Записки сахалинского таёжника. Зимний экстрим. Книга первая

– Андрюха, не тереби пацану душу, лучше возьми да поделись своей икрой!

– Да не надо делиться, я сам виноват.

– Вовик, ни кто делиться не собирается. Извини, у тебя была икра, в следующий раз будишь внимательней. Ну что, пошли. Андрюха, держи дистанцию, вдруг я упаду, а ты сверху и раздавишь меня нафик.

– Не ссы я буду мимо падать.

– Какой мимо, если об меня споткнешься, не успеешь мимо упасть, короче, дистанцию держи.

Дальше начались ужасы другого плана, как идёт тропа видно, особенно наверху, просвет между деревьями, под ногами нечего не видно. Тропа здесь ровная что нитка, она идёт в трёх метрах параллельно забора из колючей проволоки. Внизу озеро городского водохранилища, ещё японцы строили.

Тимоха падет носом, успевая выставить руки, или с маху садится на задницу, при этом кричит. – Пацаны, яма, бревно! – а пацаны гады такие, в благодарность ржут что кони.

Ему надоело это дело, тоже посмеяться охота. Когда падаешь сам, смеяться не хочется. Андрюха впереди пошел. Короче, все два километра тропы смеялись и кувыркались в порядке очереди. Нет, всё-таки прорываться сквозь таёжные дебри, гораздо тяжелей, там ни кто не смеялся. Разумеется, кто кувыркался, тот и здесь не смеялся, а матерился, как на перевале, когда лезли сквозь бамбук с кустами вперемешку. Впереди идущий товарищ падая, предупреждал о подарке под ногами. Кто шел следом, это место проходили аккуратно, щупая тропу ногами.

Димыч со Славиком в данное время дома смотрели телевизор. Олег ещё раньше попал домой. Его с перевала, как пострадавшего увёз мотоцикл. Хорошо, что он голову не подставил под Димыча богатырский замах, иначе бы глаза вылетели! Когда при ударе у горбуши вылетает два глаза, это считается шиком, профессиональным ударом. Димыч, а также Тимоха в этом деле были впереди всёх.

3

Август проходит, совсем скоро нехороший месяц сентябрь. Для Тимохи этот сентябрь в двойне не хороший. За место пяти минут от дома до школы, придётся ездить на учёбу, с двумя пересадками, в незнакомую деревню. Новые люди, да всё новое. С первого сентября начнётся новая жизнь, совсем не похожая на прежнею, беззаботную жизнь школьника. Школа, такая сякая, но она родная, своя. Сельское профтехучилище чужое, чуть ли не враждебное. Когда отвозил документы, ну очень не понравилось СПТУ-1. Не чего страшного, человек привыкает ко всему.

Будущего тракториста машиниста широкого профиля, тянет как магнитом на речку Браконьерку. Хочется спуститься ниже, посмотреть речку Чеховку. Решил ещё разок сбегать за рыбой. Хочется пройти по Браконьерки до устья, до моря, это только на следующий год. Посмотреть на речку Чеховку можно до первого сентября.

Раним утром, дворовые ребята отправились на пик Чехова за брусникой, парниша с ними пошёл. На девятом километре перевальской дороге после большого перекура. Ягодники пошли по тропе, браконьер продолжил путь по дороге. За ягодой в сентябре сходит, тем более брусника еще не полностью поспела.

Три дня тому назад с Димычем ходили на пик в разведку. Местами много однобокой ягоды, сверху ягода красная, снизу белая. Правда, брусника быстро доспевает дома. Рыба вот-вот отойдёт. Так что сначала за рыбой, через недельку по ягоды. На пике ягоды много, на всех хватит, пока не было такого случая, чтоб на пике Чехова кому-то не хватило брусники.

Наконец-то дошёл до поворота на Браконьерку. На мопеде, однако, быстрей и легче, мопед поломался. Зато без мопеда на душе спокойней. Ты освобождён от думки, от не хорошей мысли. Вдруг кто ни будь, найдёт твой мопед?

Забрался на браконьерский перевал, остановился как вкопанный. На заболоченном пятаке масса следов, не медвежьих. За две недели через перевал прошло много людей. Возле бревнышка скамейки гора окурков. Да уж, ну Лёха! Раньше народ ходил на Браконьерку, теперь не ходит! Ходит народ, ещё как ходит. На Столовой тоже полно окурков, валяются свежие пустые консервные банки. Так оно и должно быть, недаром стоянка называется Столовой. Спустился до первого ручья, рыбы полно, кишит, с речки несёт тухляком. Ещё десять минут ходу, можно сказать на месте.

Полная речка рыбы, вода кипит. Закурил на стоянке, сделанной собственными руками, на первой своей стоянке. И представить не мог, сколько в его жизни будет таёжных стоянок. Часто будет вспоминать вот эту первую стоянку, чем старше, тем чаще. Часов как не было, так и нет. Видит по солнышку и чувствует, что мало времени. Быстро прибежал.

Набрать рыбы, раз плюнуть, больно рыба нехорошая. Когда переходил речку, выхватил руками самку, икра с рыбины сыпется. Множество ободранной, битой горбуши. Расхотелось брать битую рыбу, вид не товарный.

Выходит, зря пришёл? Ну почему зря? Надо спуститься ниже, до Чеховки и ещё ниже. Нужно найти большую яму, там будет относительно нормальная рыба. Тимоха хоть и маленький, но браконьер уже опытный. Рыбак со стажем, знает, что к чему. В его голове возникла идея. А что если взять и переночевать на Браконьерке. Топор есть, посуда в наличии, в рюкзаке куртка болоньевая.

Проверил содержимое ведра, все продукты на месте, сухие. Немного сахара, чай, соль, кулёк пшена, спички в счёт не идут. Хлеб у него есть. Да была, не была! Решился на ночевку. Провести ночь одному на медвежьей речке Браконьерке, это многого стоит. Престиж! Нечего страшного, можно у костра ночь пересидеть. Придется искать другое место. Здесь дров мало и рыба плохая.

Положил в рюкзак топор, кастрюлю, продукты. Ведро понёс в руках. Вылез на тропу, пошёл вниз. Вскорости тропа перешла на правый берег. Метров четыреста путь – дорожка прошла ельником, здесь хорошо видно, что когда была дорога. Затем тропа снова перешла на левый берег. Левый и правый берег реки, научится различать лет так через десять. Когда станет заниматься туризмом с экстремальным уклоном. А пока, тот берег, этот берег или другой берег!

От стоянки прошёл километра два, вышел на большую поляну. Кострище, да не одно, вытоптанные площадки с мелкими канавками по периметру. Что за ерунда такая? Да всё нормально, на этих площадках палатки стояли. Сам догадался, что здесь были туристы. Турист таёжнику не товарищ. Туристы по лесу ходят толпой. А он, вон, куда забрался в одиночку, даже решил ночь здесь провести. Может ну её к лешему, эту ночь? Пока ещё не поздно нам сделать остановку, Тимоха нажми на тормоза! Не дуркуй парень.

Данный парень, что баран, если упрётся, то всё! Он не меняет своих решений. На это способен только медведь. Возможно, и зверь не меняет своих решений. Решенье парниши косолапый поменяет в один момент! Если в данное время вблизи появится медведь. Он не поймёт, кто здесь был, на поляне останется рюкзак и ведро! Тимоха летящей походкой будет проходить перевал!

***

Сразу за поляной брод через речку кишащею рыбой. Это, наверное, и есть Чеховка, она больше Браконьерки. Странный парень Лёха, по его словам всё далеко. На самом деле всё рядом. Может это не Чеховка? Тогда бы Лёха обязательно сказал о большом притоке. Он и сказал про речку Чеховку. Нужно искать место для ночёвки. Конечно, времени ещё выше крыши, до ночи полдня. Нормально, надо дров гору заготовить. Пошёл вниз по Чеховке, до развилке рукой подать.

Да, Чеховка больше Браконьерки. Метров двести прошёл по течению уже довольно большой речки, по меркам верховьев. Ширина довольно большой речки всего каких-то метра три. Имеются глубокие ямы, рыбка здесь свежей. Перебрался на правый берег, сразу начинается сопка. Возле самого берега небольшое ровное место. Кругом кондовый ельник, зелёнка отсутствует. Круговой обзор отличный, деревья большие, что парнише и надо. Левый берег опасный, кусты, лопухов полно. Медведь подкрадётся, и не заметишь.

Первым делом завёл костерок, затем вбил рогачки. В кастрюле накипятил воды, заварил чай. Почаёвничал с домашними бутербродами, однако, проголодался. Перекурил это дело, занялся дровами. На правом берегу дров фактически нет. В кондовых ельниках сушняка мало. Пришлось таскать сушняк через речку. Водичка холодная, лето кончается. Горбуша под ноги лезет, она скользкая. Кеды сами по себе обувь скользкая на мокрых камнях.

Рыба в речке плохая, икра в рыбе ещё хуже, на зубах катается. Икру с гибридов, то есть симовую икру, пришлось выбросить. Горбушовая икра, когда толпой ходили, хорошая икорка, потому что в плёнках. Великий таёжник прошёлся вниз по течению, за первый кривун. Там огромная яма, глубина метра полтора, может больше. Рыбка в яме свежая, чистенькая, не битая.

Сходил на стоянку, с кармана рюкзака вытащил проволоку, нихром. На левом берегу срезал толстый ивовый прут, длиной метра три, можно сказать удилище срезал. На конец древка, в виде петли приладил кусок нихрома. Петелька не большая, сантиметров двадцать в диаметре. Пришёл на большую яму, рыба стоит в четыре слоя, может и в пять. Короче, одна на одной, кишит.

Приметил толстую самку, аккуратно опустил петлю в воду около головы, намеченной жертвы. Тихонько подвёл петельку к самой голове. В этот момент рыбина зашевелилась, она поняла, что от неё требуется. Горбуша сама зашла в петлю, парниша резко дёрнул, выкинул добычу на берег. Успокоил рыбину, делается это просто. Берётся камень, дальше понятно без слов. Затем высвободил петлю, выхватил ещё одну крупную, толстую самку.

Рыбачить на петлю, научился на речке Мураяма, приток реки Большой Такой. Все курсы молодого браконьера прошёл в посёлке Сокол на реке Большухе и её ближних притоках. Большуха – Большой Такой, Мураяма – Малый Такой. Первое местное название, второе японское название.

Вернулся на стоянку, распотрошил рыбу. Головы, брюшки, не много мяса в ведро, кстати, рыбка не плохая. Мясо бледно розовое, такую рыбку можно брать домой. Можно – только осторожно! По закону, нельзя брать домой даже полудохлую горбушу!

Ведро повесил на огонь, занялся икрой. В чайной кастрюле нагрел воды, чтоб рука терпела. Положил туда икру, которая сразу потеряла цвет, стала бледно-желтой. Когда икра остынет, она снова возьмёт свой цвет. Затем принялся шебуршить руками, отделяя икринки от плёнки. Периодически выкидывая свернувшиеся от горячей воды кусочки плёнки. Чем больше температура воды, тем быстрей икра отделяется от плёнки.

Учился готовить икру у деревенских ребят. Они за место рук использовали маленькую рогульку. Ее опускают в ёмкость с икрой, начинают крутить ладонями. Крутят точно так, как древние люди огонь добывали. Куски плёнки наматываются на рогульку. Парниши кажется, что руками быстрей, к тому же мелкие куски плёнки не наматываются на рогульку. Слил воду с икры, промыл, визуально выбрал оставшиеся кусочки плёнки, пойдёт. Бросил щепоть соли, примерно четверть столовой ложки. Тщательно перемешал ложкой, икра запенилась. Пошёл процесс, через пять минут блюдо будет готово. Такая икра и называется, пятиминутка.

Примитивный способ приготовления икры, много отходов. Про отходы говорить не стоит, рыба в речке кишмя кишит. Икра получается не совсем чистая. Что такое грохотка, он даже не слышал. Если бы услышал выражение – грохотать икру, здорово бы удивился. Зачем икру грохотать? Икру лучше скушать. Данным примитивным способом делают икру буквально все. Про грохотку знают рыбаки и те, кто работал в икорных цехах.

Обед готов, костёр горит, дрова есть, надо бы ещё дров. После обеда, сейчас всё побоку, больно кушать охота. До ночи можно столько дров натаскать, короче, сколько нужно, столько и можно. Таёжник разулся, кеды пристроил возле костра на просушку, лишь бы только не усохли, не сгорели. Надо смотреть в оба глаза, носки сгорят, нечего страшного. Остаться без обуви, хорошего мало. Преступил к трапезе, ложку икры, кусок хлеба. Не успел до конца прожевать, пришлось срочно проглотить. Вскочил как в задницу ужаленный. Медведь рычит.

Тимоха заметался, что любовник при неожиданном возвращении мужа с командировки. Собрался, было босиком залазить на ёлку. Накидал дров в костёр, кеды натянул на босу ногу. Нет времени носки одевать. Судя по всему, предстоит многокилометровый кросс по пересечённой местности. Рёв приближается. Зверь уже ревет напротив стоянки, внизу, почти рядом. Медведь идёт на дым, это ясно и понятно, дым тянет вниз по распадку. А говорили, медведь огня боится, да не чего он не боится.

Стоп. Что-то в мозгах щёлкнуло, таёжник стал трезво соображать. Выбежал к реке, осмотрел небо, как партизан. Вот-вот налетят фашистские штурмовики и всё сравняют с землёй! Небо чистое, рёв стал удаляться в противоположную сторону, откуда начинался. Cоздалось впечатление, что гудит машина, чушь какая-то. Откуда здесь, в таёжных дебрях, у чёрта на куличках может взяться машина?

Перекурил испуг, совершенно успокоился, но находится в растерянности. Теперь точно уверен, что рычал автомобиль, большой автомобиль. Продолжил прерванный обед. Здорово испугался, таёжник зелёный! Покушал с аппетитом, всё съел, что сварил. Немножко отдохнул, труба зовёт вниз, туда, где грузовик рычал.

***

Взял в руки топор, пошёл в разведку. С таким топором сам чёрт не страшен, большой топор. Выходит, Тимоха может идти с топором на медведя? Смелый мальчик! Нет, не может и не выходит! Он не на медведя пошёл, в душе надеется, что мишку не встретит. Если встретит, то топор подарит медведю, это будет наподобие взятки! Вот тебе топор, а меня не тронь! Если бы был уверен на сто процентов, что встретит медведя, не куда бы не пошёл.

Топор – это как успокоительная пилюля! Да, такой пилюлей можно любого успокоить, если с размаху да в лоб. Слону и тому мало не покажется, а что уж о косолапом говорить. В данное время, топор в его руках, психологическая успокаивающееся пилюля. Возможно и так. Встретишь мальчишку в лесу с большим топориком, психологически успокоишься в другом распадке, когда отдышишься!

Вылез на тропу, побежал вниз. Недолго бежал по тропе, примерно минут десять. Остановился на большой поляне. Эта поляна в раз пять больше поляны на развилке Чеховки и Браконьерки. Вышел в гораздо больший распадок. Через поляну проходит лесная дорога. Брод через речку, которая минимум в четыре раза больше Браконьерки, в том месте, где решил переночевать. Вот это и есть речка Луга, но Тимоха этого не знает. В речке рыбы кишит, в данное время года во всех речках полно горбуши.

Устье Браконьерки с поляны не видно, оно рядышком. Ну, Лёха – Алёха! Речка дикая, ни кто не ходит. Свершено, верно, здесь не ходят, здесь ездят. Потому-то Лёха с прибабахами, по виду не скажешь, кажется, нормальный парень. Он судит по себе, если сам на Браконьерке ни кого не видел, не встретил, значит ни кто не ходит. Тимоха третий раз на Браконьерке, тоже ни кого не видел, не встретил. Но не когда не скажет, что здесь нет некого, потому что видел свежие следы, свежий мусор.

Перешёл брод, Устье Браконьерки немногим ниже брода. По сравнению с речкой, Браконьерка большой ручей. Кругом хорошая рыба, чистая, не битая. Форсировал речку в обратную сторону. Метров двадцать поднялся по Браконьерки. Вылез снова на поляну, на дорогу.

Перед выходом на поляну, в молодом ельнике наткнулся на большую помойку. Гора пустых консервных банок, старых и свежих, этого года, даже этикетки целы. Ох, нечего себе! Такого он не видел. Банки от тушёнки, завтрака туриста, сгущенного молока.

Сколько нужно людей, чтоб всё это съесть? Сколько же здесь народу прошло? Откуда мог знать, про туристов с Горного воздуха? А ведь дворовые ребята на Горном воздухе завсегдаи. Правда, в зимние время. Когда проходят прыжки с трамплинов, на Горном воздухе полно зевак. Народ валом валит, кто по канатной дороге едет, кто под конаткой по тропе поднимается, кто пешком по главной дороге идёт.

Зимой туристы не ходят, поэтому Тимоха про них не слышал. Летом, на Горном воздухе делать нечего. Не слышал про маршруты по Сусунайскому хребту. Про сам Сусунайский хребет не слышал, где он находится, чёрт его знает. Слышал про речку Сусую, про Камышовый перевал, это как в город Холмск ехать. Больше нечего не знает о своем родном крае.

Надо было бы карту посмотреть. Надо было бы, но не как не можно. Нельзя! Нет карт Сахалинской области, кроме физической карты. В школе показывали такую карту. На Сахалине всего две речки Тымь и Поронай. Не каких хребтов, долин, гор и прочих топографических отметок. Зато значками отмечены места добычи каменного угля, нефти, газа. Даже есть золото!

***