Красный шайтан

– Рад стараться, ваше высочество! – вытянулся во фрунт юнкер.

Спустя неделю они с Волковым покинули гостеприимный дом приятеля, вернувшись в Тифлис, откуда отправились каждый к себе на родину.

Дома Михаил рассказал о поездке в Абхазию, передал отцу привет от князя и показал шашку.

– Ценный подарок, береги, – оценил Дмитрий Васильевич.

На втором курсе предметов добавилось: общая тактика с основами стратегии, законоведение, военная администрация и инженерное дело. Теперь их рота перешла в разряд «янычар», парни возмужали. У многих пробились усики, являвшиеся предметом моды. Появились они и у Михаила – тоже рыжие, как и короткий бобрик.

В увольнение отпускали два раза в неделю – среду и воскресенье, стали чаще наведываться на различные представления в театр, а еще ухаживать за местными девицами. Впрочем, Михаила они интересовали мало, он часто вспоминал Лизу. Иногда она приходила к нему во снах, раскачиваясь под куполом цирка.

Случилась и первая потеря. Юнкер Корольков, изрядно выпив в духане, учинил там драку, был доставлен в казарму полицией и отправлен в солдаты. Дисциплина в училище была строгой, за ее нарушение можно было попасть в карцер или на гарнизонную гауптвахту.

Учился Михаил ровно, «звезд с неба не хватал», а вот Волков удивлял всех, становясь лучшим в военных дисциплинах: великолепно знал уставы и тактику, чертил, успешно осваивал топографию с артиллерией.

– Быть тебе, Коля, штабным офицером, – шутил Беслан. Сам он особыми знаниями не блистал, но был надежным товарищем.

Серьезно внимание уделялось в училище и физической подготовке, которую вел поручик Аксельрод, знаток английского бокса и непревзойденный боец на эспадронах*.

Он гонял юнкеров до седьмого пота, но к Поспелову с Волковым имел благосклонность. Михаил успешно противостоял ему в фехтовании, оба удивляли силой. Волков мог удержать на вытянутой руке винтовку, держа за штык и согнуть на шее лом, а Михаил сломать подкову.

Учитель словесности и истории профессор Ягужинский, прививал воспитанникам любовь к отечественной литературе, особо выделяя Достоевского Гоголя и Толстого. Из всех Михаил выделял Гоголя, особенно его повесть «Тарас Бульба». Достоевский наводил на него тоску, а величие «Войны и мира» не понимал, хотя зачитывался «Казаками» и «Севастопольскими рассказами».

Из второго зимнего отпуска он привез дареный винчестер и когда выступили в летний лагерь, с разрешения начальства, по утрам, вместе с Бесланом уходил в горы на охоту. А поскольку с раннего детства отлично стрелял, в первый же день добыл архара*, который пошел в училищный котел.

В напряженной учебе минул еще год, перешли на последний курс в разряд «фаталистов». Многие, включая Поспелова, получили на погоны унтер-офицерские лычки, Волков стал фельдфебелем. Начались разговоры, кто и куда хотел бы выйти служить.

Чтобы это уточнить, каждый купил себе «Краткое расписание сухопутных сил», где были указаны все армейские части с их дислокацией и фамилиями командиров корпусов, дивизий, полков и отдельных батальонов. Обсуждались боевые характеристики испрашивались мнения курсовых командиров, получались сведения из иных источников.

Наиболее престижным считалось служить в Петербурге, Москве, Царстве Польском и Кавказе, далее шли губернские с уездными города, остальное считалось Тмутараканью*. Распределение шло по бальной системе, максимальное их число составляло десять.

Юнкера набравшие таковое за весь период обучения и успешно сдавшие экзамены, причислялись к первому разряду, получая право выбора лучших. Остальные (второго) довольствовались тем, что осталось. Волков с Поспеловым претендовали на первый разряд, Званбу это беспокоило мало. Все его предки служили в Эриванском полку, и куда распределится князь, было ясно.

С началом весны начались хлопоты по пошиву обмундирования. Каждому будущему офицеру на него отпускались из казны триста рублей. На эту сумму шили мундир с шароварами, сюртук с двумя парами длинных брюк, шинель, два летних кителя, фуражку, барашковую шапку, две пары сапог и пару штиблет. Из нее же заказывались эполеты с погонами, и докупалось оружие – шашка с револьвером. В завершение, заказывался офицерский сундук для перевозки всего этого «приданного».

За месяц до начала экзаменов с Михаилом случилась неприятность, едва не приведшая к фатальным результатам

В этот день, они с Волковым и Званбой, находясь в увольнении, зашли в серные бани, случайно узнав, что в свое время их посещали Пушкин и Дюма. Искупавшись и вволю напарившись, друзья немного покейфовали, выпив по чашечке кофе, обновленными вышли на свежий воздух. Поблизости многоголосо шумел базар, решили зайти купить турецкого табака.

Базар разноголосо шумел, мелькали овечьи шапки и бритые головы, фески с картузами, мужчины и женщины, закутанные в белые чадры, невозмутимо стоявшие верблюды и грустные ослы. Внезапно сбоку раздался гортанный крик, обернулись.

Молодой кавказец в бархатной чохе* с разрезными рукавами, секанул плетью безногого инвалида на тележке и с георгиевским крестом, не успевшего освободить дорогу.

– Подлец! – рванулся к нему Михаил, влепив пощечину. Тот пошатнулся, а два шедших позади горца, схватились за кинжалы. Толпа отпрянула по сторонам, а потерпевший, держась за щеку, что-то гортанно прокричал.

– Он дворянин, – перевел Беслан. – Требует удовлетворения.

– Не связывайся, Миша, себе дороже, – нахмурился Волков.

– Тут дело чести, – не согласился Поспелов, группа отошла в сторону.

Молодой человек оказался сыном богатого помещика из Мцхеты*, договорились драться в следующее воскресенье. В качестве оружия выбрали пистолеты.

– Ты же знаешь, с шпаками* дуэли запрещены, – бурчал Николай, когда возвращались в училище. Застрелят или выгонят дурака и это накануне выпуска.

– Так и ты убивал людей, – не согласился Михаил.

– Одно дело на войне, а тут совсем другое.

– На все воля Аллаха, – развел руками Беслан, все замолчали.

Неделя прошла в раздумье и тревоге (в людей Поспелов еще не стрелял), а тут придется. Однако отступать было поздно. К тому же помнил завет отца, которого глубоко уважал, – не прощать подлости и бить первым.

В назначенное время юнкера вместе со знакомым фельдшером, приехали на коляске в обусловленное место, к остаткам сторожевой башни в версте от Тифлиса. При них была коробка с дуэльными пистолетами, позаимствованная Бесланом у приятеля-офицера Эриванского полка.

Спустя пять минут, верхами, прибыла вторая сторона. Теперь дворянин был в белой черкеске и такой же смушковой папахе. Обе чопорно раскланялись, оговорили детали, дуэлянты зарядили оружие и разошлись на двадцать шагов. По условиям первым стрелял оскорбленный, сигнал – мах белого платка.

Заложив левую руку за спину и держа правой вверх пистолет, Михаил с громко бьющимся сердцем стал вполоборота к противнику. Тот повторил, взвел курок и прицелился. В следующий миг Звамба, выполнявший роль секунданта махнул носовым платком – грохнул выстрел, у щеки просвистела пуля.

Настала очередь Поспелова. Он медленно опустил ствол, задержав дыхание, плавно нажал спуск. Папаха слетела с головы и покатилась по траве, в горах откликнулось эхо.

– Если есть желание, будем продолжать (расслабил руку). Но второй будет точно в лоб, предупреждаю.

Бледный искатель приключений, отрицательно повертел головой, на этом все закончилось. Волков уложил пистолеты в коробку, юнкера щелкнули каблуками, «честь имеем» и пошагали к коляске.

Каким-то образом слухи о поединке дошли до наместника, тот вызвал к себе Томкеева и приказал учинить дознание.

– Если факт подтвердится, наказать строжайшим образом, вплоть до исключения, – распушил бороду.

– Слушаюсь, ваше сиятельство, – откланялся тот и убыл.

В ходе дознания выяснилось, что портупей- юнкер Поспелов заступился за честь русского солдата, да к тому же кавалера* о чем полковник доложил князю.

– Это меняет дело, – побарабанил тот по столу пальцами. – Молодец, но все равно наказать, как-нибудь помягче.

– Разве что выпустить по второму разряду?

– Давайте по второму. Но определите в достойный полк.

Так и случилось. Михаилу снизили общий бал и, получив чин подпоручика, он был определен в 6-й пехотный Либавский Принца Фридриха-Леопольда Прусского полк. Полк был с историей. Сформированный почти сто лет назад из Петровских мушкетеров, он принимал участие в войне с Наполеоном, бывал в заграничных походах сражаясь в составе Силезской армии, а в битве при Бриен-ле-Шато, атаковал неприятеля и, не смотря на сильный огонь, штыками выбил его из селения и замка.

Николай Волков, как лучший на курсе, пожелал служить в гвардии, а Беслан Званба распределился в Эриванский полк. На прощание в офицерском собрании*, куда пригласили наместника, устроили выпускной бал, где было много речей и тостов.

Далее новоиспеченным подпоручикам предстоял отпуск, дабы спустя месяц продолжить службу в новом качестве. На Тифлисском вокзале Поспелов с Волковым и Званба распрощались, обещая не забывать друг друга и писать письма.

По случаю производства сына в офицеры, родители Михаила устроили званый ужин. В числе прочих был помещик Куропатов, их дальний родственник и большой любитель псовой охоты.

– А что, Дмитрий Васильевич? Не погонять ли нам зайчишек в степи, – сказал он, смакуя мадеру за столом. – Их в этом году великое множество.