Афган: разведка ВДВ в действии. Мы были первыми

– Что скажешь, Сергей?

Сафаров – таджик по национальности, свободно владел местным наречием, хорошо знал жизнь мусульман сельской местности.

– Люди должны спать, товарищ лейтенант. В кишлаке шевеление, топот копыт – чужие. Слышите?

– Угу, тянет дымком.

– Шиш-кебаб готовят из барашка и кабли-пилав…

– Не дразни, Сафаров, слюной поперхнусь… Смотри лучше…

В прицел различались глиняные стенки, плоские крыши строений, однако больше зацепится не за что. Подойти ближе, изучить обстановку в кишлаке? Опасно, чёрт побери, «колотун» – аж скулы свело.

– Ивонин?

– Я, товарищ лейтенант.

– С Ксендиковым – обеспечение нашего выхода из кишлака.

– Понял!

– Внимаешь, Сергей? – повернулся к Сафарову.

– Берём, товарищ лейтенант?

– Берём! Уверен, что в кишлаке посторонние?

– Уверен!

– Это боевики! Работаем тихо! Влезем в драку? Обложат, как волков, и к охранению из долины не выпустят!

– Сработаем, товарищ лейтенант! Помните под Витебском на разведвыходе?..

– Тише. Что это?

В морозной ночи слышен скрип открываемой двери, топот копыт животных.

– Ишаки, товарищ лейтенант. Три-четыре, – шепнул Сафаров.

«Эх, да простит меня Михаил Фёдорович! Надо в кишлак! Когда ещё повезёт? Рискну».

– К дувалу, Сергей! На «цыпочках» в кишлак: с Геной крадётесь по левой стороне улочки, я – по правой. Ваша задача – «язык», прикрою. Ясно?

– Угу.

– Если «светимся», резко назад! Ивонин с Ксендиковым прикроют выход, Нищенко обеспечит отход до Чёрной горы. Яволь?

– Яволь.

– Вперёд.

– За мной, Гена.

Пригнувшись, Сафаров и Баравков скользнули к дувалу. Сунуться в кишлак вслепую – всё равно, что отдаться собакам на съедение. До боевого охранения семь километров заснеженной долины… Выдержим ли? Не забьют, как мамонтов? Работаем чистенько – «без шума и пыли». Что у нас с ретранслятором?

– Включись-ка, Кибиткин.

В наушнике гарнитуры Есаулков, связист Тютвина, монотонным голосом выдавал:

– 32241, 14552, 64528…

В эфир летели пятизначные цифры, создавая иллюзию активной работы «шурави» на территории паймунарских «духов».

Дождавшись конца передачи, нажал тангенту – есть! Есаулков принял! Ответный щелчок! Условной цифрой по радиостанции Тютвин передаст начальнику разведки дивизии – у Марченко в порядке.

– Товарищ лейтенант, – Ивонин коснулся плеча.

Схватил «ночничок». Над плоской крышей строения с башней кубической формы «брызнули» искры, видны колебания тени. Цокот копыт, деревянный скрип не оставляли сомнений – кишлак оживал. Похоже, действительно, «духи», спустившись с гор, расходились по жилищам.

Напряжение достигло предела.

– Со мной Сафаров, Баравков – захват «языка». Сокуров, Фетисов – прикрытие захвата. Ты, Андрей, остаёшься старшим – подработаешь нам выход из кишлака.

– А что если подтянемся ближе, товарищ лейтенант?

– Опасно. Ваша позиция в ста метрах от окраины – сойдет. Глубоко не полезем…

– Понял.

– Нищенко, в случае боя уходишь последним – никого не оставить, вынести! Отвечаешь лично!

– Есть.

– Кибиткин, остаёшься с Ивониным, через каждые полчаса – сигнал «Нормально». Вопросы?

– Никак нет.

Наступил момент истины, когда на алтарь судьбы легли успех задания и жизни тринадцати человек. Отличное число!

– Вперёд, Сергей!

Плавными перебежками пошли на кишлак. Открылось второе, третье дыхание, кураж – адреналин, скажу я вам, рвался через край!

Вышли к дувалу, залегли, вслушиваясь в звуки, исходившие из лабиринта строений. Глиняная стенка, жерди, затхлость… Но заброшенность была обманчива: запахи животных, дыма, звук копыт по замёрзшей земле. Кишлак погрузился в тайную жизнь. Посмотрим.

Проход между глиняных стенок напоминал узкую улочку. Посредине – ледок застывшего русла сточных вод и отходов с запахом, едва не вывернувшим душу. Оглянулся. Разведчики, оставшиеся с Ивониным, скрыты в снежном покрове.

– Сокуров, не упускайте тыл, – шепнул старшему разведчику по кличке «Зигфрид».