Хрустальный свет

– А ты нежнее с ним обращайся – на гонке ты так рванул, что он мог бы и рассыпаться, это же всё-таки велосипед, а не ракета.

– Да уж, – ухмыльнувшись, ответил я, – досталось нам с ним. Не сердись, сейчас всё поправим, – добавил я, обращаясь уже к своему велосипеду, и нежно погладил его по раме.

– Ладно, вы тут можете и дальше со своим стальным другом обниматься, а мне некогда, – ответил Саша, – Я со Светкой договорился в кино сходить и уже опаздываю.

Света училась с нами в одном классе, была девушкой моего друга, и он, к моему облегчению, торопился к ней.

Я же никуда не спешил, на тот момент у меня девушки не было, и я мечтал как можно скорее остаться один.

Саша ушёл, но не прошло и пяти минут, как ко мне в мастерскую заглянул тренер.

– Ну что, Володя, оправился от гонки? – спросил он.

– Да что мне сделается, Иван Трофимович? Всё в норме, вот только велосипед, нужно в порядок привести.

– Молодец, профессиональный подход. Устал, не устал, а своего боевого коня бросать нельзя. Сам всегда так делал. Вроде бы просто велосипед, неодушевлённый предмет, но относишься к нему с любовью – и он отвечает тебе тем же. Даже едет потом по-другому. Иногда, кажется, что сам катит, помогает. Не замечал?

– Так и есть, Иван Трофимович. Это не просто велосипед, это друг, – ответил я. – Намучился со мной на этой гонке. Ну да ничего, сейчас подремонтируем, смажем, и будет опять как новенький.

– Правильно Володя, – сказал тренер, улыбаясь. – Но долго не засиживайся, отдыхать тоже нужно.

– Да тут недолго, – ответил я, – минут на двадцать работы.

– Хорошо, занимайся. Хотел с тобой серьёзно поговорить, но сегодня, наверное, для серьёзных разговоров уже поздновато, поговорим в следующий раз.

Тренер ушёл, а я остался в мастерской один. Поправил и подтянул цепь, проверил передачи, смазал шестерёнки, подтянул и отрегулировал тросики тормозов. Мой велосипед стал полностью готов к новым испытаниям.

Я присел на кожаный диванчик, стоящий у стены, тут же в мастерской.

– О чём он хотел поговорить со мной? – мысленно спрашивал я себя. – Точно трудно угадать, но почти наверняка это было связано с гонкой. Сегодня вообще очень странный день, – думал я. – Все говорят загадками, какие-то намёки на важный разговор – тренер, а ещё раньше, сразу после гонки, мой друг Сашка. Что-то их беспокоит, но вряд ли они могут себе представить, что чувствовал во время гонки я. Хотя тренер и говорил, что испытывал нечто подобное, но всё-таки он, имел в виду, видимо, что-то другое.

Скорее всего, он хотел рассказать мне о том, через что я впервые прошёл пять лет назад и очень много раз в последующие годы.

Тогда я, чтобы не отставать от ребят из команды, тренировался, превозмогая себя, почти на пределе и, именно тогда, на одной из тренировок, впервые открыл своё второе дыхание. Понял, как это бывает, когда, перешагиваешь через собственную невыносимую усталость и начинают работать два лёгких одновременно, подпитывая кислородом открывшиеся дополнительные резервы организма. Я очень хорошо знал, как это тяжело, мучительно и вместе с тем невероятно приятно. Там, за гранью невозможного, настоящий спортсмен испытывает почти наслаждение, которое человек, не переживший подобное, назвал бы извращением.

Поддавшись этому чувству, можно, израсходовать все свои силы, надорваться и даже умереть, причём сделать это с удовольствием.

Видимо, тренер хотел предостеречь меня от этого.

Но он опоздал, опоздал на пять лет.

Я давно научился контролировать в себе это состояние и никогда не позволял себе погружаться за ту невидимую грань слишком глубоко.

То, что случилось со мной на гонке, было другим.

Я лично о таком никогда не слышал. Никто не рассказывал мне ни о чём подобном. Возможно, такого вообще никогда не было. Случилось невероятное – преодолев свою собственную усталость, я не просто открыл второе дыхание, я перешагнул куда-то дальше, на следующую ступень.

Я даже помыслить не мог, что там есть что-то ещё.

Перепрыгнув сразу через ступень, я вообще перестал чувствовать своё тело – а там, где нет тела, нет и усталости. Выйдя за границы своего собственного медленного мира, я перешёл в состояние, при котором ощущения тела уже не успевали за мной. Я оказался быстрее и выше любых физических ощущений. Видимо, поэтому я и смог заставить себя двигаться намного быстрей – быстрей, чем это вообще возможно. Хорошо, что длилось это недолго, к большему я не был готов – сработал защитный механизм, и меня выбросило обратно. Это было неожиданно, болезненно и очень тяжело – я вернулся назад опустошённый, чуть живой, отдавший, сам того не заметив, все свои силы, ошарашенный, потерявший на время способность ориентироваться в пространстве и связно мыслить.

Что это было? Как такое возможно? – Приходилось признать, что ответов на эти вопросы у меня нет и, скорее всего, не будет – я не знал людей, которые испытывали подобное, а значит, помочь эти ответы найти не сможет никто.

Пережитое мной было более чем необычно, и я опасался, что оно никуда не ушло и рано или поздно может повториться снова.

Мне это крайне не нравилось.

Несмотря на то, что я никогда не хотел быть таким, как все, для меня это было чересчур. Я ценил собственную индивидуальность, но хотел при этом оставаться обычным человеком. Я понимал, что любые сверх способности хороши только на первый взгляд. Если разобраться, от них больше неприятностей, чем пользы, и это пугало меня.

Я представил, что все, кого я знаю, отвернутся от меня.

Мне казалось тогда, что это будет неизбежно.

Сначала всем будет любопытно – ещё бы, человек может то, чего не может никто, но постепенно люди начнут шарахаться от меня, я стану уродом в их глазах. Никто не любит людей, отличающихся от себя, – к ним испытывают неприязнь, их боятся, они обречены на одиночество.

Так думал я, и эти странные мысли выбили меня из привычной колеи, я почти потерялся в своей безысходности.

– Я не хочу быть таким, – прошептал я.

О том, что случилось со мной, нельзя рассказывать никому, – решил я. – Во время гонки толком никто ничего не заметил. Те, кто находился от меня недалеко, были заняты в основном собой. Гонка подходила к концу, все очень устали, и им было не до меня. Ближе всех в тот момент находился Сашка. Он хоть и удивился, но не придал этому слишком большого значения. В его глазах я оказался сильнее, чем он предполагал, но всё же, с его точки зрения, я не сделал ничего невозможного. Так же, скорее всего, думал и мой тренер. Наверное, так думали и все остальные, по крайней мере, я очень на это надеялся.

– Пусть всё так и остаётся, – чуть слышно прошептал себе я, – Я не хочу меняться.

Именно в тот момент моё желание быть особенным, не таким, как все, развеялось, как дым; мне больше всего на свете захотелось стать незаметным, одним из многих. В собственной индивидуальности я уже не видел ничего хорошего.

*

Тот же туман, всё та же неопределённость.

Я всё ещё стоял неподвижно на холодной гладкой поверхности, не решаясь сделать шаг.

Стоял и вспоминал своё детство.

Отсюда многое виделось иначе; смешанное чувство: с одной стороны, я многое забыл, и освежить воспоминания было и полезно, и приятно, с другой – переживая прошлые события заново, я словно смотрел на себя со стороны. И тот, прошлый я мне нравился далеко не всегда.

Например, я видел, что индивидуальность, за которую я цеплялся, была просто юношеской заносчивостью и ложной уверенностью в себе. Именно поэтому мои претензии на исключительность и перестали существовать. Попав в нестандартную ситуацию, я испугался – по-другому и быть не могло – я не был готов к серьёзным переменам.

Меня пугала перспектива стать белой вороной среди своих друзей. Мне захотелось стать обычным парнем, ничем не отличающимся от других. Это было непросто после той злополучной гонки, но здесь, в этом странном месте, не было тайн. Я видел, что в глубине моего сознания уже родилось решение, и я уже знал, как этого добиться. Именно тогда я и сделал свой первый шаг в направлении новой развилки, где мне было суждено сменить направление.

В прошлом я этого не понимал и потому не смог бы сформулировать это чётко. Там я действовал неосознанно – в определённый момент успокоился, остановил поток безрадостных мыслей и взглянул на часы. Увидев, что просидел на кожаном диване в мастерской, рядом со своим велосипедом, почти два часа, удивился. Это время странным образом прошло совершенно незаметно.

На улице наступил вечер, и я уже давно должен был быть дома.

Не тратя больше ни минуты, я скинул свою спортивную форму и прошёл в душ, а спустя полчаса вышел из ворот спортивной базы.

Серьёзное происшествие

– Володя, телефон… возьми трубку, – услышал я сквозь сон.