В закрытом гарнизоне. Книга 3

– Сам дурак, беззлобно бубнит Славка, ловко умыкает у Витьки всю пачку и, чиркнув спичкой, дает нам поочередно прикурить.

Потом мы усаживаемся на одну из стоящих здесь же раскладных скамеек, вольготно вытягиваем ноги и, попыхивая дымком, с интересом пялимся на залив.

По его фарватеру, проходящему в двухстах метрах по правому борту, оставляя за собой пенный след, со стороны завода ходко несется белоснежная моторка.

– Узлов пятнадцать чешет, – пожевав мундштук папиросы, флегматично заявляет Допиро. – Видать начальство гулять поехало.

– И та так же шла, – смачно харкает в обрез Славка. – А потом раз и нету. Картина Репина «Приплыли».

С месяц назад, когда залив только что очистился ото льда, по нему мимо наше плавбазы так же несся военный катер. Потом раздался треск, катер взлетел на воздух, взвыл винтом и перевернулся. Из воды выудили двоих, а третий – моторист, потонул.

Как выяснилось потом, суденышко налетело на топляк, такие часто плавают в Белом море.

На этот раз топляка не оказалось, распуская широкие усы моторка прошла мимо, и мы разочарованно вздыхаем.

Потом нас привлекает какое-то движение у высящихся неподалеку шлюпочных ростр и, покидав бычки в обрез, мы направляемся в ту сторону.

Под висящей над палубой шлюпкой, на корточках сидят два плавбазовских матроса и о чем-то оживленно дискутируют. При нашем появлении они встают тоже суют руки в карманы и принимают независимый вид.

– Привет, кореша, – кивает рыжеволосой головой Витька. – О чем базар, может потравим вместе?

– Здорово Витек, – щербато улыбается один из плавбазовских и протягивает руку, – держи краба.

Они обмениваются рукопожатием, затем обе стороны представляются друг другу и новые знакомые показывают нам предмет дискуссии.

В одну из досок палубы, в тени шлюпки, вогнана тонкая стальная пика, с насаженными на нее тремя крысами. Две нижних не подают признаков жизни, а верхняя сучит лапками и медленно вращается по оси.

– Ни хрена себе, – брезгливо косимся мы на плавбазовских. – Вы че, живодеры?

– Не-а, – довольно ухмыляется щербатый Санька, а второй, который представился Мишкой, делает обиженную мину.

Тогда зачем изгаляетесь над тварями? Пришибли бы и все дела.

– Это, – значительно тычет Санька пальцем в крыс, трое суток отпуска.

– ?!

– Ну да, – поддерживает приятеля Мишка. – С выездом на родину.

– Это вы че, серьезно? – все еще не веря переспрашиваем мы. – За крыс отпуск?

– Серьезней не бывает, – смеются парни. – Вы ж знаете, сколько их на этой коробке, тихий ужас.

Крыс на плавбазе действительно великое множество. Днем они дрыхнут в ее бездонных трюмах, а по ночам поднимаются наверх и делают набеги на судовые склады, провизионки, каюты офицеров и матросские кубрики. Причем жрут эти твари все, начиная от макарон и круп и заканчивая яловыми сапогами и полихлорвиниловыми оплетками электрокабелей. Иногда нам удается пристукнуть серых разбойников, но редко.

Кто-то из местных рассказывал, что на судне несколько раз заводили кошек, но крысы употребили и их. Такие вот дела.

– А отпуска за крыс у нас на коробке дают давно, – продолжает Санька. – За каждую добытую одни сутки. Но нужно ухлопать не меньше десятка. Тогда кэп издает приказ и тю-тю, кати на родину, как отличник боевой и политической подготовки.

– А кто и как их учитывает? – заинтересованно косится на крыс Славка.

– Кто-кто, – подойдя к леерам, сплевывает за борт Мишка. – Сам командир лично.

– Травишь, – с сомнением поглядываем мы на Мишку. – Будет ваш кэп заниматься такой хренью.

– Сами вы хрень, – обижаются плавбазовцы. – Наш интендант в трансе, сколько эти твари сжирают продуктов, не успевает списывать. К тому же они регулярно грызут кабели и в судовой электросистеме часто бывают сбои. А это, как известно, чревато, особенно в море.

– М-да, резонно, – соглашаемся мы. – Так как все-таки организован учет?

– Да очень просто, – хитро щурит глаза Санька. – Каждая добытая особь, после подъема флага доставляется кэпу на мостик, там он ее записывает в специальный кондуит, после чего, в его присутствии, крыса выбрасывается за борт. Раньше можно было приносить крысиные хвосты, которые после записи выбрасывались в иллюминатор. Но нашлись умельцы и стали ловить их сачком из нижнего. Их быстро вычислили и систему поменяли. Нашего кэпа хрен обуешь.

– И что, отпуск всегда дает, не зажиливает?

– Всегда, – дружно кивают головами плавбазовцы. – Вон Мишка, – хлопает Санька по плечу приятеля, – гостил у себя в деревне на Вологодщине целых десять суток.

– Ага, – довольно растягивает в улыбке губы Мишка. – В первый день, вечером, собрали всю родню. Папаня спрашивает, – за что мол отпуск, сынок. А я возьми и ляпни, за крыс. Хорошо не поверили.

– Да, потфартило вам, – завистливо вздыхаем мы. – Ухлопал десяток крыс и кати в отпуск. А тут служишь как бобик и хрен чего дадут.

– Не скажите, – заботливо осматривает усопшего наконец грызуна Санька. – Очень уж хитрые это твари, пока ухайдокаешь семь потов сойдет.

– А как вы их того, хандокаете? – живо интересуемся мы.

– О, тут целая наука, – солидно отвечает Мишка. – Нужна твердая рука, точный глаз и вот такая пика. Для начала учимся ее метать в трюмах в цель, а когда поднатореем, берем с собой на ночные вахты, выслеживаем добычу и устраиваем на нее охоту.

– Навроде папуасов в джунглях! – радостно хохочем мы. – Это ж надо!

– И ничего смешного – пожимают плечами Санька с Мишкой.

– Кстати, если есть желание, можете ночью заглянуть в котельную, сами все увидите.

– Идет, – соглашаемся мы, желаем парням дальнейших успехов и топаем в сторону своего кубрика.

Там пушечно ухают костяшки домино, кто-то в углу бренчит на гитаре, в трубах отопления тонко шипит пар.

Далее все идет по воскресному распорядку. Обед, здоровый сон, выступление какого-то лектора из политотдела, а потом ужин, просмотр нескольких кинофильмов и отбой.

Когда в кубрике все затихает и из разных его концов доносится разноголосый храп, мы с Витькой выбираемся из подвесных коек и, сунув ноги в тапки, пытаемся разбудить Славку. Тот кемарит внизу на рундуках, брыкается и просыпаться упорно не желает.

– Ну и хрен с ним, – зевает Витька, – пойдем сами.

В синем свете ночного освещения мы минуем бдящего у входного люка дневального, осторожно карабкаемся вверх по крутому трапу и направляемся по средней палубе в носовую часть судна. Миновав несколько водонепроницаемых дверей мы оказываемся в мрачном, тускло освещенном несколькими плафонами помещении, под которым находится котельная.

Под ногами чуть вибрирует теплый металл палубы, слышен запах перегоревшего соляра и размеренный шум механизмов.

– Шуруют ребята, – прислушавшись говорит Витька. – Обеспечивают нас условиями.

– Ну да, – говорю я, – шуруют, – после чего подхожу к тяжелой двери в котельную, проворачиваю тугой клинкет, тяну ее на себя и мы поочередно переступаем высокий комингс.