Музей и общество

С другой стороны, ввод войск в Венгрию, травля Б. Пастернака в связи с присуждением ему Нобелевской премии, размещение ядерного оружия на Кубе. Партийное руководство, занятое внутриполитической борьбой, не вмешивалось в противостояния консерваторов и реформаторов в сфере искусства, но в то же время стратегические принципы художественной культуры (пропаганда социалистических идеалов) оставались незыблемыми.

В Русском музее «в середине пятидесятых годов из экспозиции были убраны большие парадные полотна, посвященные И. В. Сталину»[22 - Антонова А.К. Из истории экспозиции советской живописи. Конец 1940-х – 1960-е годы // Из истории музея. ГРМ, 1995, С. 56.]. Хотя несколько раньше, в 1953 году была проведена «Выставка, посвященная памяти И. Сталина».

Существенно изменилась и выставочная политика Русского музея. В 1956–1960 годах после долгого перерыва были проведены монографические выставки художников рубежа XIX и XX века – М. А. Врубеля, Н. К. Рериха, Б. М. Кустодиева, бывших авангардистов 1920– 30-х годов – И. И. Машкова, П. П. Кончаловского, подвергнутого жесткой критике в 1948 году скульптора А. Т. Матвеева, современных художников, сторонников реформ – С. В. Герасимова, Г. Г. Нисского, А. А. Дейнеки. Кроме того, в 1960 году прошла масштабная выставка древнерусского искусства – «Андрей Рублев и московская живопись его времени». Очевидно, что расширение тематики выставок за счет включения направлений и художников, творчество которых до недавнего времени квалифицировалось как чуждое и не соответствующее социалистическим идеалам, было инициативой Русского музея, поскольку позиция Министерства культуры была консервативной и ориентированной на жесткие меры в отношении сторонников реформ.

Русский музей как агент художественной культуры стремился заполнить лакуны в своей экспозиции и поднять значение тех направлений, периодов и отдельных художников, которые были изъяты из экспозиции, или их роль в истории искусства была неоправданно занижена по внехудожественным причинам. С точки зрения официальной советской идеологии, которую мало интересовали художественные ценности, выставочная деятельность Русского музея могла

быть квалифицирована как пропаганда буржуазного эстетства («Мир искусства»), формализма (русский авангард) и религии (древнерусское искусство). Это не происходило только потому, что выставочная политика музея была осторожной и рассчитанной на многие годы. С другой стороны, постепенно и неуклонно шла трансформация как советской идеологии, так и самой системы официального искусства в сторону расширения пространства возможного.

Русский музей, Эрмитаж, Московский союз художников, впрочем, как и множество других организаций культуры (журналы, издательства и т. д.) не только включились в борьбу за автономию художественной культуры, но и вели себя так, как будто частично эта автономия им была уже предоставлена. Интересно, что эти попытки добиться хоть какой-то независимости для художественной культуры хотя и были стихийными, но затронули широкие слои творческой интеллигенции, включая высокопоставленных художников – партийных функционеров.

В период «оттепели» (1954–1969) тематическая палитра выставок Русского музея резко расширяется – проводятся выставки древнерусского искусства, существенно увеличивается доля выставок рубежа XIX и XX века, и даже проходят выставки художников авангарда, которые в той или другой степени адаптировались к советскому режиму. Впервые Русский музей начинает показывать зарубежное искусство, где наряду с произведениями художников из стран социалистического лагеря («Чехословацкое изобразительное искусство», «Выставка польской книги», «Югославская книга», «Графика Кубы», «Современное декоративно-прикладное искусство Югославии»), показывает работы представителей современного западного искусства («Американская графика», «Французская книга и графика», «Финское изобразительное искусство»). Однако приоритетным для выставочной политики Русского музея в этот период остается советское искусство – 43,4 % от всех выставок и современное искусство – зарубежные выставки (11,1 %) демонстрировали в подавляющем большинстве искусство современников.

Хрущевская «оттепель» в художественной культуре закончилась в декабре 1962 года, после «разгромного» визита Н. С. Хрущева на выставку, посвященную 30-летию МОСХа в Манеже, где наряду с тематическими картинами художников-консерваторов были выставлены работы художников-новаторов, и последовавшими за этим встречами с творческой интеллигенцией.

В результате жесткий контроль над художественной культурой был восстановлен. Консерваторы победили, а новаторы должны были смириться и приспособиться к новой ситуации или уйти с публичной сцены в приватную сферу. Собственно с этого времени начинается история второй культуры, культуры советского андеграунда.

В музейном сообществе конец «оттепели» повлиял в основном на выставочную политику, которая стала более консервативной и взвешенной, поскольку большинство музеев за время «оттепели» не успели кардинально перестроить экспозиции.

Цензура выставок, в том числе и музейных, стала более жесткой и репрессивной. В Русском музее в 1967 году напечатанный каталог выставки «Русский эстамп конца XIX – начала XX века» был арестован КГБ, а его составитель Е. Ковтун был наказан по служебной линии, поскольку на одной из страниц было изображение Николая Гумилева, расстрелянного в 1921 году и к этому времени еще не реабилитированного. Выставка М. Шагала в Государственном музее В. В. Маяковского в 1968 году была закрыта.

Выставочная политика Русского музея в 1963–1968 годах в целом была «центристской» – наряду с идеологически ориентированными выставками (к 50-летию Октября, Комсомола и т. д.), доля которых стала значительно меньше, чем в предыдущий период, стало проводиться гораздо больше идеологически нейтральных, чисто художественных выставок (выставки А. С. Голубкиной, Е. С. Кругликовой, Н. А. Тырсы, Д. И. Митрохина). В 1966 году была проведена масштабная выставка К. С. Петрова-Водкина, которая стала своеобразной реабилитацией художника, изгнанного из экспозиции музея в ждановскую эпоху. Русский музей целенаправленно, но осторожно раздвигал границы «дозволенного» в выставочной и экспозиционной политике.

Культурная политика государства, декларируемая на протяжении 1970–1980-х оставалась неизменной. На ХХIV (1971), ХХV(1976), ХХVI (1981) съездах КПСС в качестве главной задачи партии и государства постоянно подтверждалась необходимость «обеспечить дальнейшее повышение роли социалистической культуры и искусства в идейно-политическом, нравственном и эстетическом воспитании советских людей, формировании их духовных запросов»[23 - Государственная культурная политика в документах и материалах. Кн. 1. СПб. С. 19.], «поддержка тех деятелей искусства, которые исповедуют принципы социалистического

реализма и чье творчество направлено на создание произведений, утверждающих идеи коммунизма»[24 - Государственная культурная политика в документах и материалах. Кн. 1. СПб. С. 15.].

Большинство официальных выставок, особенно посвященных съездам КПСС, юбилеям революции, войны, образования СССР и т. д., демонстрировали политическую и идеологическую лояльность государству. Однако среди официальных художников находились и такие, чье творчество явно не вписывалось в рамки традиционного социалистического реализма. Они объединялись в группы, вместе выставлялись и «размывали» границы официального канона, тем самым расширяя рамки возможного. Позднее эти группы и отдельных художников назовут «левым» МОСХом и ЛОСХом.

Параллельно официальной культуре развивалась и набирала силу независимая культура, культура андеграунда. На шкале автономии официальные и неофициальные художники находились на противоположных полюсах. Официальные художники должны были в своем творчестве следовать канону социалистического реализма, а в жизни исполнять ритуалы советского образа жизни – ходить на собрания, субботники, демонстрации, голосовать и т. д., т. е. демонстрировать лояльность к советской власти.

Художники андеграунда отказались и от канона, и от демонстрации ритуальной лояльности. Они жили как хотели и творили как считали нужным, при этом не противопоставляли себя официальному искусству и тем более власти. Они просто вели себя как свободные люди, наделившие сами себя автономией в тоталитарном государстве. Поскольку их не допускали на большие официальные выставки, они экспонировали свои работы на частных квартирах, в мастерских, закрытых институтах, Академгородках, кафе, клубах и т. д. Со второй половины 1960-х годов выставки художников андеграунда стали проходить в странах Восточной и Западной Европы, а после знаменитой «бульдозерной выставки» 1974 года, когда демонстративное уничтожение художественных полотен получило мировой резонанс, который испугал «партию и правительство настолько, что неофициальные художники впервые получили возможность выставляться»[25 - Петров М. Годы, соединенные в эпоху // Время перемен. Искусство 1960–1985 в Советском Союзе / Альманах. Вып. 140. СПб.: Palace edition, 2006. С. 18.], на официальных выставочных площадках.

Хотя выставки независимых художников были немногочисленны по сравнению с выставками официальных, их посещаемость была существенно выше, даже несмотря на то, что их категорически запрещалось рекламировать в СМИ. Возникла парадоксальная ситуация – в тоталитарной стране одновременно существовало два типа художников – одни полностью лишенные автономии, но контролирующие культурный и экономический капитал и поддерживаемые государством, другие – автономные, но третируемые властными структурами. Налицо «коррозия» власти и её неспособность защищать свою идеологию, с одной стороны, с другой – прецедент, указывающий на то, что в этом государстве можно бороться за автономию и её добиваться.

В брежневскую эпоху («развитого» или «застойного» социализма) художественная политика музеев была двойственной. С одной стороны, музеи в соответствии с официальной идеологией проводили показательные выставки к различным советским датам и юбилеям. С другой стороны, вопреки идеологии музеи старались всеми возможными способами расширить границы дозволенного, вводя в экспозицию, экспонируя на выставках, закупая и принимая в дар произведения художников, которые были далеки от канонов «социалистического реализма». Например, Русский музей в 1980 году, с одной стороны, открыл выставку, посвященную 110-й годовщине со дня рождения В. И. Ленина, а с другой – выставку произведений авангардиста М. Ф. Ларионова, к 100-летию со дня рождения. Во время войны, после смерти П. Филонова его сестра Е. Н. Глебова на саночках перевезла в Русский музей около 400 его произведений. И как только появилась возможность – а это было в 1973 году[26 - См.: Голдовский Г. Н. Основные этапы формирования коллекции живописи // Из истории музея. ГРМ, 1995. С. 152.] – музей принял часть этих работ в дар. Потребовалось 30 лет, чтобы ввести в коллекцию работы выдающегося представителя классического русского авангарда.

На «Выставке новых поступлений. К 80-летию со дня открытия музея» в 1978 году «в числе экспонируемых произведений были показаны работы художников русского авангарда начала века. Вслед за этим они появились в постоянной экспозиции, в том числе по одной работе Казимира Малевича и Павла Филонова»[27 - Мусакова О. Н. Неофициа льное искусство 1960 –1980-х и музей. К истории коллекции Русского музея // Время перемен. Искусство 1960–1985 в Советском Союзе/ Альманах. Вып. 140. СПб.: Palace edition, 2006. С. 70.]. Очевидно, что всю

ответственность за эту акцию взяли на себя директор ГРМ Л. И. Новожилова и зам. директора по научной части А. В. Губарев.

Первые работы художников андеграунда поступили в ГРМ в середине 1970-х годов из конфискованных КГБ частных коллекций. Очевидно, что дирекция ГРМ в вопросах формирования коллекции вела себя в высшей степени независимо от государственной культурной политики, поскольку художники советского андеграунда официально квалифицировались как «идеологические диверсанты», и ими занимался специально созданный 5 отдел КГБ по борьбе с идеологическими диверсиями. Это не осталось незамеченным. Зам. директора по научной части А. В. Губарев был уволен с работы. Поводом послужила выставка В. С. Вильнера, открытая в фойе лектория Русского музея.

В период «брежневского застоя» (1970–1987) выставочная политика кардинально не изменилась по сравнению с предыдущим периодом. Доминирующее положение остается за советским искусством (35,6 % от всех выставок), но доля его существенно снизилась. Соответственно увеличилась доля других направлений и периодов русского искусства и, прежде всего, древнерусского искусства и авангарда.

Как можно видеть, выставочная политика Русского музея с 1930-го по 1987 год постепенно трансформировалась, не меняя целевой ориентации – пропаганда советского искусства. Однако за счет постепенного расширения тематики выставок и увеличения представительства тех направлений и периодов, которые были ущербными с точки зрения советской идеологии, но значимыми с художественной точки зрения, музей постепенно двигался к выставочной политике, репрезентирующей всю историю русского искусства. За эти годы доля выставок советского искусства уменьшилась ровно в два раза, зато существенно увеличилась доля выставок других направлений.

Следующие коренные изменения художественной политики произошли в связи с перестройкой в стране во второй половине 1980-х годов. При этом декларируемые государством принципы на XXVII съезде КПСС (1986) и в постановлениях партии и правительства в 1986–1988 годах были ориентированы на поддержку социалистического реализма и борьбу с «проявлениями безыдейности и отступлениями от принципов социалистического реализма в искусстве»[28 - О мерах по дальнейшему развитию изобразительного искусства и повышению его роли в коммунистическом воспитании трудящихся. Постановление ЦК КПСС и Совета Министров СССР от 21.08.1986 // Государственная культурная политика в документах и материалах. Кн. 1. СПб. С. 104.].

#Основной функцией искусства оставалась идейно-воспитательная – «коммунистическое воспитание трудящихся». КПСС и государство и впредь было намерено тотально контролировать функционирование художественной культуры в обществе. И лишь 25 мая 1989 года вышло постановление правительства[29 - Основные положения перевода культурно-просветительских учреждений на новые условия хозяйствования. Решение Комиссии по совершенствованию управления планирования и хозяйственного механизма при Совете министров СССР // Государственная культурная политика в документах и материалах. Кн. 1. СПб. С. 234–329.], которое коренным образом меняло статус культурно-просветительских учреждений, предоставляя им «свободу творчества и хозяйствования одновременно»[30 - Государственная культурная политика в документах и материалах. Кн. 1. СПб. С. 40.], т. е. советская власть в сфере культуры отказалась «от руководящей роли заказчика, покровителя, высшего арбитра и цензора»[31 - Барабанов Е. В. Предпосылки перемен. Нонконформизм и нонконформисты в дискурсе истории искусства // Время перемен. Искусство 1960–1985 в Советском Союзе/ Альманах. Вып. 140. СПб.: Palace edition, 2006, С. 64.].

В начале перестройки сложилась странная ситуация – государственные и партийные органы продолжали декларировать прежние идеологические приоритеты в сфере художественной культуры, а художники, институты, организации, учреждения культуры вели себя так, будто им предоставлена полная и неограниченная свобода. В частности, музеи и пресса с 1987 года начали массированную реабилитацию русского авангарда, советского андеграунда, религиозного искусства и современного западного искусства.

Реабилитацию классического русского авангарда Русский музей начал в 1988 году с четырех масштабных экспозиций – «Выставка произведений П. Н. Филонова», «Выставка произведений А. Е. Яковлева и В. И. Шухаева», «Выставка произведений К. С. Малевича», «Советское искусство 1920–1930-х годов». Но очевидно, что подготовка к этим выставкам началась значительно раньше. К каждой выставке был подготовлен и издан каталог. Причем, каталог к выставке П. Н. Филонова был опубликован в 1987 году. Если учесть длительность предпечатной подготовки в советское время, то, по-видимому, работа над этими выставками началась в первой половине 1980-х годов, когда о перестройке еще никто не помышлял.

Тематическая структура выставок

В 1988 году Русский музей кардинально изменил выставочную политику. Выставки социалистического реализма уступили место экспозициям классического русского авангарда, советского «андеграунда», новейшего и актуального искусства. Одновременно с этим было впервые широко показано искусство рубежа ХIХ и ХХ веков, а также проводились монографические выставки традиционного искусства ХVIII и ХIХ веков и многочисленные тематические выставки, включая религиозное направление.

Проанализируем изменение тематики выставок на протяжении 40 лет, с 1970 года по 2009. Этот период делится на два промежутка – с 1970 по 1987, когда выставочная политика музея определялась и контролировалась государством, и c 1988 по 2009 год, когда был легализован классический русский авангард, советский андеграунд и современное европейское искусство и музей стал сам определять свою выставочную политику.

Если ранжировать рубрики в каждом из рассматриваемых периодов по количеству проведенных выставок, то первые пять позиций выглядят следующим образом.

1970–1987

1. Выставки советского искусства (35,6 %)

2. Тематические выставки (14,9 %)

3. Выставки XVIII – первой половины XIX века (8,9 %)

4. Выставки народного искусства (8,4 %)

5. Выставки рубежа XIX и XX веков (7,9 %)