Избранное-2. История обучения мореходов в Восточной России и Русской Америке

18 апреля 1795 г., докладывая Сенату о положении дел в Охотском порту, правитель Иркутского наместничества[41 - С 1782 г. оно объединило 4 области: Иркутскую, Нерчинскую, Якутскую и Охотскую (кроме него, в Сибири были образованы также Тобольское и Колыванское наместничества).] указывал, что «выпускники из мореходной школы недостаточно обучены, вверить им судно сразу невозможно». В 1796 г. предложено было закрыть школу. Тогдашний комендант Охотска премьер-майор князь Мышецкий доносил, что положено иметь в порту 6 судов, на них столько же штурманов. Однако только двое знают свое дело, остальные четыре – ученики школы, не бывшие от роду в море… Но Адмиралтейств-коллегия продолжала считать подготовку кадров в Охотске необходимой, закрывать школу запретила и предписала восстановить там обучение[42 - Некоторые исследователи считают, что школа все-таки была тогда закрыта, а через три года (в 1799 г.) опять восстановлена.].

В 1801 г. Адмиралтейств-коллегия предписала очередному заведующему морской частью порта капитан-лейтенанту В. Я. Башуцкому[43 - Главный командир Охотского порта в 1803—1805 гг.]: «Понеже коллегии известно, что в Охотске есть школа, в которой находятся несколько учеников, обучающиеся мореплаванию, то, дабы по важности сего училища преподать ученикам все нужные познания, и чтобы тамошний край снабдить знающими людьми мореходство, – коллегия полагает, сверх назначенного для оного штурмана, который ныне туда командирован, употребить и других штурманов, когда они настоящей их должностью заняты не будут; а чтобы к изучению прилагали все свое старание, то о производстве им соразмерного трудам их жалования представлено сделать положение вице-адмиралу И. К. Фомину[44 - Главный командир Охотского порта в 1801—1803 гг.] и по сделании представить оное иркутскому губернатору». Башуцкий деятельно занялся школой, возникла активная переписка между Адмиралтейств-коллегией, иркутским губернатором, инспекторами…

К концу XVIII в. Европейская Россия, кроме Санкт-Петербургского морского кадетского корпуса (высшего военно-морского учебного заведения для подготовки командирских кадров из дворян, с геодезическим классом для подготовки гидрографов и преподавателей общих дисциплин из разночинцев), располагала двумя штурманскими училищами (в Кронштадте и Николаеве) и двумя трехклассными училищами корабельной архитектуры (в Санкт-Петербурге и Херсоне) – для подготовки штурманов и кораблестроителей из разных сословий, а также сетью портовых школ, готовивших квалифицированные рабочие кадры для Адмиралтейства (и каким-то образом превращавшихся[45 - Что, на мой взгляд, вряд ли может соответствовать действительности ввиду резко сословного характера российской системы образования в ту пору.], по мнению Н. И. Барбашева, в резерв штурманских и командирских кадров).

Затем, в самом начале XIX в., высшее морское командование провело реформу штурманской службы, что сопровождалось и изменениями законодательства: 10 февраля 1804 г. Сенат утвердил указ «О новом образовании штурманской части, с приложением о числе штурманских чинов на Балтийском Флоте, и штата Штурманского училища». Штат и положение о Штурманском училище стали основополагающими документами и в деятельности Охотской школы (в дальнейшем – военно-морского училища).

В 1805 г. Адмиралтейств-коллегия предписала командиру порта в Охотске приложить возможное старание в приведении местной навигацкой школы в надлежащее состояние, «дабы из оной могли содержимые в сем крае казенные суда, а в случае нужды купеческие российско-американской компании снабжаемы быть добрыми штурманами, сведущими о здешних морях и реках во всей их подробности».

Однако состоявший тогда в этой должности капитан 1 ранга И. Н. Бухарин школой занимался мало. Чтобы хоть как-то исполнить указ, в 1807 г. он приказал штурману Потапову читать в школе курс математики. В 1808 г. штурманских учеников учил штурман Борисов. В 1809 г. новый командир порта капитан-лейтенант М. И. Миницкий приложил максимум усилий для восстановления обучения. Несмотря на весьма скудные средства, он построил дом для школы, сам наблюдал за обучением. Уже в октябре Миницкий докладывал иркутскому губернатору, что успехи некоторых учеников таковы, что он надеется через два года заменить ими недостаток штурманов в Охотске. В 1811 г. некоторые ученики, действительно, были назначены штурманами на корабли в Охотске. В 1812 г. 5 учеников были отправлены в плавание на шлюпе «Диана», а 6 – распределены по местным транспортам. Выпуск этого военного года оказался наиболее подготовленным (6 человек были произведены в штурманы с правом самостоятельного управления транспортами).

Иркутский губернатор Н. И. Трескин, по докладу М. И. Миницкого, 8 сентября 1811 г. вышел с ходатайством к сибирскому генерал-губернатору И. Б. Пестелю об утверждении нового штата школы. Штат, утвержденный уже во время войны, 2 мая 1813 г., заключался в следующем: военное «Морское училище в Охотске учреждается для образования мореходцев и корабельных мастеров. …В училище полагается 20 учеников. Вступив в училище, ученики полагаются на действительной службе в звании рядовых. …Смотритель училища назначается из флотских штаб или обер-офицеров. Училище состоит под наблюдением охотского начальника». Там преподавались: закон божий, грамматика, каллиграфия, арифметика, геометрия, тригонометрия, алгебра, навигация, астрономия, геодезия, топография, география, история, статистика, корабельная архитектура, рисование, черчение планов и карт. Для морской практики ученики посылались на местных транспортах в плавание на Камчатку. Окончившие полный курс наук и побывавшие в морской практике, по результатам экзамена в присутствии всех морских офицеров Охотска производились в штурманы или подштурманы.

В 1817 г. командиром Охотского порта был назначен лейтенант князь А. Е. Шаховский. Первым делом он завел в Гижиге школу для детей казаков и привел в порядок Охотское морское училище, в котором сам без всякого вознаграждения стал преподавать математику. Уже через год в училище было 67 учеников. Он лично вел также навигацию и астрономию, им же было введено преподавание истории, географии и рисования. Кроме того, Шаховский произвел съемку северной части Охотского моря и Гижигинской губы, в этой работе ему помогали штурманы Г. Ф. Неродов и Д. В. Олесов (выпускник Охотской школы). Потом занятия вел лейтенант Повалишин, а с 1820 г. – лейтенант Захарьин. Однако офицеры должны были в первую очередь исполнять свои обязанности и училищем занимались в свободное от основной службы время, поэтому учителем был назначен подштурман Кашин. 1 января 1822 г. там было выпущено по экзамену 3 воспитанника в штурманские ученики.

С 1827 г. это учебное заведение полностью перешло из заведования Сибирского генерал-губернаторства в непосредственное подчинение Морскому ведомству и в дальнейшем было сведено в «Охотскую четвертьроту штурманских кондукторов, кадет и кантонистов[46 - Кантонисты – крепостные сыновья солдат и матросов.]», со своим уставом, в котором говорилось: «Цель образования этой роты или училища есть снабжение Охотской флотилии знающими свое дело и опытными кондукторами, к которому присоединяется снабжение Порта по различным должностям: вахтерам, писарям и команды унтер-офицерами».

К тому времени в Охотском училище была создана библиотека (которая уже в 1823 г. насчитывала 344 книги), а с 1830 г. в городе работала и созданная офицерами общественная библиотека (в ней к 1850 г. насчитывался 2 151 том, по меркам Дальнего Востока – весьма значительное количество). Ученикам разрешалось пользоваться книгами и из этой библиотеки, что позволяло значительно улучшить учебный процесс.

Тем временем происходили некоторые улучшения и в содержании служащих Морского ведомства в Охотске. Еще 26 мая 1809 г. Сенат издал Указ «О производстве двойного жалования нижним чинам Охотской морской роты», 12 февраля 1830 г. последовал высочайший Указ морскому министру «О производстве порционных денег штурманским кондукторам, кадетам и ученикам наравне с гардемаринами». В 1837 г., по ходатайству командира Охотского порта и Охотского флотского экипажа капитана 2 ранга Н. В. Головнина, «всем нижним чинам морского ведомства в Петропавловском и Охотском портах» были пожалованы знаки «ОЭ» («Охотский Экипаж») и «КЭ» («Камчатский Экипаж») на арматуру киверов, была установлена и специальная форма для учеников Охотской роты штурманских кондукторов (мундир и брюки зеленого цвета, с красными погонами, на черном вороте – красный кант-выпушка, бескозырка зеленого цвета с двумя оранжевыми выпушками, серого цвета шинель с шестью пуговицами в один ряд, на мундире – 9 пуговиц в один ряд).

По данным А. Алексеева, за 1814—1831 гг. из Охотского училища были выпущены 4 писаря, 7 баталеров, 1 вахтер, 8 фельдшеров и аптекарских учеников и 16 кондукторов: 7 готовились к офицерскому званию, но получили его только двое – Д. В. Олесов и Д. В. Самойлов. По другим данным, с 1822 по 1831 гг. было выпущено: в штурмана – 1, в штурманские помощники – 1, в штурманские ученики – 10, в писари и баталеры – 12. Зато денег на училище из ежегодно выделяемых 3 646 рублей удалось сэкономить до 45 000 рублей (вместе с прошлой экономией).

Жизнь и организация этого учебного заведения корректировались вслед за изменениями в организации штурманской службы флота и Штурманского училища в Кронштадте – согласно Указу Сената от 9 июля 1819 г. «Об улучшении содержания штурманских училищ», высочайшему повелению от 4 июля 1826 г «Об именовании училищ штурманского и морской архитектуры ротами», императорскому Указу от 10 марта 1827 г. «С положением, штатом и табелью 1-го штурманского полуэкипажа», сенатскому Указу от 13 апреля 1827 г. «О положении и штате корпуса флотских штурманов». В соответствии с этими документами, ведущим учебным заведением для подготовки штурманов флота в стране стало открытое 20 августа 1798 г. Штурманское училище в Кронштадте[47 - С июня 1826 г. – Штурманская рота, с 10 марта 1827 г. – 1-й штурманский полуэкипаж, с 9 мая 1856 г. – снова Штурманское училище.]. Остальные училища, в том числе и Охотское, руководствовались его Положением, штатами, учебными программами и планами.

Принимались дети всех сословий от 9 до 13 лет. Срок обучения – 8 лет. Изучались следующие предметы: правописание, арифметика, геометрия, рисование и черчение, тригонометрия (плоская и сферическая), навигация (плоская и меркаторская), лоция, астрономия, эволюция корабля, геодезия, география, английский язык и закон божий.

Как правило, выпускники этих училищ отправлялись на флот унтер-офицерами корпуса флотских штурманов, а в дальнейшем производились в чин прапорщика[48 - 14-й класс «Табели о рангах».]. Это регламентировалось Указом Сената еще от 19 марта 1757 г. «О порядке производства в офицерский чин гардемарин и штурманов». С 1827 г. ученики стали выпускаться на флот кондукторами корпуса флотских штурманов. Зачет службы на пенсию и сроки выслуги начинались[49 - Согласно приказу начальника Морского штаба от 15 января 1830 г. «О считании службы штурманских учеников и кадет для начисления пенсии с 16-летнего возраста».] с 16-ти полных лет. Для детей дворян необходимый срок был определен[50 - По Циркулярному предписанию Инспекторского департамента от 29 мая 1832 г. «О производстве обер-офицерских детей, в нестроевых состоявших, в офицеры, по выслуге ими в унтер-офицерских званиях 4 года».] в 4 года, для других сословий[51 - Согласно приказу начальника Морского штаба от 4 марта 1833 г. «О производстве в офицеры за 12 лет выслуги таких унтер-офицеров, которые были в действительной строевой службе менее 8 лет».] срок был значительно больше. (Сословность при производстве в офицерский чин была отменена только 1 января 1874 г. – Уставом о воинской повинности, согласно которому срок производства стал зависеть от образования).

По распоряжению Морского министерства от 1847 г., «Охотская четвертьрота штурманских кондукторов, кадет и кантонистов» была реорганизована в военно-морское Штурманское училище, в котором числилось 13 кантонистов и 12 штурманских учеников, выпускавшихся потом с производством в кондукторы (при наличии же опыта плавания, со сдачей экзамена – в прапорщики). Корабельную практику ученики проходили: в 1 классе – подштурманами, во 2 классе – штурманскими учениками, а 3 класс выпускался штурманами офицерского ранга[52 - Соответственно, в училищах корабельной архитектуры – корабельными подмастерьями.].

Так как это учебное заведение содержалось по штатам и табелям Штурманского училища, находившегося в Кронштадте, а реальные цены в Охотске были значительно выше, понадобились дополнительные финансовые затраты, и 5 ноября 1845 г. последний командир Охотского порта капитан 1 ранга И. В. Вонлярлярский обратился в Морское министерство с просьбой увеличить денежное содержание Охотской штурманской школы на 500 руб. серебром, и 31 мая 1847 г. был получен ответ, разрешавший использовать данную сумму из отводимых на порт по другим сметам средств. При этом число учеников должно было составлять не более 12, а школьников – не более 18 человек. Содержание школы определялось в 1 040 руб. в год, из которых 85 руб. и 71,5 коп. должны были выплачиваться офицерам-преподавателям.

В 1848 г. для Охотского училища было отстроено новое здание, но 2 декабря 1849 г. император Николай I подписал Указ о создании Камчатской области, упразднении (по ненадобности) Охотского порта и переносе всего управления в Петропавловск на Камчатке. Штурманское училище временно оставалось пока в Охотске, и начальника его, инспектора штурманов Охотской флотилии подполковника корпуса флотских штурманов Харлампия Ивановича Алексеева, назначили старшим в порту – с поручением завершить перебазирование, которое затянулось на три года: лишь в сентябре 1852 г. охотский рейд покинул последний транспорт, «Байкал», и было закрыто охотское портовое управление.

По данным А. С. Сгибнева, за последние 30 лет существования Охотского (затем – Петропавловского и Николаевского) штурманского училища (1836—1866 гг.), которые он определяет как «крайне не благоприятные», из этого учебного заведения было выпущено в офицеры и кондукторы корпуса флотских штурманов 15 человек. Несмотря на то, что Сгибнев работал непосредственно с архивом Охотского порта, сохранившимся, по его оценке, «в отличном состоянии» (но к настоящему времени утраченным), с такой оценкой нельзя согласиться. В ходе исследования удалось, например, в фондах РГА ВМФ обнаружить рапорты частного инспектора корпуса штурманов Охотской флотилии подполковника И. Ф. Телицына за 1843—1845 гг. Согласно этим отчетам, в Охотской флотилии в те годы проходили службу 6 офицеров и 6 кондукторов корпуса штурманов. К отчетам приложены послужные списки всех офицеров, из коих следует, что все штурманские офицеры и кондукторы Охотской флотилии (12 человек) являлись выпускниками местного штурманского училища 1834—1842 гг. Они исполняли обязанности не только штурманов, но и командиров транспортных кораблей, ежегодно находились в кампании, осуществляя плавания в Охотском и Беринговом морях (в отдельные годы – от 2 до 4 раз за лето в плавании на Камчатку). Профессиональную и служебную подготовку этих офицеров подполковник Телицын оценивал как высокую.

Необходимо особо отметить и социальное происхождение выпускников этого училища: из 12 человек только один (А. Селичин) – сын обер-офицера, все остальные – дети унтер-офицеров, матросов и мастеровых. Согласно рапортам Телицына, в 1843—1945 гг. в Охотской школе также лишь один ученик являлся сыном обер-офицера, а все остальные – дети кондукторов, матросов, солдат и мастеровых, что более чем демократично как для Российской Империи в целом, так и для Морского ведомства в особенности, ведь в это же время базовое Штурманское училище в Кронштадте, например, принимало только детей дворян, по заранее составленным спискам (по записи), и далеко не все желающие в него попадали.

3. На американском побережье

Морская школа в Русской Америке (1804—1849 гг.).

В это же время Российско-Американская Компания, с деятельностью которой связано освоение россиянами Аляски, Калифорнии и островов Тихого океана, создала в Русской Америке собственную торгово-мореходную школу, т.е. компания стала и основоположницей морского образования на Американском континенте.

РАК, получившая свыше монополию на торгово-промысловую деятельность в северо-западной Америке и на управление этими землями, была образована в результате слияния Северо-Восточной американской компании и Американской соединенной компании, владельцами которых были купцы Г. И. Шелихов, И. И. Голиков, М. С. Голиков и Н. П. Мыльников. Она пришла на смену множеству частных купеческих компаний, организовывавших после 1741 г. многочисленные промысловые экспедиции в эти края. В 1806 г. специальным указом Императора Александра I ей даже было даровано право иметь собственный флаг!

Начальный основной капитал компании составлял 724 акции стоимостью 1 тыс. руб. каждая, акционерами ее были и сам Император (владевший 20 акциями), и вдовствующая императрица Мария Федоровна, и другие члены царствующего дома, и крупные госчиновники. Главным в деятельности РАК стала добыча мехов и доставка этого пушного товара в Империю. А для доставки нужны были хорошие суда и люди, «обученные морскому ходу».

Даже изданный «Наукой» в 1991 г. фундаментальный труд «История Дальнего Востока СССР в эпоху феодализма и капитализма (XVII в. – февраль 1917 г.)» оставляет эту сторону деятельности РАК за скобками, в числе «и пр.» (прочих): «деятельность компании способствовала хозяйственному и культурному освоению района… Школа, возникшая в конце XVIII в. на о-ве Кадьяк, в 1805 году была преобразована Н. П. Резановым в училище для подготовки писарей, мастеровых и пр., куда принимались дети без различия сословий. В 30-е гг. XIX в. в Ново-архангельске действовала школа для мальчиков, в которую принимали детей служащих Российско-Американской компании», – и всё! Что ж это была за школа такая – «для мальчиков»? А также училище для «и пр.»? «Попытки заложить в колониях основы образования и здравоохранения можно, безусловно, отнести к заслугам РАК» (правда, однажды, при описании «Общего Училища Российско-Американских колоний» там всё же указано, что «для воспитанников, готовящихся к поступлению непосредственно на службу РАК в колониях, вводились дополнительные дисциплины: математика, бухгалтерия, навигация и мореходная астрономия»). И немногочисленные отечественные труды, исследующие состояние мореходного обучения в Российской Империи, тоже либо ни словом не упоминают о таковом в Русской Америке, либо лишь единожды и крайне невнятно касаются его: «К 1812 г. русские колонии в Америке выросли и окрепли… Вот почему в конце XVIII в. встал особенно остро вопрос о создании торгово-мореходной школы».

Главным в деятельности РАК, получившей свыше монополию на торгово-промысловую деятельность в северо-западной Америке и на управление этими землями, стала добыча мехов, доставка пушного товара и чая в Империю, а также завоз в американские колонии материалов и продовольствия, для чего нужны были специалисты самого широкого профиля, в том числе кораблестроители и судоводители, постоянная нехватка которых на Восточном океане ощущалась особенно.

И с самого начала своей деятельности РАК целенаправленно занялась подготовкой необходимого ей персонала из числа местных жителей, для чего стала открывать школы на всех крупных островах, входивших в сферу ее интересов. Самая большая из школ для туземцев и креолов[53 - Дети русского и туземки.] поначалу находилась на о. Кадьяк, однако состояние ее оценивалось как «далеко неудовлетворительно. Всех воспитанников было не более 30-ти человек… с 1804 года занятия воспитанников кадьякской школы ограничивались взаимным обучением грамоте и письму. Из прежних учеников, человек восемь приобрели довольно удовлетворительные сведения в арифметике и частию в навигации, и четыре человека были несколько обучены различным ремеслам».

Толчок к настоящему развитию учебного дела в Русской Америке дал корреспондент РАК Н. П. Резанов[54 - РезановНиколай Петрович (1764—1807 гг.) – действительный камергер двора Его Величества, обер-секретарь Сената и Почетный член Императорской академии наук, русский государственный деятель, действительный статский советник (гражданский чин, равный контр-адмиралу); один из учредителей РАК, с 1799 г. исполнял функции правительственного контролера за действиями Компании, затем возглавлял правление РАК, переведенное в 1800 г. из Иркутска в Петербург; с 1803 г. участвовал в кругосветной экспедиции Крузенштерна и Лисянского на кораблях РАК «Нева» и «Надежда» в качестве полномочного посланника с поручением установить торговые отношения с Японией; во время путешествия составил «Словарь японского языка» и «Руководство к познанию японского языка».], официальный руководитель первой российской морской кругосветной экспедиции. Не принятый японскими властями, он в августе 1805 г. прибыл на Кадьяк, где «основал высшую школу[55 - Тогда этот термин обозначал школу чуть выше элементарной, но «задававшуюся целями приготовления из своих учеников знающих техников-специалистов».], обязав священников и нескольких моряков обучать грамоте, чистописанию, арифметике, географии, математике и французскому языку, а родителей посылать в нее своих 12—16 летних детей, чтоб сделать из них со временем прикащиков, бухгалтеров, штурманов и даже командиров судов. До нашего отхода из Кадьяка в школе было уже до 70 молодых людей, которые все содержались на счет компании». Резанов находил необходимым дать новое образование колониям, «чтоб пользы, компанией извлекаемые, были для нее прочны; выгоды для всего отечества ощутительны… мореплавание судами и нужным числом людей было обеспечено».

На принадлежащих РАК островах Кадьяке и Уналашке в ту пору проживали 5 234 туземца, в т.ч. 1 509 детей, и «училище для мальчиков было возобновлено Резановым, без ограничения числа воспитанников. До издания общих штатов для колоний полагалось принимать в это училище на содержание компании всех детей мужеского пола, без всякого различия по происхождению. – Резанов приказал также посылать из них с каждым транспортом по десять человек в Иркутск, и оттуда, по привитии оспы, отправлять их в Москву или в Петербург для обучения наукам, мастерствам и ремеслам, по прошествии-же пяти лет возвращать этих мальчиков в Америку, заменяя их другими». Первые четверо были отправлены им уже на «Неве».

Тогда же, в августе 1805 г., «после предварительного испытания обучавшихся в прежней школе и способностей желающих поступить во вновь учреждаемое заведение, оно было открыто на Кадьяке, и на первый раз число учеников оказалось 91», управлять училищем Резанов назначил иеродиакона отца Нектария. «Отправленные-же на кораблях первой кругосветной экспедиции 4 мальчика-креолы были назначены, по Высочайшему повелению, обучаться мореходным наукам в штурманском училище в Кронштадте». В последующие годы в Европейской России постоянно обучались от 5 до 12 креолов.

Для сравнения следует упомянуть, что Северо-Американские Соединенные Штаты лишь с 1813 г. начали вводить должности учителей на своих военных кораблях, только к 1826 г. открыли первые торгово-мореходные школы в Бостоне, Нью-Йорке, Норфолке и Филадельфии, а в 1845 г. – и первое свое военно-морское училище, в Аннаполисе.

Впервые о необходимости создания отдельных купеческих «водоплавательных школ для снабжения российского водоходства людьми в том искусными» было официально заявлено только в последней четверти XVIII в. Первым специальным учебным заведением для целенаправленной подготовки судоводителей торгового флота стала Холмогорская водоходная школа, созданная по именному указу императрицы Екатерины II от 12 марта 1781 г. и через пять лет переведенная в Архангельск. Прежде морское образование в нашей стране было смешанным и не дифференцировалось на военное и гражданское – подготовленные командиры и штурманы практически без препятствий могли переходить с военных на купеческие парусники или гребные суда и обратно, а строители военных кораблей успешно участвовали и в постройке торговых судов и на коммерческих верфях.

С 1768 г. в России осуществлялась подготовка судоводителей непосредственно на судах торгового флота, однако из-за низкой эффективности такая форма обучения специалистов вскоре была отменена. Это обучение кадров для морского торгового флота не было никак организовано и проводилось в индивидуальном порядке, в процессе практических плаваний на кораблях и судах.

Так, например, на Дальнем Востоке капитан Дж. Шильц[56 - Поход Шильца на куттере «Дельфин» в середине апреля 1795 г. повторил путь Алексея Чирикова, подтвердив права России на земли южной Аляски и закрепив открытия наших первопроходцев.] взял к себе юнгой и выучил вождению судна и мореходным наукам Филиппа Кашеварова, будущего учителя Кадьякской и Новоархангельской школ. Участвовали в этом процессе и некоторые морские офицеры, организовывавшие подготовку гражданских моряков на вверенных им компанейских судах: как отмечалось еще их современниками, «нельзя не отдать полной справедливости лейтенанту Хвостову и мичману Давыдову, которые не только занимались в колониях обучением людей правильному вооружению судов и действию орудиями, но вместе с тем командуя судами совершали рейсы между колониями и Охотском в неслыханное дотоле короткое время».

Известный сегодня публике скорее по рок-опере «Юнона и Авось», чем по действительным своим (и немалым) заслугам перед Отечеством офицер флота Г. И. Давыдов характеризовал тогдашний уровень мореходства дальневосточных промышленников так: «вечером видел я одного из старых мореходцев компании (мореходец – начальник судна или мореход, как онаго обыкновенно здесь называют). Он едва знал, что такое компас и карты; но ходил по морю, хотя медленно, однако довольно счастливо… Работа на судне отправлялась чрезвычайно дурно, да и нельзя было ожидать иного; когда ни один из промышленных и матрос ничего не знал… Чрезвычайная отдаленность доставать искусных в морском звании людей, дороговизны припасов и всякого рода снарядов, корыстолюбие частных правителей, закоренелые привычки, вредное правило вместо поправления скрывать худое, и другие подобные тому причины, не позволяют иначе, как весьма тихими и медленными шагами восходить оному на степень желаемого изрядства. Таить сии обстоятельства есть то же, что хотеть, дабы оные не приходили никогда в лучшее состояние. Итак опишем сие мореплавание в настоящем оного виде.

Суда по сие время строились в Охотске самым худым образом; ибо делалось сие или одним из промышленных, не имеющим никакого понятия о строении морских судов, или каким-нибудь корабельным учеником, тож совершенно ничего не знающим. Построенное таким образом судно грузится и вооружается точно таковым же порядком, то есть без всякого знания нужных для сего правил.

Потом надобно для управления судна сыскать шкипера или морехода. Начальник Охотского порта дает, за несколько сот рублей, какого-нибудь нетрезвого и незнающего штурманского ученика; но обыкновеннее выбирали для сего одного из бывших несколько раз на островах промышленных, которых людей называют старовояжными, так как вновь отправляющихся казарами. Искусство сего морехода состоит в том, что он знает компас, затвердил курсы, коими должен идти от берега до другого, и по привычке помнит виды многих мест. Из Охотска пускается он наперед к Камчатскому полуострову, вдоль которого, если судно не разобьется на берегу, пробирается до первого Курильского пролива. Увидеть какое-нибудь приметное место называется перехватить берег. От Курильских островов далее, ищут перехватить какой-нибудь из Алеутских островов; идут вдоль гряды оных и стараются не терять из виду берегов, до Уналашки или Кадьяка, куда судно назначено. Идти вдоль Алеутских островов, называется пробираться по-за-огороду; ибо острова сии лежат столь близко одни от других до самой Америки, что держась вдоль, нельзя почти потерять оных из виду.

Судно, отправившееся из Охотска, не доходит никогда в тот же год до Кадьяка. Мореход боится оставаться в море долее начала сентября. Как скоро наступит сей месяц, он, увидев берег, приваливает к оному в заливе, или в немного закрытой губе, выбирает где берег песчаный, то есть мягкое место, вытаскивает на оное судно свое, строит для людей землянки, кормит их ловимыми зверями и рыбою до июля месяца; ибо с сего только времени, по его счету, начинается безопасное плавание; тогда стаскивает судно и отправляется далее… Бывали примеры, что суда из Охотска на Кадьяк приходили в четвертый только год; потому что плавают самое короткое время, идут с благополучными только ветрами, а при противном лежат на дрейфе, хотя бы он был самый тихий; ибо не имеют понятия о лавировании…

К совершенному незнанию мореплавания должно еще прибавить безначальство; ибо промышленные не имели никакого уважения к мореходцам своим, коих они часто бивали или заколачивали в каюту. Когда долго не видят берега, то по совету между собою сменяют морехода, запрут его, выберут другого и кидаются на берег, если только найдут оный. Я говорю кидаются; ибо нельзя иного названия дать вытаскиванию судов на каждом берегу. Объявленный бывшим министром Мордвиновым Указ Его Императорского Величества, по которому позволяется морским чиновникам, не оставляя службы, с половинным жалованьем вступать в учрежденные для торговли общества, может подать средство к приведению мореплавания по Восточному океану в лучшее прежнего состояние. Хвостов и я были первые морские офицеры, вступившие в американскую компанию; посему всяк удобно себе представить может, какие трудности преодолевать, какие недостатки во всем претерпевать, какие закоренелые предрассудки истреблять, каких привычных к буйству людей усмирять, и наконец с каким невежеством должны мы были беспрестанно бороться».

В 1808 г. Главный правитель Русской Америки А. А. Баранов, «согласно мнению Резанова, утвержденному главным правлением компании», перенес главное колониальное управление с о. Кадьяк на о. Ситха, в г. Ново-Архангельск; вместе с администрацией переехала туда и школа (но часть ее осталась на Кадьяке). «Компания терпела в это время большой недостаток в хороших мореходах. Морское начальство, по случаю военного времени, должно было прекратить увольнение на службу компании флотских офицеров и штурманов, и не смотря на все старания главного правления найти хороших командиров для компанейских судов в присоединенной в то время к России Финляндии, никто из тамошних шкиперов не решался отправляться так далеко. К тому-же, охотское начальство поступало иногда с компанией весьма неправильно, отбирая, как жаловался Баранов, из компанейской службы, без ведома главного правления или колониального правителя, подштурманов и учеников, и даже таких, на которых состоял долг компании, по заборе ими содержания вперед. Компания потеряла от таких самовольных распоряжений немалые суммы». Несмотря на то, что на Дальнем Востоке уже продолжительное время действовал целый ряд навигацких школ, грамотных специалистов морского дела постоянно не хватало, и РАК «даже осмеливалась казенных матросов иногда удерживать под предлогом долгов».

Только в течение первого периода своего существования[57 - В 1799—1821 гг.] РАК приобрела 5 иностранных судов для кругосветных экспедиций и 8 – для плаваний в колониальных водах, еще 15 судов было построено ею на колониальных верфях и в Охотске. Из них 16 судов потерпели крушения, 5 были «разобраны по ветхости» и 3 – проданы.

К. Т. Хлебников, правитель местной конторы в 1817—1832 гг., а затем директор Главного правления РАК и член-корреспондент Петербургской Академии наук, так описывал обеспечение Морского училища в Ново-Архангельске: «Г. главный правитель, Матвей Иванович Муравьев, с начала прибытия своего, от 15 декабря 1820 г. за №105, сделал учреждение относительно училища, следующим предложением:

«Стараясь содействовать благодетельным намерениям Р. А. К., я велел составить штат содержанию и одежде учеников в Ново-архангельске. Сей штат, составленный по возможности экономическим образом, однакож безбедный, предлагаю конторе для ведения и исполнения. Контора заметит, что съестные припасы здесь означены может быть в недовольном избыточестве. Сие сделано по крайне трудному и стеснительному способу доставать оные провизии, и для того, сверх здесь означенных, должно довольствовать учеников экономическими средствами, как-то: огородными овощами, рыбою свежею и соленою, китовиною и котовым мясом; поколику возможно отпускать монтени или масла и тому подобные вещи. При сем училище должен находиться, кроме учителя и его помощника, один смотритель за малолетними, у него должны храниться все их вещи; он должен смотреть за столом, бельем и одеждой. А дабы обмыть и обчинить учеников, должно назначить доброго поведения женщину из алеуток, на жалованье по 100 руб. в год.

Все сии издержки постановлять на счет капитала благотворительных заведений.

ШТАТ СОДЕРЖАНИЮ ОДЕЖДОЙ И ПИЩЕЙ 30 ШКОЛЬНИКОВ: …Всего в год 2050 р.»

В постановлениях главного правления и главного правителя, хотя и не положено определительно в выдачу креолам пайка, по уважению недостатков; но с того времени все они получали по одному пуду или в половину муки, каждомесячно, и служив матросами, – положенную морскую провизию. Недостатки в рыбе, не редко случающиеся в Ситхе, приводили в необходимость и сверх пайка позволять им иметь прикупку на деньги из лавки, и потому определено было отпускать получающим пайки, женатым, круп 6 ф., гороху 6 ф., и на каждого ребенка круп 4 и гороху 4 фунт.».

Там же отмечено, что «прежде находили нужным отправлять креол в С. Петербург, для обучения мореплаванию и искусствам. Но опыты показали, что и на месте они могут приобретать все нужные сведения, без тех великих издержек, кои должно употреблять для обучения и содержания в столице. Есть примеры, что учившиеся кораблестроению были возвращены как не совершенно понявшие теорию науки, и не занимавшиеся вовсе практикой, а потому на месте не могли быть и употребляемы. Некоторые из учеников навигации хорошо поняли науку; но вместе с тем, получив понятие о прелестях роскоши, получили и дурные навыки[58 - И здесь, увы, повторялась история с обучением за границей ещё петровских «стольников».]… Основываясь на примерах, мы видим, что обучившиеся на месте креолы исправляют свои дела очень хорошо. Есть из них ученики мореплавания, кои командуют мореходными небольшими судами; есть бухгалтеры и прикащики, знающие счетную часть; а мастеровые бронзового дела и литья меди, вероятно, не уступают своим мастерам. Ныне можно надеяться иметь учеников медицины, хирургии и навигации, о коих отзываются уже с похвалою».

Вот почему нельзя согласиться с утверждением Н. И. Барбашева о том, что в Российской Империи «к 30-м годам XIX в. торгово-мореходное образование могли получить только 32 ученика в штурманских военно-морских училищах» – Кронштадтском и Николаевском, следовало бы приплюсовать сюда также около 30 учеников Новоархангельского мореходного училища.

10 парусных кораблей входили тогда во флотилию порта Ново-Архангельска, население города составляли 813 человек, в том числе 309 русских, а население всей Русской Америки исчислялось 10 тысячами человек.