Воительница Ольга. Книга вторая

Он сам согласия не даст! Помимо коленей, его стали донимать старые, боевые раны, особенно под осень. Сотники хорошие – есть! Воеводы – нет!

Вот с княжеством, мыслю, все будет проще. Ведь для чего сход устраиваем? Чтобы очи Великой Княгини, на непотребство Калины открыть! Сам посуди: князь Роман собирался свое войско увеличить до пяти – шести тысяч. И все понимали, что это не лишнее. Слишком много развелось вокруг нас желающих, пошире раскрыть роток на наши земли!

А её первый указ – малую дружину речных ворот, распустить! И вместо нее отправить туда четыре сотни от нашего войска.

Кто же будет стольный город боронить? Кто от ворога пристань беречь будет? Нас здесь, меньше тысячи останется!

Какими силами к нам в гости полночные князья пришли? Слава богам и воительнице, на этот раз отбились! Но они, что, последние, кто за наш счет, поживиться хочет? Поэтому, я указ Великой Княгини, исполнять не спешу.

Любому простому гридню ясно, что надо, немедля, в дружину людей набирать и обучать. Один вопрос – успеем или уже поздно? И второй: кто новобранцев будет кормить, учить, вооружать?

Что же получается, все видят опасность, а она нет? Выходит, что она не свои мысли высказывает. И указ о роспуске малой дружины, не она родила!

Когда это её умопомрачение началось? А сразу, как только Калина с похода вернулся! Вот корень зла! И тут не глупостью старческой пахнет: прямым предательством и воровством, бывшего старшины!

И вот какая мне на ум, еще мысля пришла! Когда мы с князем возвращались от речных ворот, вместе с сотнями Игрецы, нам навстречу повстречалась десятка из сотни Тарана. Весть она привезла от Калины, что полночное войско сегодня утром высадилось на земли Болотных Цапель. И что поспешать нам надо.

Мы, конечно, поспешили и на следующий день уже были в Ивели. Так вот: глаголал я со старым Нилом, что за почтовыми голубятнями присматривает. Он мне проговорился, что голубь от Болотных Цапель, прилетал четыре дня назад! Тогда я на его речь внимания не обратил, а вчера тот разговор вспомнил. И как ведро холодной воды мне на голову вылили! Получается, что Калина послал гонцов нам на встречу, только спустя три дня, после получения вести!

Вот какой вопрос надо задать на сходе, воеводе, недавно назначенному. Пусть ответствует перед народом! А княгиня должна его услышать и нашим речам внять! Прозреть и от кривды отказаться! Не совсем же её ум высох!

А когда от скверны очистится – княжеские вожжи в свои руки возьмет и с дружиной определится. Глядишь, и темные времена, в лета канут. Не должны наши боги от нас отвернуться. Победу же, они нам даровали для чего – то! – Волос с сомнением покачал головой:

– Молод ты. Я тебя постарше и помню еще те времена, когда Великий Князь Благослав, наш мир покинул. Роман, по своему возрасту, править вотчиной еще не мог, и от его имени это делала овдовевшая Княгиня. За неполных три зимы она столько раз учудила, что все диву давались, как наше княжество, соседи по кускам не растащили.

Указы издавались каждую божью седмицу. Один глупее другого: и последующий – отменял предыдущий. И никаких советов от Думы боярской, слушать не желала. Все сама! Всю жизнь стольного города с ног на голову перевернула! Никто из служивых не знал, что делать. И не делали ничего! Ждали, когда молодой князь княжеский стол займет.

Правда, потом облегчение всему народу вышло. Наверное, боги сжалились над землей нашей! Запустили в её постельку, бравого десятника Калину. Змею подколодную!

Стало ей не до указов и судов. Только тогда, народ вздохнул с облегчением. А там и князь Роман, на троне княжеском утвердился. Но, эти времена, и ты уже помнишь.

Я это к чему говорю? В те времена, Княгиня была помоложе и умом поострее, а дров наломала – великое множество. Сомнение меня гложет, что с тех пор она поумнела и сговорчивей стала. Учти мои речи, если посчитаешь нужным. На мой взгляд, светлые времена после схода – зело ждать не стоит! – Волос, тяжело вздохнул.

После его ухода, пришли сотники Унибор, Таран и Рокша. Больше часа обсуждали, как навести порядок в стольном городе. Ничего нового придумать не смогли: дополнительные ночные и дневные патрули и не только возле пристани и центральной площади. Особое внимание – окраинным улицам и посаду. Задержанных, пока отсутствует мировой судья, доставлять на дружинное подворье, на скорый суд. Если воровство, то сечь прямо здесь. Если разбой, и есть потерпевший и один свидетель – сразу на виселицу, на рыночную площадь. Если нет свидетеля – проводить дознание заплечных дел мастерами и на другой день – в петлю.

Дозорные рейды, по трактам, удлинить до двадцати верст в одну сторону. Задержанных воров и разбойников – судить на месте. Деревья, с толстыми суками, вдоль трактов, всегда найдутся!

Тяжбу между иноземными купцами и пристанью, решить в пользу иноземных купцов и отпустить их с миром. Если мировой судья решит, что пристань была права и понесла убыток, то его покрыть, в наказании за отсутствие, из жалования самого судьи. Но об этом, он должен узнать после разбора тяжбы. Иначе – будет судить неправедно.

Одним словом, изготовители пеньковой веревки, могли потирать руки, в ожидании хороших барышей.

Головной болью, для всех, было нахождение в городище пленных полночных воинов. Они вели себя смирно, особых хлопот дружине не доставляли, но кормить такую ораву, было накладно. И отправить их восвояси, они пока не могли. Из более трехсот пораненных и увечных, на поправку пошли не более сотни человек. Остальным – требовалось время для лечения.

Выход один! Здоровых, снабдить провиантом и переправить на тот берег. Пусть добираются до родных земель сами и без конвоя. Хворых, продолжать лечить до полного выздоровления.

На этом обсуждение вопроса о наведении порядка в городе, было закончено. Пора было готовиться к выезду на центральную площадь.

На сход дружины и горожан, который был назначен на вторую половину дня. Важнейшему событию не только для стольного города и войска, но и для всего княжества Ивельского.

Такого наплыва народа, не помнили даже старожилы стольного города. До этого, казавшаяся необъятно – огромной центральная площадь, не вместила и половины приглашенных на сход, или как сейчас стали говорить – вече. Людское море плескалось на улицах, лучами, расходящимися от площади.

Перед зданием, в котором заседают думские бояре, построили высокий помост, для желающих сказать свое слово перед земляками.

Левую часть площади, почти полностью, заняла конная дружина, в полном составе. Между ней и толпой горожан, пролегала узкая разделительная межа, шириной не более двух саженей.

От дружины, на помост поднялись старшина Демир, сотники Унибор, Таран, Волос и Ратища.

От думских бояр, наиболее уважаемые: Басай, Прокопий, Фиодор, Умномысл и Багута.

От купеческого сословия, перед людьми стали самые состоятельные: Анисим, Данко, Серебряк, Митрий и Калоша. Присутствие этих горожан на помосте, было заранее согласовано.

Последним на возвышенность, при помощи двух гриден, поднялся хворый, бывший тысяцкий, Ерофей. Его сопровождал и поддерживал десятилетний внук Антошка. На предложенную сотниками скамейку – сесть отказался. Вид у него был, далеко не боевой. Он сильно спал в теле. Лицо имело землистый цвет. Очи покраснели и слезились. Десница тряслась мелкой дрожью, но стоял он прямо, гордо выставив вперед сивую бороду. Бывший воевода, сдаваться болезням и старости, пока не собирался.

Ждали появления Великой Княжны и неудавшегося тысяцкого Калины. Ведь сход (вече), был затеян только из – за их поступков, из – за их поведения.

На улице, которая вела к первым, Главным Воротам и княжеским хоромам, появился, ярко украшенный, возок старой Княгини. Следом скакали, человек десять, воинов личной охраны. Среди них – неудавшийся воевода Калина.

6

Рано утром, Ольгу разбудил малой защитник – Семен. Был он серьезен и не по детски собран. В горенку, в которой она ночевала, войти постеснялся, поэтому говорил с порога:

– Вставай сестренка! Просила разбудить пораньше – я и разбудил. – Ольга мгновенно вспомнила вчерашний разговор и теплая волна нежности, накрыла её с головой: он так и сказал – «сестренка»! Впервые в жизни она услышала такое обращение к себе! Но виду не подала:

– Здравствуй братик! Спасибо тебе! Спать было так сладко, что если бы не ты – проспала до обеда. А мне сегодня в дорогу! Как там, на дворе погода? – Отрок степенно ответствовал:

– Погода не очень радует. Туман такой, что не поймешь, есть ли Ярила, и как высоко он поднялся! Но трудность не в этом: на подворье тебя, уже полчаса, десяток воинов дожидается! Конные и при оружии! По виду – из княжеской дружины. Они с тракта к нам завернули, а когда увидали твоего черного коня – зело заволновались! Хотели сразу будить, да я не позволил. Сказал, что ты не велела, в такую рань беспокоить. Они, пусть и нехотя, но согласились. Сейчас сидят возле ворот и ждут твоего появления. – Ольга была уже на ногах, благо спала одетой. Тревоги не было! Если Лука не вмешался – значит свои:

– Братик, принеси мне ковшик холодной водицы. После ночи умыть лицо надо! – Семен важно кивнул головой и широко шагая, поспешил выполнять просьбу сестрицы.

Быстро сполоснув лицо и тронув гребнем волосы, простоволосая, вышла из пристройки. Сразу, возле двери, жались Стояна и малая Настя. Воины сидели на земле, в ногах своих коней. Плотный туман делал их фигуры расплывчатыми, зыбкими, но появление воительницы – они заметили. Как по команде вскочили и отсалютовали мечами. Ольга их раньше видела, но по именам не знала. Вперед шагнул кряжистый, лет сорока, детинушка:

– Будь здрава воевода! Я десятник сотни Волоса – Одинец. Выслан с дозором на двадцать верст по тракту. Пять верст тому, хотел уже вертаться, да голос подсказал заехать на постоялый двор. А тут мы твоего Бутона узрели! Хотели сразу осмотреться, да братишка у тебя оказался больно сердитый. Не позволил в горницу заглянуть! За вилы хвататься начал! Не воевать же нам с ним. Вот сидим и ждем твоего пробуждения, хотя тебе, как можно скоро, нужно быть в городе. Там нешуточные дела вызревают! – У Ольги тревожно екнуло сердце, и затяжелел затылок:

– Ждите малое время. Через пять минут выступаем! – Гриди полезли в седла. Она обернулась к хозяйке:

Баба Стояна, мне кружку молока, без ничего! Все, о чем мы вчера говорили – остается в силе. Вас заберут дня через три – четыре. Собирайтесь не торопясь, время есть! – Обернулась к Семену:

– Братик! Перед отъездом, заколотишь окна и двери крепкими плахами. Все съестные припасы – с собой. Овец, коз, свиней и корову распусти по окрестностям. Чай не погибнут от голода!

В дальней дороге – ты главный. Заботься о женской половине! Когда встретимся – доложишь! Вот тебе деньги на дорогу, которые твоему отцу, тати не заплатили. – Вытащила тяжелый кошель и сунула в руки отроку. Стояна была уже рядом с большой кружкой сырого молока. Одного взгляда на кружку хватило: рвотный спазм рванулся от желудка к горлу. Ольга отбежала за пристройку.

Через минуту все прошло. Она вытерла дланью губы. Стояна стояла за спиной:

– Дочка! Откройся мне! Есть ли у тебя сердечный друг, с которым ты любишься? Только правду скажи! – Ольга опешила от неожиданной догадки:

– Есть! Но это совсем не то, о чем ты думаешь! Затылок мне пращей повредили, вот и последствия через горло прут! Заживет рана, шишка сойдет и все стонет по – старому! – Потрогала затылок. Шишки не было.

– Дай то бог! Но долго я живу на этом свете, много повидала! Я еще вчера поняла все, когда ты кислое яблоко ела! Готовься к счастью великому! Готовься стать матерью! Это я тебе говорю!