корпуса не сообразил проявить инициативу и ходатайствовать перед Георгиевской Думой Кавказской армии о присвоении императору Георгия четвёртой степени. А Илларион Иванович Воронцов-Дашков больше о своей болезни думал, нежели о наградах.

– Как вы правы, господа, – в волнении подскочил, а после плюхнулся на своё место, отложив домино, Воейков. – Следует тонко намекнуть об этом Николаю Иудовичу Иванову, – стал развивать он мысль: – Александр Первый в тысяча восемьсот пятом году выслужил четвёртую степень Георгия за личную храбрость, как говорилось в реляции. Николай Первый – за двадцатипятилетнюю выслугу в офицерских чинах. Александр Второй – за личное мужество «в деле против кавказских горцев». Александр Третий получил аж Георгия второй степени в1877 году за русско-турецкую кампанию, а у Николая Второго – шиш!

– Первой степени, – дополнил Рубанов – отставникам можно.

– Несправедливо, – было общее мнение, которое исхитрился услышать Николай Иудович, обратившись через несколько дней к государю с телеграммой и сообщив, что цесаревич Алексей получил Георгиевскую медаль четвёртой степени «в память посещения армий Юго-Западного фронта в близи боевых позиций», после чего счастливые отец с сыном выехали в Петроград.

21 октября Георгиевская Дума Юго-Западного фронта постановила, что изъявив желание посетить воинскую часть, находящуюся на боевой линии Его императорское величество явил пример истинной воинской доблести, подвергая опасности свою жизнь, в желании лично выразить войскам монаршую благодарность. На основании вышеизложенного Георгиевская Дума Юго-Западного фронта единогласно постановляет: повергнуть через старейшего Георгиевского кавалера генерал-адьютанта Иванова к стопам государя Императора всеподданнейшую просьбу: оказать войскам великую милость и радость, соизволив возложить на себя орден Св. Великомученика и Победоносца Георгия 4-й ст.

Это постановление с орденом было направлено в столицу с генералом Свиты Его величества князем Барятинским.

25 октября государь принял орден, отправив благодарственную телеграмму Иванову и фронтовой Георгиевской Думе, записав в дневнике: «Незабвенный для меня день получения Георгиевского Креста 4-й ст. Целый день после этого ходил как в чаду».

И вновь поездки по фронтам и войскам.

Император побывал в Ревеле, Риге. Затем – Витебск и вновь Могилёв. Оттуда государь с наследником выехали для осмотра войск Южного фронта. 7 ноября прибыли в Одессу, отправившись вскоре на границу с Румынией, в Измаилский уезд Бессарабской губернии. Потом Херсон и Николаев. Через несколько дней императорский поезд вновь отправился в Ставку, где 26 ноября государь отпраздновал день Святого Великомученика и Победоносца Георгия. Были вызваны по два награждённых Георгиевскими крестами солдата и одному офицеру от каждого корпуса. Не забыли и про флотских героев.

После молебна Николай с сыном – тоже Георгиевские кавалеры, обошли построенных перед зданием штаба солдат и офицеров, каждого поздравив с праздником и поблагодарив за службу.