Смерть Ленина. Медицинский детектив

Что такое «дневник врачей В. И. Ульянова»?

Это оригинальный машинописный документ, известный сотрудникам архивов под именами «дневник доктора А. М. Кожевникова» или «дневники дежурных врачей В. И. Ульянова». Он представляет собой записи трех лечащих врачей пациента – доктора А. М. Кожевникова, приват-доцента, доктора В. В. Крамера, профессора и доктора В. П. Осипова, также профессора. В этом документе присутствуют и мнения ряда врачей: Авербаха, В. М. Бехтерева, Ф. А. Гетье, Г. И. Россолимо, О. Ферстера и прочих, которые ответственный за этот период дневника доктор, диктовал машинисткам. Данный документ не известен медицинскому сообществу. До сегодняшнего дня никто из моих врачей-современников, его не видел. Доклад, сделанный мною на Российском обществе историков медицины 20 февраля 2018 года (http://roim. historymed.ru/news/announcements/8969/), подтверждает это – на заданный вопрос, все присутствующие историки медицины, подтвердили, что никогда не слышали об этом документе. В дневнике врачей нет никаких диагнозов или любого термина, указывающего на этиологию заболевания.

На бумаге, приклеенной к кожаной обложке коричневого цвета, напечатано:

Центральный архив ИМЭЛС при ЦК КПСС

Дневник истории болезни В/И/ Ленина с 28 мая 1922 г. – 21 января 1924 г.

Машиноп. текст с правками неизвестного. 410 лл.

Фонд 16

Опись 2с

Един. хран. 10

лл.1-410

Дневник вложен в обычную картонную папку с тесемками.

Комментарий. Документ имеет множественные правки неизвестного, как указано на обложке, а скорее уж неизвестных, и не вызывает никакого сомнения, что это были сами врачи или кто-то из врачей. Они вносили латинские, русские названия и сокращения лекарственных средств, медицинские термины, делали важные для них пометки, вели учет дозировки применяемых препаратов, которые на обложке обозначены «правками». Самим машинисткам, в силу отсутствия медицинского образования, это было сделать невозможно и их приходилось вносить вручную врачам. Сам стиль медицинских правок говорит, что это были разные люди, и, наиболее вероятно, они принадлежат трем вышеупомянутым врачам, ответственным за ведение дневников. Далее я этот документ буду чаще называть просто «дневник».

Вот что написано на первой странице:

Настоящая история болезни составлена была Кожевниковым /286 стр./.

проф. Крамером____________________/руко____________________и начало 2-х ма шинной/

и проф. Осиповым с 5.07.23 до конца.

Комментарий. Из этого следует, что дневник велся доктором Алексеем Михайловичем Кожевниковым с самого начала (по факту, как ниже будет видно, c 29 мая 1922 года, а не с момента его создания 28 мая того же года) и до 7 мая 1923 года. Далее, до 5 июля 1923 года документ велся профессором Василием Васильевичем Крамером, а после него и до конца жизни пациента в 18–50 21 января 1924 года, дневник печатался под диктовку профессора Виктора Петровича Осипова.

Вот что произошло с этим документом затем: комиссия ЦИК СССР по организации похорон В. И. Ульянова, подняла вопрос об издании информации о жизни и болезни вождя в 1922–1924 гг. 28 января 1924 г. Комиссия ЦИК приняла единогласное решение внести предложение по данному вопросу в ЦК РКП(б). 30 января Комиссия ЦИК поручила Н. И. Бухарину, В. М. Молотову и А. С. Енукидзе организовать указанные работы, для чего А. С. Енукидзе было предложено ознакомиться с историей болезни Ленина и сообщить свое мнение о возможности ее опубликования. Он высказался в принципе за напечатание такого документа, который бы давал полную картину болезни и состояния Ленина, предварительно удалив из записей специфические сведения лечебно-процедурного свойства. При этом Енукидзе отдавал предпочтение стилю записей доктора Кожевникова, в которых преобладали наблюдения дневникового характера с описанием и анализом фактов и событий, свидетелем которых он являлся. А. М. Кожевников, по-видимому, в 1924 г. просмотрел напечатанный на машинке текст своих записей и внес небольшие коррективы (главным образом поправил некоторые неудачные фразы и в большинстве случаев заменил местоимения «я» и «мы» фамилиями врачей).

По экземпляру доктора А. М. Кожевникова в 1991–1992 гг. были подготовлены публикации в журналах «Вопросы истории КПСС» и «Кентавр». Детали сугубо процедурного характера, как предлагал А. С. Енукидзе, сняты. Данная публикация, подготовленная сотрудниками ЦПА, охватывала не весь период, а лишь с 3 октября 1922 г. по 10 марта 1923 года. Именно тогда я узнал о существовании данного дневника, доступ к которому я получил только 25 лет спустя.

Оказалось, что при публикации 1991–1992 гг., снятие данных сугубо процедурного характера, привело к искажению клинически значимой информации. Это выяснилось при наложении данных публикаций на дневниковые данные. Кроме того, публикаторы охватили лишь небольшой и спокойный отрезок болезни Ленина, и прекратили публикацию на моментах, когда началось обострение типичной клинической картины.

Дневник начат 28 мая 1922 года с анамнеза пациента. Каждый день дневника начинается с вечера предыдущего дня либо с ночи, так как врачи заступали и передавали дежурство вечером. Есть разночтения в фамилиях в дневнике с современными их трактовками. Так, фамилию доктора Гетье, например, иногда пишут, как Готье; Минковский, как Минковски (список всех упомянутых в дневнике врачей и прочих лиц, связанных с данной историей, приведен в конце книги отдельным разделом). Неврастения звучит как нейрастения. Используются устаревшие термины и давно забытые лекарства, но все это в нашей истории не играет какой-либо значимой роли.

Сэр Карл Поппер так описал важность того, с чем мы столкнемся в этой книге: «Почему проблема знания является важной? Дело в том, что она порождает определенные проблемы, которые я назову здесь «значимыми проблемами». Это проблема рациональности, такие проблемы, как рост научного знания и роль этого знания в нашей цивилизации, проблемы моральной ответственности ученого и его обязательств перед цивилизацией Например, это «значимые проблемы» чело веческой свободы и того, чем управляется наша жизнь, проблема человеческой креативности и, возможно, самая значимая из всех – проблема нашего отношения к нашей деятельности, особенно к результатам нашей работы, проблема того, как мы можем развиваться сами в процессе работы».

Таким образом, случайно попав в тему в 1989 году во время работы над диссертацией по сосудистому старению мозга в лаборатории возрастной физиологии НИИ мозга, только сегодня я могу полновесно донести мнение большого коллектива врачей пациента В. И. Ульянова до клинического сообщества. Я попытаюсь показать, как развивалась эта драма и что не так с актом патологоанатомического заключения.

Аналогов этой книги нет и быть не может.

Итак, уважаемый коллега…

«Histotia morbi. Родился Владимир Ильич в 1870 году, кормился грудью матери, рос здоровым, ходить и говорить начал рано. Первоначальное образование получил дома, потом поступил в Симбирскую гимназию, которую окончил семнадцати лет. Через четыре года после этого сдал экзамен по юридическим наукам в Петроградский университет. Из детских болезней перенес корь, фолликулярную жабу (ангину – примечание автора), брюшной тиф (в 1892 году), тяжелую малярию (1893 год) и в 26 лет воспаление легких. Потом не болел, за исключением повторных приступов малярии, которые выражались у него общим утомлением, головной болью и слегка повышенной температуры. Во время революционного периода Владимир Ильич работал, не щадя своих сил, в особенности в первое время, но и за последние два года он был занят не менее десяти часов в сутки, причем входил решительно во все мелочи жизни. Систематическим отдыхом в это время не пользовался. На этой почве развилось у Владимира Ильича довольно сильное мозговое переутомление, которое первоначально, т. е. два года тому назад сказалось прежде всего усилением присущих ему со времен перенесенной малярии головных болей и утомляемостью – ему было уже в это время по словам сестры Марии Ильиничны трудно провести подряд несколько заседаний, в особенности последние в очереди. Затем год тому назад явления психастении сделались у Владимира Ильича еще несколько глубже – так головные боли стали появляться все чаще и чаще, психическая утомляемость стала резче, а с осени 1921 года он почувствовал себя настолько нехорошо, что позволил себя уговорить оставить государственные дела. В таком состоянии прошли осень и зима. Но с наступлением весны еще до удаления пули, произведенной ему Borchard’ ом. В конце апреля сего года Владимир Ильич стал чувствовать себя значительно лучше – головные боли прошли, настроение, которое было до этого слегка подавленное, стало хорошим, лишь хроническая утомляемость все еще беспокоила Владимира Ильича. Так дело шло до 25 мая сего года, в этот день Владимир Ильич чувствовал себя в общем, как всегда, по крайней мере, ни на что не жаловался: вечером поужинал рыбой, после которой почувствовал легкую отрыжку и изжогу. Лег в постель вовремя, но не смог долго заснуть, поэтому решил встать и прогуляться. Здесь нужно отметить, что во время прогулки, как рассказывал потом он своей сестре, почувствовал некоторую слабость в правой руке, которая сказывалась при бросании камешков в соловья, мешавшего ему заснуть. После прогулки Владимир Ильич снова лег в постель, но здесь случилась с ним около 4-00 часов ночи, рвота, сопровождавшаяся довольно резкой головной болью. После этого он заснул. На утро следующего дня Владимир Ильич, проснувшись, заметил, что не может высказать своих мыслей теми словами, какими хотел, и чувствует одновременно слабость и неловкость правых конечностей. Такое состояние длилось в общей сложности около часа и прошло. Однако к вечеру того же дня, равно, как и по вечерам последующих дней Владимир Ильич говорил снова несколько хуже, чем тотчас же после того, как первый приступ афазии [вписано рукой][1 - Здесь и далее в квадратных скобках примечания автора. Прим. Ред.]прошел. 27 мая он чувствовал себя с утра довольно хорошо, ни на что не жаловался и говорил с окружающими без видимых признаков расстройств речи. Но уже к вечеру того же дня, при явлении головной боли и без потери сознания, обнаружилось у Владимира Ильича очень глубокое расстройство речи, при чем одновременно с этим появилась и слабость правых конечностей. В таком состоянии он был до 28 мая, когда видел его В. В. Крамер».

Крамер Василий Васильевич, 1876–1935, невропатолог, профессор, консультант Лечсанупра Кремля, ассистент профессора Л. С. Минора. Яркий представитель школы А. Я. Кожевникова, отличающейся, по мнению автора, высоконаучным подходом, научной продуктивностью и ответственностью перед делом, которому служили врачи. Автор монографии «Учение о локализациях. Головной мозг». В последующем (в числе других врачей) стал основателем нейрохирургической школы в СССР. Участвовал в основании двух НИИ, которые мы знаем, как Московский НИИ психиатрии и НИИ нейрохирургии им. Н. Н. Бурденко.

Комментарий. Это анамнез, собранный доктором В. В. Крамером. Следует обратить внимание, что, без всякого сомнения, большинству людей было бы тяжело выполнять такой объем работы, который выполнял В. И. Ульянов в те годы. Более того, вероятно, что большинство людей в подобной ситуации получили бы начальные признаки нервного расстройства. Собрать анамнез и провести дифференциальную диагностику, по мнению автора, мог любой русский невролог школы А. Я. Кожевникова, но исходя из принципа «для вождя самое лучшее», к пациенту вызывали самых лучших врачей РСФСР и Европы. Изначально, что очень вероятно, могли позвать Минора Лазаря Соломоновича, который признавался одним из самых заслуженных русских неврологов, но он послал своего ассистента, тоже профессора Василия Васильевича Крамера, темой особого интереса которого была топическая диагностика.

Минор Лазарь Соломонович, 1855–1942, выдающийся российский невропатолог, профессор, один из основателей Московского общества невропатологов и психиатров. Один из специалистов, который, по мнению автора, должен был бы быть обязательно приглашен к ведению пациента, но так и не был привлечен по неизвестным нам причинам.

Основатель отечественной неврологии А. Я. Кожевников в своих лекциях обращает внимание врачей: «При распознавании прежде всего нужно решить вопрос, находится ли данное органическое страдание мозга в зависимости от сифилиса или нет? Но здесь мы наталкиваемся на немалые трудности, так как прежде всего доказать присутствие сифилиса у данного лица представляется делом далеко не легким. Одни больные умышленно скрывают бывший у них прежде сифилис, другие действительно сами не знают, был ли он у них, или нет. Но у тех, где удалось доказать в анамнезе сифилис, нужно решить еще другой существенный вопрос о том, можно ли связать данное страдание мозга с тем заражением, которое было у него давно, быть может, 10–15 лет тому назад, и после которого он оставался, по-видимому, совершенно здоровым. Чаще всего сифилис мозга наблюдается в течение первых двух лет после инфекции. В исключительных случаях он может развиться через несколько недель, но так же и через несколько десятков лет после заражения».

Кожевников Алексей Яковлевич (1836–1902) – профессор, основатель школы отечественной невропатологии, к которой можно уверенно отнести большую часть российских врачей неврологов, которые участвовали в лечении В. И. Ульянова. Его именем названа клиника нервных болезней Первого медицинского института им. И. М. Сеченова (Первый Московский государственный медицинский университет им. И. М. Сеченова, сокращенно ФГБОУ ВО Первый МГМУ им. И. М. Сеченова Минздрава России).

Фон Штрюмпель, врач-консультант В. И. Ульянова: «Прогрессивный паралич есть частая болезнь, поглощающая, по-видимому, больше жертв из лучших и более образованных классов, нежели из низших сословий. В среднем вывод можно принять, что около десятой части всех душевно-больных, помещаемых в лечебницы, суть паралитики. У большинства начало болезни приходится между 30 и 50 годами жизни. Наибольшее значение имеет бесспорно умственное переутомление, в особенности, если оно сопряжено с психическим возбуждением». Там же: «Рядом со всеми этими признаками начинающейся признаками умственной слабости, обнаруживаются часто, с другой стороны, ненормальная раздражительность. Больной впадает в возбуждение, в гнев и т. под. Обыкновенно, впрочем, это настроение быстро проходит, не оставляя прочного следа. Легко понять, какой страх и опасения эти перемены всей личности больного внушают окружающим, тем более, что вначале они совершенно не могут понять, почему больной «совсем не тот, что был раньше».

Фон Штрюмпель Адольф, 1853–1925, невропатолог и терапевт, профессор, гражданин Германии. Директор медицинской поликлиники Эрлангенского университета, глава немецкой школы невропатологии начала прошлого века. Многочисленные монографии данного автора хорошо были знакомы врачам в Российской империи.

Ж. А. Фурнье довольно подробно описывал бессонницу при парасифилисе: «Симптоматическая бессонница составляет естественное последствие болевых ощущений, которые испытывают так часто больные в этом периоде диатеза, и которые имеют весьма различное происхождение, но все представляют то общее свойство, что склонны к ночным ожесточениям. Эта первая форма не заключает в себе ничего особенного и заслуживает одного лишь упоминания. Вторая форма, наоборот, представляет собой настоящую идиопатическую бессонницу, обуславливаемую исключительно и непосредственно влиянием самой инфекции. И действительно, при этой форме больной лишается сна, не имея ни малейшего повода к бессоннице. Спросите его, что он чувствует, и он вам скажет, что он «проводит ночи без сна, сам не зная почему». Он ложится спать, утомленный дневной работой, но он не может заснуть. Тщетно он ворочается в постели с боку на бок, тщетно он старается принять более удобное положение, закрывает глаза и придумывает различные ухищрения с целью заснуть, – сон не приходит». Им же описана головная боль; «Главный, существенный симптом заключается в головной боли. Какого рода эта головня боль? Во-первых, как я уже сказал, это глубокая боль, боль внутри головы; обыкновенно она занимает обширное протяжение, распространяясь иногда почти на всю голову («у меня вся голова болит», говорят больные), но с более или менее заметным преобладанием в некоторых местах, как напр., во лбу, в висках, в затылке; боль бывает весьма мучительной и проявляется в форме различных болевых ощущений. Больные описывают ее то как чувство тяжести, давления в голове (т. н. давящая головная боль), то как стреляющую боль (т. н. стреляющая головная боль), то как прижатие, разрывание, поколачивание молотом и пр. В последнем случае больные говорят, что «голова как бы стянута обручем»… по своей интенсивности головная боль бывает разных степеней».

Жан Альфред Фурнье (1832–1914) – французский венеролог, один из основателей научной сифилидологии. Первым (совместно с Рикором) показал, что твердый шанкр и мягкий шанкр этиологически различные заболевания. Показал сифилитическую этиологию tabes dorsalis и paralysis progressive. Именно он ввел понятие парасифилис, которое использовалось и во время ведения пациента В. И. Ульянова.

Профессор Фурнье группировал сифилитические поражения мозга в ряд форм: цефалальгическую, конгестивную, эпилептическую, афазическую, психическую, паралитическую.

Профессор В. П. Осипов, лечащий врач пациента В. И. Ульянова пишет: «Принимая во внимание литературные данные (Nonne, Krause, Kraepelin, Birnbaum, Plaut) и собственные наблюдения, я считаю правильным выделить следующие клинические разновидности сифилитических психозов, напоминая, что это деление главным образом симптоматическое, что клинические разновидности обусловливаются степенью развития сифилитического яда, локализацией поражений головного мозга и отчасти той индивидуальной почвой, на которую падает вредоносная причина; важное значение имеет также количество и качество проводившегося лечения.

Неврастеническая форма

Сифилитический ложный паралич или псевдопаралич

Маниакальная форма

Депрессивная форма

Ступорозная форма

Корсаковская форма

Эпилептическая и апоплектическая форма

Параноидная форма

Приведенные разновидности имеют различные оттенки и часто дают смешанные картины, затрудняющие их обособление, что, впрочем, и не слишком важно, при условии установления основного распознавания.

Неврастеническая форма, подобно вообще всем формам мозгового сифилиса характеризуется головными болями, преимущественно, усиливающимися по ночам, при согревании головы подушкой; могут присоединяться боли в костях; в некоторых случаях головные боли достигают такой силы, что больные покушаются на свою жизнь; часто больные жалуются на тяжесть в голове, неясность и затруднение мышления, умственную и физическую утомляемость, что легко доказывается объективно; раздражительность, придирчивость, мнительность, подозрительность, тревожное и беспокойное состояние, бессонница, рассеянность и забывчивость; больные с трудом сосредоточиваются; нередко наблюдается необщительное мрачное настроение, отсутствие интереса к окружающему, к своим делам, ипохондрические мысли о своей неизлечимости, о нарыве или опухоли в мозгу, о предстоящем прогрессивном параличе. Дрожание век закрытых глаз, языка, пальцев рук, иногда фибриллярные подергивания в мимических мышцах лица; обычно бывают головокружения и, легкие, преходящие сумеречные состояния. Этими явлениями дело может ограничиться, и при правильном распознавании и своевременном лечении наступает выздоровление. В то же время приведенная клиническая картина может явиться в качестве продромального или начального периода более тяжелого сифилитического поражения мозга, так наз. псевдопаралича. Присоединение, хотя бы в не резко выраженной степени, явлений выпадения психических функций, как нарушение счета, дефекты памяти, развитие органических симптомов, как вялость реакции и неравномерность зрачков, наличность хотя бы легких апоплектоидных и эпилептоидных инсультов, паретические асимметрии лица, дизартрические явления, наличность всех этих признаков, хотя бы в легкой и частичной степени, выводит распознавание из рамок сифилитической неврастении.

Если сифилитическая неврастения не слишком часто наблюдается, в психиатрических лечебницах, так как большинство больных лечится при другой обстановке, то сифилитический псевдопаралич принадлежит к числу заболеваний, которые приводят к помещению в лечебницу почти всегда».

Осипов Виктор Петрович, 1871–1947, психиатр и невропатолог, профессор, заведующий кафедрой психиатрии Военно-медицинской академии. Ученик Э. Крепелина и Г. Оппенгейма. Участвовал в консультациях с мая 1923 года, основной лечащий врач В. И. Ульянова с 5 июля 1923 до конца жизни пациента. Автор учебника «Частное учение о душевных болезнях», 1923 год (из 180 страниц первого выпуска около 80 посвящено нейросифилису, что означает важность и частую встречаемость данной патологии в популяции россиян в те годы). Один из трех врачей, которые констатировали смерть В. И. Ульянова.

Мнение профессора П. В. Никольского, известного сифилидолога начала прошлого века: «… необходимо иметь в виду, что, как показывает практика, не особенно редки случаи, когда больной не знает о бывшей у него болезни и потому, при опросе, отрицает сифилис».