Сыновья Горгоны

– За заслуги перед Рейхом, приказом фюрера, капитан 3 ранга Отто фон Майер награжден Железным крестом 1-го класса. Мне поручено вручить ему эту высокую награду!

Меендсен-Болькен принял из рук своего старшего помощника обтянутую черной кожей небольшую коробочку с орлом и свастикой на крышке, и торжественно протянул ее вставшему рядом фон Майеру.

– Я счастлив, Отто, что удостоен чести вручить тебе столь высокую награду, – сказал он, пожимая ему руку. – А теперь, твое ответное слово.

– Господа! – вскинул подбородок капитан 3 ранга. – Я благодарен нашему божественному фюреру за столь высокую оценку моих скромных заслуг. Обязуюсь с еще большим рвением служить великому Рейху, громя его врагов на море! Хайль Гитлер!

– Хайль! – выбросили руки в нацистском приветствии, тут же вскочившие со своих мест офицеры.

Затем последовали тосты за победу, во славу великой Германии, здоровье фюрера, и через час торжественный ужин превратился в банальную пьянку.

На одном конце стола до хрипоты спорили о дате окончания войны, на другом цинично обсуждали достоинства парижанок, а подводники нестройно затянули гимн Хорста Весселя

Знамена вверх!
В шеренгах плотно слитых,
С.А. идут,
Спокойны и тверды,
Друзей, Ротфронтом,
И реакцией убитых,
Шагают
В наши встав ряды!

орали они, стуча бокалами и кулаками по крышке стола.

– Вилли, – пьяно, бормотал фон Майер, обнимая Меендсен-Болькен за плечи – мне чертовски надоело сидеть в этой дыре. Я хочу домой, в Фатерлянд. Давай выпьем.

Вслед за этим он неловко потянулся к стоящей рядом бутылке, потерял равновесие и рухнул с кресла.

– Клаус, – наклонился Меендсен-Болькен к сидящему рядом осоловевшему старшему офицеру, – наш герой устал. Организуйте доставку его на берег. И проследите что б эти свиньи, – кивнул он в сторону орущих подводников, – не облевали кают – компанию.

Ранним утром, провернув оружие и механизмы, рейдер развел пары и, огласив бухту ревом доисторического чудовища, исчез в туманной мгле.

Этим же вечером, подводные лодки Майера, следуя друг за другом в кильватере, вышли из залива и взяли курс в Баренцево море, где, согласно полученным инструкциям, ожидалось появление идущего в Мурманск конвоя. Там им надлежало встретиться еще с тремя субмаринами группы «Викинг», развернуть завесу и устроить охоту на суда каравана.

В проливе Карские ворота, гидроакустик U-113, следующей под командованием Майера, услышал шум винтов идущего вдоль побережья судна.

– Классифицируйте цель и ее параметры! – приказал капитан 3 ранга.

– Предположительно сухогруз. Скорость хода шесть узлов, курс по пеленгу 2–6, дистанция три тысячи метров! – доложил акустик.

– Боевая тревога! Всплываем на перископную глубину! – скомандовал фон Майер, и тишину отсеков разорвал звон боевой трансляции, с топотом матросских каблуков и звоном переборок.

Откинув рукоятки управления перископом, командир обхватил их ладонями и приник глазом к пористой резине окуляра.

Сначала в нем возникли прыгающие гребни волн, а затем смутные очертания идущего вдали судна. Это был морской буксир, тянущий за собой тяжело груженую баржу.

– Торпедная атака! Аппараты 1 и 3 к выстрелу приготовить! – не отрываясь от перископа, рявкнул фон Майер. – Механик, увеличить обороты! Боцман, курс 2–6, следовать на пересечение с целью!

В лодке завыли электромоторы, и она рванулась вперед.

Через пятнадцать минут контуры судна прояснились, наплыли на сетку перископа и последовала команда, – пли!

Субмарина дважды вздрогнула, штурман включил хронометр и на десятой секунде, один за другим, раздались далекие взрывы.

– Еще одним коммунистом меньше, – скривив губы, процедил фон Майер. – Боцман, всплываем! Помощник, комендорам приготовиться к выходу наверх!

Когда, вспучив столб воды, черная рубка U-113 возникла на поверхности, охваченные пламенем суда погружались в воду, и с них, в пляшущие на волнах шлюпки, прыгали люди.

Поднявшись на мостик, капитан 3 ранга одобрительно хмыкнул и приказал выскочившим на палубу комендорам расчехлить и зарядить орудие.

– Малый вперед, – бросил он стоящему рядом рулевому после чего, отвернувшись от встречного ветра, закурил бразильскую сигару. Затем, поднял к глазам бинокль и, видя, что первая шлюпка отошла от пылающих судов, приказал расстрелять ее из орудия. С первого выстрела шлюпка была разнесена в щепки и затонула.

– Отличная работа, – пробормотал фон Майер, скрестив на груди руки, после чего приказал таранить вторую.

Слушаюсь, господин капитан! Но на ней женщины и дети, – доложил, обернувшись рулевой.

– Тем более, – ощерился капитан 3 ранга. – Дети, это будущие солдаты!

Кованый форштевень проломил борт шлюпки, и ее пассажиры с криками и плачем посыпались в воду. Субмарина прошла по ним, рубя винтами обезумевших от ужаса людей. Молодой женщине, с грудным младенцем в руках, удалось каким-то чудом уцепиться за один из шпигатов лодки, и она, оцепенев от ужаса, долго тащилась за кораблем. Когда он исчез в пучине, на поверхности остался розовый детский чепчик…

Глава 3

На островах Новой Земли

Полярная ночь накрыла своим темным крылом все арктическое побережье. В ночном сумраке, изредка освещаемом сполохами северного сияния, по его водным пространствам дрейфовали ледяные поля, а на суше призрачно маячили заснеженные сопки вперемешку со скалами и пуржила сливающаяся с небом бескрайняя тундра.

На берегу одного из многочисленных фиордов Северного острова Новой Земли, в причудливом нагромождении скал, неприметно расположился пост Службы наблюдения и связи Северного флота.

Этот арктический архипелаг, затерянный между Карским и Баренцевым морями, растянувшийся на девять сотен километров, состоял из двух больших (Северный и Южный), а также ряда мелких островов. Первые два разделялись между собой трехкилометровым проливом Маточкин Шар, а с юга Новую Землю омывал пролив Карские Ворота.

Архипелаг был открыт в одиннадцатом веке первопроходцами-ушкуйниками* из Великого Новгорода, однако до девятнадцатого века, острова оставались практически необитаемыми. У их побережий рыбачили поморы и норвежцы. Впоследствии, российскими властями, туда были переселены несколько ненецких кланов, эвакуированных с началом Великой Отечественной войны на Большую землю.

Пост был далеко не единственным из числа таких же малых гарнизонов, разбросанных на дальних подступах к обороняющемуся от фашистов Мурманску.

В небольшом бревенчатом доме, с расположенной рядом сигнальной вышкой, на которой были укреплены корабельный прожектор и антенна, бессменно несли службу пятеро молодых матросов, под командованием «огребавшего полундру*» шестой год, главного старшины Георгия Юркина.

На жилой половине дома, с ярко пылающей буржуйкой, за деревянным столом сидел чубатый старшина в накинутом на широкие плечи ватнике и, наклонившись к керосиновой лампе, заполнял вахтенный журнал. В дальнем углу, на двухъярусных нарах, храпели два матроса, а из-за тонкой дощатой перегородки, за которой находилась радиостанция, слышался частый писк морзянки – шел очередной сеанс связи.

Через несколько минут он закончился, и в дверном проеме возник радист – старший матрос Александр Вихров.

– Ну, и чего передают? – сунув ручку в чернильницу и закрыв журнал, воззрился на него старшина.

– У острова Вайгач фрицы утопили наш транспорт, – сказал радист и положил перед Юркиным радиограмму. – Приказано усилить наблюдение и повысить бдительность.

Старшина бегло просмотрел написанные каллиграфическим почерком строки и, вздохнув, отложил бумажку в сторону.

– Наблюдение у нас и так круглосуточное, а вот бдительность усилим. Завтра, с утра, занятия по огневой подготовке, а после них стрельбы. Надо потренировать салаг*.

Старшина с радистом были почти одного призыва и успели повоевать.