Сыновья Горгоны

Не забыли люди и повизгивающих собак, вертевшихся под ногами и те, получив свою долю, жадно пожирали внутренности, рыча и скаля острые клыки на собратьев.

Через несколько часов на берегу остался только костяк кита, белеющий громадными позвонками, а над снежными куполами подземных жилищ, появились синеватые дымки – там началось пиршество.

Вынутое из чугунных котлов вареное мясо разделили по числу едоков, за ним последовала жареная на рожнах печень, а на десерт каждый получил по целой миске наваристого бульона.

Потом, сытые и довольные соплеменники собрались в самом просторном иглу, где жил старый Айаго. Теперь жилище ярко освещалось несколькими плошками, в которых, потрескивая, ярко горел китовый жир. Венчая удачу и торжественность момента.

Полулежа на мягкой лежанке из шкур и довольно посасывая трубку, старик рассказывал сородичам очередную сказку, которую они с интересом слушали:

«Шел голодный песец по берегу и нашел выброшенную морем тушу моржа.

– Ого, сколько вкусной еды! – подумал песец и стал есть. В это время к нему подбежал волк и сказал, – я тоже поем с тобой, очень уж проголодался.

– Ладно, ешь, – согласился песец. – Еды много, и я поделюсь с тобой. Стали есть вдвоем. Насытившись, оба от берега на холм пошли. Когда взобрались туда, песец волку предложил, – давай здесь отдохнем, отоспимся после сытной еды.

Волк согласился, они улеглись рядом и уснули.

Но хитрый песец не спал, а лишь притворялся и исподтишка наблюдал за волком. Убедившись, что тот погрузился в крепкий сон, песец сбегал на берег, принес оттуда моржовые позвонки и нанизал их серому на хвост. А после этого стал будить волка и кричать.

– Вставай скорей, сюда идут враги! Вон они, уже близко, на холм поднимаются. Сейчас убьют нас! Спасайся! И убежал в тундру.

Волк тоже вскочил и с испугу понесся, куда глаза глядят. Бежит и слышит, как сзади что-то гремит и хватает его за хвост.

– Ну, думает, – враги совсем близко, уже к хвосту подбираются. Прибавил ходу. А сзади гремит все сильнее, чуть хвост не отрывается. Бежал, бежал волк, пока совсем не обессилел. Упал он на снег и подумал, – все, конец, сейчас враги меня убьют. А потом оглянулся назад – там никого, а на хвосте несколько моржовых позвонков висят. Понял волк, что это песец над ним подшутил и взвыл от злости – поймаю, проклятый песишка, разорву!

С тех пор песец всегда прячется от волка, а тот его постоянно ищет, что б отомстить за злую шутку», – закончил свою сказку старый Айаго.

Затем в иглу начинаются танцы.

В центре, вокруг горящего очага, изображая сцену охоты, под рокот бубна ритмично заскользили несколько молодых охотников, а сидящие вдоль стен соплеменники, начали хлопать в ладони и петь. Звуки бубна и горловые звуки встревожили дремлющих наверху собак и, время от времени, задирая к небу лохматые головы, те стали выть. Переливчато и тоскливо.

…Немеркнущее солнце неподвижно зависло в зените. На вершине вмерзшего в ледяное поле айсберга, у которого на отдых остановились егеря, широко расставив ноги стоял Ланге и внимательно осматривал в бинокль открывшуюся перед глазами панораму острова. Внезапно он заметил три едва различимых, поднимающихся к небу голубоватых дымка у низкой гряды прибрежных скал, удовлетворительно хмыкнул и, оскальзываясь шипованными ботинками начал быстро спускаться.

– Мольтке! – позвал капитан, ступив на лед.

С одной из упряжек вскочил коренастый фельдфебель с бородой и поспешил навстречу командиру.

– Мы у цели, – сообщил ему Ланге. – Впереди, в нескольких километрах, три дыма. По – видимому, там жилища аборигенов. Атакуем их веером, с ходу. Прикажите парням проверить оружие и упряжь.

– Яволь господин капитан! – рявкнул Мольтке и бегом вернулся к саням. Там возникло оживление, сопровождаемое лязгом затворов и визгом собак. Почувствовавших настроение двуногих.

Через несколько минут, по сигналу Ланге, все три упряжки устремились вперед. Все убыстряясь. По мере приближения к скалам, они разошлись веером, охватывая с флангов уже хорошо различимые дымы, относимые поднявшимся ветром в сторону залива.

В полукилометре от стойбища, навстречу саням с рычанием вымахнули эскимосские лайки. С передовой упряжки по ним хлестнула автоматная очередь, две собаки с визгом зарылись в снег, окрасив его первой кровью, а остальные, поджав хвосты, стремглав бросились обратно.

Сделав крутой разворот в вихрях снега, упряжки остановились неподалеку от снежных жилищ, из которых появились встревоженные эскимосы и, выпрыгнув из саней, егеря почти в упор начали расстреливать обезумевших от страха людей. Поливая их градом свинца и весело скалясь. Потом, перепрыгивая через еще шевелящиеся тела и добивая их выстрелами в головы, солдаты подбежали к темным входам в иглу и, одну за одной, выдергивая шнуры из рукояток, стали швырять вниз гранаты.

Через полчаса все было кончено. На окровавленной площадке перед иглу и чуть дальше, в скалах, лежали убитые эскимосы, среди которых, изредка перебрасываясь гортанными словами, бродили егеря. Изредка кто-нибудь из них снова вскидывал автомат и гремела короткая очередь.

По приказу Ланге, Мольтке с двумя солдатами обследовал жилища эскимосов и, не обнаружив там живых, выбрались наверх. Внимание капитана привлек лежащий у самого входа белоголовый старик, в откинутой руке которого была зажата необычного вида трубка. Он нагнулся, вывернул ее из окостеневших пальцев и криво ухмыльнувшись, сунул в карман. Истинный ариец любил экзотические сувениры.

После этого егеря разбили у подножия скал палатки, развели перед ними жаркий костер из обнаруженного в яме белушьего жира, до отвала накормили им ездовых собак и занялись ужином.

Вскоре на походных спиртовках были подогреты аргентинские консервы и распарены шведские галеты, по кругу пошла фляга крепкого арманьяка*. А потом в сполохах северного сияния у горящего костра запиликала губная гармошка, исполняя тирольские мотивы. Заливистые и веселые.

Утром небольшой отряд направился в обратный путь.

Разыгравшаяся метель заметала сзади разгромленное стойбище и окоченевшие тела эскимосов. Мужчин с женщинами, стариков и детей.

Задание было выполнено.

Глава 2

В полярных широтах

16 августа 1942 года, карманный линкор Третьего рейха «Адмирал Шеер», под командованием капитана 1 ранга Вильгельма Меендсен-Болькена, вышел из Нарвика и взял курс в полярные широты.

Он был вторым кораблем этого класса, построенным на морской верфи в Вильгельмсхафене в рамках ограничений, предусмотренных Вашингтонскими соглашениями, согласно которых водоизмещение военных кораблей не должно было превышать 10.000 тонн.

Однако в нарушение этих условий, полное водоизмещение линкора составляло более 16.000 тонн, что давало ему значительное превосходство перед кораблями аналогичного класса других стран. «Адмирал Шеер» был вооружен шестью 283 – миллиметровыми орудиями, размещенными в двух бронированных башнях на носу и корме. Помимо этого, его огневая мощь дополнялось восемью 150- миллиметровыми орудиями, скорострельными зенитными пушками и автоматами, а также несколькими торпедными аппаратами.

Силовая энергетическая установка мощностью в 54.000 лошадиных сил, обеспечивала кораблю скорость хода до 28 узлов и практически неограниченную дальность плавания.

В его бронированном, крупповской стали* корпусе, в метрическом пространстве башен, казематов, выгородок и отсеков, расчетливо и мудро были установлены тысячи механизмов и приборов. Одни являлись простыми, неприхотливыми и легко заменимыми. Как тот ключ, что предназначен для отдачи запорных клапанов торпед. При поломке он мог быть восполнен в бою запасным, в любую минуту. Другие же, например, гирокомпасы,* наоборот – были сложными, капризными и ценными. Они покоились в специальных жестких конструкциях внутри полых шаров и плавали в чистейшем спирте, обеспечивающем их существование. Все эти приборы на рейдере* имели свою ценность и предполагали ту или иную степень ухода.

Помимо неодушевленных, на «Адмирале Шеере» находилось 1150 живых механизмов. Они тоже имели свои различия. Комендор башенного орудия – был груб, неприхотлив и крепок. Ему нипочем холод и жара артиллерийского каземата. Он как, правило, являлся матросом или унтер-офицером, который спал в брезентовой подвесной койке, питался из общего бачка и при выходе из строя мог быть мгновенно заменен.

Другие – офицеры рейдера, были капризны, хрупки и ценны. Они содержались в уютном покое кают и салонов, где мягкий свет и чистый воздух, ели из фарфоровой посуды и предполагались для длительного использования.

Матроса в кригсмарине готовили за год, а офицера шлифовали, выверяли и лелеяли десятки лет. И все это велось со времен Кайзера*.

Выход рейдера в море обуславливался началом очередной стратегической операции немецкого командования на море, под кодовым названием «Вундерланд».

План операции был разработан еще в феврале 1942 года, в штабе гросс-адмирала Редера и доложен лично Гитлеру, благословившему ее проведение.

В соответствии с планом, перед «Адмиралом Шеером» ставилась небывалая задача – пройти Северным морским путем, уничтожая все советские и союзнические суда, идущие в Мурманск, а заодно разгромить базу с метеостанцией на острове Диксон.

Северным морским путем немцы интересовались давно, и еще в Первую Мировую войну их подводные лодки активно действовали в арктическом бассейне. Уже тогда Германией началось сооружение там строго засекреченных объектов, предназначенных для боевых действий подводных лодок. Осуществлялось оно рядом немецких фирм под видом норвежских и шведских рыболовных предприятий.

После поражения Германии в Первой мировой войне эти базы были временно законсервированы, но с началом новой, строительство их возобновилось.

На одну из них, главную, и носящую в штабе название «Викинг», в ходе боевого похода и предстояло зайти «Адмиралу Шееру», для доставки туда очередной партии боеприпасов, горючего и продовольствия.

На этот счет капитан 1 ранга Меендсен-Болькен получил личные инструкции руководившего действиями кригсмарине в Заполярье адмирала Губерта Шмундта.

Помимо прочего, они заключались в необходимости захвата в плен экипажей потопленных советских судов, в целях получения разведывательных сведений о судоходстве и инфраструктуре русских в Заполярье.

– Определенная информация о Северном морском пути у нас имеется, – заявил Шмундт, размеренно прохаживаясь по кабинету. – Ее собрал вспомогательный крейсер «Комет» в 1940 году, плавая в полярных широтах.