Погоня за оборотнями. Детективно-психологические романы

Крауклис благодарно кивнул и направился к двери. У порога он обернулся и посмотрел на Олега. В глазах его читалось сомнение.

– Карлис, что-то еще? – удивленно спросил Олег.

– Простите, не знаю, товарищ майор, нужно вам это или нет, – наконец решился тот, – но вчера вечером к нам в камеру посадили одного малолетку. И тот сразу начал изображать из себя крутого, говорил, что ему ничего не стоит убить человека, что он уже порешил одного своего приятеля… Не знаю, может, просто болтал, чтобы цену себе набить: бывает, знаете, испугался в камере…

– Ладно, Карлис, иди, я разберусь, – задумчиво пробормотал Олег.

Крауклис, растерянно потоптавшись, покинул кабинет. Олег открыл пухлый том уголовного дела и стал продумывать план обвинительного заключения, но что-то мешало сосредоточиться. Он вышел из-за стола и, засунув руки в карманы, принялся молча ходить взад-вперед по кабинету. Что-то в словах Крауклиса его насторожило. Олег подошел к телефону и набрал номер начальника ИВС.

– Старший лейтенант милиции Ивасюк слушает, – донеслось из трубки.

– Скажи-ка мне, старший лейтенант милиции Ивасюк, а в какой камере у нас сидел Крауклис?

– А, Олег! Сейчас посмотрю, – было слышно, как Ивасюк зашуршал бумагами. – Вот, в пятой…

– А кто, кроме него, там еще обитает?

– Так: Кравцов – матрос с сухогруза «Козельск» – получил пятнадцать суток за пьяный дебош в интерклубе, Буров – ну, это известный «домашний боксер» – опять жену поколотил. Тоже пятнадцать суток. И вчера вечером посадили малолетку – Прохорова Виталия – устроил драку возле ресторана, опять же оказал сопротивление пэпээсникам – получил пять суток. А что?

– А скажи-ка мне, господин начальник ИВС, как это у тебя подследственный оказался в одной камере с административно арестованными? И как малолетка оказался в одной камере со взрослыми?

– А куда я их дену? Все камеры переполнены, – начал заводиться Ивасюк. – Между прочим, Шестаков решает, кого куда сажать – он сейчас исполняет обязанности зама по оперативной работе. А я лишь исполняю его распоряжения. Среди уголовных Крауклис самый спокойный, вот Шестаков и приказал посадить всех административников к нему, а потом и малолетку этого… А то, блин, подельников в одну камеру не сади, уголовников с административниками – не сади, малолеток со взрослыми тоже нельзя, женщин – отдельно… Где я вам камер на всех напасусь? У меня ИВС не резиновый! Я того умника, что инструкции пишет, пригнал бы сюда и сказал: вот тебе камеры, вот тебе контингент – решай задачу со многими неизвестными, рассаживай!

– Ладно, не бухти! Инструкция составлена толково, только под каждую такую бумагу нужны средства для реализации, а с этим у нас всегда была напряженка. Считается, что главное нарисовать правильную бумагу, а дальше все само пойдёт, бумага тебе новые камеры построит… Кстати, женщин у тебя на постое сейчас нет – так что не прибедняйся, сирота. Лучше принеси-ка мне материалы на Прохорова.

Спустя несколько минут в кабинет Олега вошел взъерошенный Ивасюк.

– Не ожидал, Олег, что на меня наезжать будешь. На вот, посмотри все бумаги – все чин чинарем! Все меня валтузят: начальник отдела, Шестаков, прокурор – теперь вот и ты…

– Угомонись! – прикрикнул на него Олег. – Мне на твою кухню – с высокой колокольни… И без меня найдется, кому тебя отыметь! Скажи-ка лучше, ты его фотографировал?

– Ты что, Олег! Он же административник.

– И, естественно, не дактилоскопировал?

– Конечно…

– Вот что, сфотографируй его и откатай пальчики – типа так положено.

– Ты что, Олег, я не могу без разрешения Шестакова. А зачем тебе?

– Сам еще не знаю. На всякий случай. А разрешение Шестакова ты, я думаю, получишь.

Олег выписал все данные из протокола на Прохорова и вернул бумаги. Ивасюк недоуменно пожал плечами и удалился. Олег набрал номер телефона Шестакова.

– Володька, мне нужно с тобой поговорить.

– Олег, опять ты чего-то замутил? Конец рабочего дня – давай отложим все на завтра.

– Не откладывай на завтра то, что должен сделать сегодня! – отозвался Островецкий. – И позови Ояра, он сейчас корпеет над бумагами, и Сашку Михайлова. Этот сегодня в опергруппе и должен быть в дежурке.

– Олежа, когда ты мне звонишь с такими заявлениями, у меня начинает нехорошо биться сердце! Что там еще стряслось?

– Сейчас зайду и расскажу.

Когда Олег вошел в кабинет Шестакова, там уже находились, кроме хозяина, Ояр и Михайлов.

– Олег, если что-то не срочное, то давай разбежимся – я своей обещал прийти сегодня пораньше, – Шестаков уже убирал бумаги в сейф.

– А у меня писанины по горло, – недовольно пробубнил Ояр.

Михайлов промолчал. Ему не хотелось встревать в перепалку старших. Да и все равно, он сегодня до утра в опергруппе. Так что, без разницы – торчать в дежурке или сидеть в кабинете начальника угрозыска.

– Все высказались? – спокойно начал Олег. – А теперь послушайте меня: у нас в ИВС сидит сейчас Прохоров Виталий Сергеевич, семнадцати лет…

– Ну да, – отозвался Шестаков, – получил пять суток за мелкое хулиганство и сопротивление… А в чем дело-то!

– Понимаешь, с ним в одной камере сидел Художник. Я его сегодня выпустил под подписку. Так вот, перед уходом он сказал мне, что этот Прохоров, якобы, хвастался в камере, что «замочил»[22 -

«Замочил» – убил (жарг.).] своего приятеля.

– Ну, мало ли кто чего в камере наплетет, особенно малолетка, – усмехнулся Ояр.

– Олег, ты что, серьезно думаешь, что Прохоров кого-то там «замочил»? – недоверчиво спросил Шестаков.

– Не знаю, Володька. Может, просто цену себе набивал, а может… Послушай, у нас вроде бы «темных» «мокрух»[23 -

«Мокруха» – убийство (жарг.).] нет?

– Тьфу, тьфу, тьфу! – Шестаков трижды сплюнул через левое плечо и постучал себя кулаком по лбу.

Все невольно заулыбались.

– А пропавшие без вести? – спросил Олег. – Есть у нас такие, которые по возрасту подходят?

Шестаков принялся набирать что-то на компьютере. Кроме него, компьютеры в отделе были только в ГАИ и паспортном отделении. Поэтому Олег, Ояр и Александр смотрели сейчас на Шестакова почти как камлающего шамана.

– Ну вот, – сказал Владимир, закончив манипуляции, – машинка выдала четырех: Рихард Пуре, 17 лет; Юрий Тищенко, 19 лет; Гунар Целмс, 18 лет и Валдис Латников, 22 года.

Шестаков в раздумье машинально забарабанил пальцами по столу. Остальные молча смотрели на него, ожидая решения. Наконец ладони сложились лодочкой.

– Ояр, – Владимир посмотрел на Долгоногова, – завтра займись проверочкой. Не пересекался ли кто-либо\с Прохоровым?

Ояр кивнул головой и принялся неспешно переписывать установочные данные с монитора компьютера в свой потрепанный блокнотик.

– Саня, – продолжил Шестаков, – ты все равно сегодня в опергруппе. Подбери до утра все материалы по этим лицам – все, что успеешь нарыть.

– Ну, если ночь будет спокойная – то сделаю, а если веселая – не обессудьте, – Михайлов развел руками. – Кроме того, я завтра хочу с утра Захаревских к Олегу доставить.