Погоня за оборотнями. Детективно-психологические романы

– Не знала, – Федорова сделала какую-то пометку в деле. – Дальше, у нее есть старший брат – Захаревский Николай Петрович, шестнадцати лет. Тоже не учится и не работает. Злоупотребляет спиртными напитками. Замечен в мелких кражах…

– Кличка Чмо, – дополнил Александр. – Давно уже эта семейка у нас в поле зрения. Пока ничего серьезного, но, судя по всему, пойдут по стопам папаши. А, кстати, Николай довольно тщедушный пацан – вполне мог протиснуться через решетку. Да и Айна могла.

– А какие они по характеру? – спросил Олег.

– Очень разные. Айна – довольно эффектная деваха, такая яркая брюнетка, уже достаточно сформировавшаяся. Их папаша ведь наполовину цыган. Ершистая, неглупая, порой очень злобная, – Валя вспоминала все свои встречи с ней. – А вот ее братец – забитое, заторможенное существо. Я бы сказала: вечный ведомый. Думаю, в этой паре хороводит Айна.

– Это, кстати, объясняет, почему внутрь полез Николай, а не Айна, если, конечно, это были они. Продолжай, Валюша!

– Мать – Захаревская Дайга Бруновна, 38 лет – несчастная спившаяся женщина. Два раза лечилась в ЛТП[18 -

ЛТП – лечебно-трудовой профилакторий, относящийся к системе МВД, для принудительного лечения лиц, страдающих алкоголизмом.]. Продолжает пить, водит к себе мужиков, детям никакого внимания не уделяет. Неудивительно, что Айна повторяет путь матери.

– Слушай, а почему Захаревских-старших не лишили родительских прав?

– Лишили, еще пять лет назад, когда Петра твоими заботами на двенадцать лет определили на нары…

– Он сейчас отбывает срок на Северном Урале в зоне особого режима. Ты же ему сам «полосатый бушлат» скроил[19 -

«Скроить полосатый бушлат» – признать особо опасным рецидивистом (жарг.). Полосатую униформу носят заключенные, признанные особо опасными и отбывающие наказание в колониях особого режима.], – усмехнулся Александр.

– Ну, положим, не я, а Витька Миллер – он тогда это дело вел. Я только взял Колуна. А как решили вопрос с детьми?

– Айну и Николая определили в интернат. Хотели в детский дом, но их бабушка – мать Дайги – настояла на интернате, чтобы хоть по выходным видеть внуков.

– А почему она их к себе не забрала?

– Куда? Она старая, больная женщина. Как они проживут на ее маленькую пенсию? – Валентина вздохнула. – Да что говорить: если бы это был единичный случай… У меня таких семей – вон, сейф битком набит! И это только по моей зоне. А у нас ведь в штатечетыре инспектора, и у каждого примерно то же самое.

– Да, – саркастически усмехнулся Олег, – у нас самое гуманное в мире государство. Все лучшее – детям?

– Ну вот, – продолжила Валентина, – а два года назад их бабушка умерла и Айна с Николаем сбежали из интерната. Их пару раз пытались вернуть, но все бесполезно…

– А почему их не определили в специнтернат[20 -

Специнтернат – учебное заведение закрытого типа, для детей, совершивших серьезные или многократные правонарушения, но не достигших возраста привлечения к уголовной ответственности.]?

– Ты что, издеваешься? – всплеснула руками Валентина. – Да в Артек легче путевку достать, чем в специнтернат. Нам дают одно-два направления в год, а есть дети, совершившие намного более серьезные правонарушения. И то не можем их отправить – нет мест. А там ситуация намного более серьезная…

– Поди узнай, у кого на данный момент ситуация серьезнее? – вздохнул Олег.

– И потом, специнтернат не перевоспитывает, а скорее, наоборот, – там нравы царят похуже, чем на зоне малолеток! Так что специнтернат – это лишь средство убрать проблемных детей из города.

– Да, куда ни кинь – в дерьмо попадёшь! – зло подытожил Олег. – Вот смотрите, други мои: у нас самая «прогрессивная» в мире система советского уголовного судопроизводства. И вот, какой-то «умный» ишак решил, что возраст привлечения к уголовной ответственности должен быть с четырнадцати лет и точка. Одна в этом возрасте еще в куклы играет, а другая уже трахается напропалую… Но, перед законом все равны, и, если тебе хоть одного дня не хватает до четырнадцати, ты можешь все – вплоть до убийства… А вот у них «за бугром» – «антисоветское» судопроизводство. И эти «придурковатые» янки определяют возраст привлечения к уголовной ответственности экспертным путем в каждом конкретном случае. У них и в девять лет преступник может огрести пожизненное или даже высшую меру – были прецеденты…

– Откуда знаешь? – удивленно спросил Александр.

– Литературку почитывать надо, – назидательно произнес Олег. – У нас подобного рода информация проходит под рубрикой «Их нравы» или «Критика зарубежных систем судопроизводства». Мол, вот до чего дошли «проклятые империалисты» – детей на электрический стул сажают. А может, это дите – уже вовсе и не дите? Может, оно уже смертельно опасно для окружающих!

– Ха, для таких экспертиз нужны сильные психологи, психиатры, методики, условия… деньги, наконец! – невесело усмехнулся Александр. – А где все это взять?

– Вот-вот, – начал заводиться Олег, – а у нас, как всегда, всего не хватает! Психологов нет, методик нет, денег на это – тоже нет! Да что я об этом: бензина не хватает, транспорта не хватает, средств связи, компьютеров… – всего! Оружия, блин, не хватает – пистолетов в отделе только на половину личного состава! А остальных что, с дрекольем на улицу выгонять? Наручников – четыре штуки на весь отдел! Помяните мое слово: государство, которое не может изыскать средств на борьбу с преступностью – захлебнется в ней! Потом придется большой кровью и большими деньгами из этого выбираться!

– Олежек, ну чего ты так завелся? – Валентина томно закатила глаза. – Давай лучше поговорим о чем-нибудь приятном. Все равно мы ничего не изменим…

«Действительно, чего это я так раздухарился? – подумал Олег. – И в самом деле, уже ничего не изменить. Да и государства, как такового, уже фактически нет – распалось на полтора десятка стран, и теперь каждая будет выгребать, как может».

– Ладно, – он решительно встал с кресла, – нам пора…

– Ребята, может, еще чайку? – Валентине хотелось, чтобы парни, особенно один из них, посидели у нее еще немного.

– Нет, Валюша, спасибо! Нам еще надо успеть пообедать: дел сегодня – выше крыши… А пошли с нами в столовку?

– О-о, нет, я на диете.

– Чего? – протянул Олег. – Какая диета? Ты и так прекрасно выглядишь!

– Потому и сижу на диете. Ну, пока, надеюсь на скорую встречу! – Валентина лукаво улыбнулась…

– И почему к тебе так бабы липнут? – спросил Александр, когда они вышли из ИДН.

– Саша, ты делаешь три системные ошибки, – важно изрек Олег, широко шагая по направлению к столовой. Александр еле поспевал за ним, то и дело, перекладывая из руки в руку громоздкий и не очень легкий следственный чемоданчик.

– Какие? – тяжело дыша, спросил он.

– Первая: о бабах ты можешь думать – говорить надо о женщинах! Вторая: женщины ко мне не липнут – они мною интересуются…

– А третья? – спросил Александр, видя, что Олег не собирается продолжать.

– А третья: ты ведь примерный семьянин. К чему эти разговоры?

– Знаешь, Олег, – Александр остановился прикурить, – я всегда немного завидовал тебе и Ояру. Вы по жизни такие независимые – сам черт вам не брат! Опять же с женщинами у вас все легко и непринужденно.

Олег стоял, засунув руки в карманы, и удивленно разглядывая Александра: надо же, наш молчун разговорился.

– Понимаешь, – Михайлову нужно было выговориться, – вот когда две недели назад мы отбивали вас с Ояром в лесу от вояк – там еще парень погиб, которого вы задержали[21 -

Эпизод описан в книге «Будь ближе к врагу своему».] – я подумал, что в следующий раз на вашем месте могу оказаться и я сам. И о чем мне будет вспомнить?

– Ух ты, как загнул! – Олег покачал головой. – Ну, во-первых, Саша, ты с меня или Ояра в этом отношении пример не бери. Врагу не пожелал бы оказаться в моей ситуации…

– Извини! Ляпнул, не подумавши…

– Ояр – тоже не показатель, у него семья трещит по швам. И еще неизвестно, от того ли, что он по подругам шляется, или, наоборот, он налево бегает потому, что в семье крах? Ты лучше с Витьки Миллера бери пример – он на свою Таньку не надышится. А, кстати, сколько ты женат?

– Уже шесть лет.

– А… Понятно, период кризиса брачных отношений.