Накаленный воздух

Жена Екатерина проводила до двери. Тонкая, с красивым носиком и зелеными глазами, в коротком халатике. Подставила губы для поцелуя. На ее фоне крупный Петр с рельефным лицом казался грубоватым и неповоротливым.

Он вышел из подъезда. Утреннее солнце ослепило. Прищурился. И раздраженно поморщился. Душа словно сдавлена тяжелыми валунами и никак не может вырваться на волю. Приостановился, прежде чем сесть во внедорожник. Потом тупо примял заднее сидение, прижался затылком к подголовнику.

Машина нырнула за угол в дорожный поток и понеслась как по течению. Пантарчук прикрыл глаза. Водитель с круглыми глазами прибавил скорость.

Выехали за город. Быстро пронеслись три десятка километров. Свернули на узкую примыкающую дорогу. Длинные прохладные тени от придорожных деревьев скользили по кузову автомобиля и падали с багажника на асфальт.

Крутой поворот повел влево. И тут на середине дороги перед авто возник человек. Водитель рванул руль вправо, тормозные колодки вцепились в диски, резина запищала по асфальту. Машину боком протащило вдоль обочины и выкинуло в кювет. Метров десять швыряло по ухабам, пока ствол дерева не принял на себя удар радиатора. Капот горбом собрался над мотором, зашипел и потек антифриз.

Пантарчука подбросило, ударило головой о потолок. На мгновение он отключился, обмяк. Затем горячечное состояние подхватило, толкнуло к двери, пальцы нащупали ручку. И Петр тяжело вывалился в траву.

Следом из своих дверей на две стороны выкарабкались водитель и охранник с короткой стрижкой и толстыми щеками. Круглые глаза водителя шарили по дороге в поисках человека, но не находили. Того будто корова языком слизнула. Кипя от злости, плюясь и рыча, водитель двинулся к асфальту. Человек распластался лицом вниз в высокой траве, метрах в трех от полотна дороги. У водителя екнуло в груди. Нагнулся:

– Эй, ты живой?

Светлая, с коротким рукавом рубашка, светлые брюки и светлые туфли пятнились сочной зеленью травы. Крови не было. Раздалось бормотание.

Водитель толкнул его:

– Пьяный, что ли? С утра пораньше надрался! Вот гад! Чуть на тот свет не отправил всех. Натворил дел. На кругленькие бабки повеселился сегодня. За машину платить придется, чучело. Подымайся!

Человек попытался привстать, не получилось. Водитель сплюнул:

– Вот пьянь, надрался как свинья. Откуда тебя принесло, идиота?

Отметил про себя: одежда на незнакомце недешевая, сам чисто выбрит, и руки не работяги. На вид лет тридцать с небольшим, худощав, хорошо сложен. Помог ему подняться, направил к дороге.

Пантарчук в это время с охранником выбрался из кювета. На лице ссадина. На брюках колючки от лопухов. На обочине широко расставил ноги, наблюдая за незнакомцем.

– Вот, Петр Петрович, едва стоит, субчик, – брезгливо пояснил водитель, – наклюкался по рани, или с глубокого опохмела! Козел. Хоть и приличный с виду, но пьянь, видать, еще та, – помялся, покряхтел и неуверенно заметил. – А водкой вроде не разит, может, нанюхался какой-нибудь дряни или наширялся. – Проверил локтевой сгиб, повел рыжеватой головой. – Чисто.

У незнакомца были тонкие черты лица, прямой нос, серые глаза. Прическа с пробором на левой стороне. Он тыркался по сторонам, не понимая, что происходит.

Петр спросил у него имя. Человек оторопело забегал глазами, затоптался на месте.

– Чего топчешься, как конь в стойле? – Водитель дернул человека за рукав. – Заклинило, что ли? Соображай быстрее, хорек придорожный! Нечего идиота корчить.

Брови незнакомца сошлись у переносицы, взгляд напряженно остановился на одной точке, зубы скрипнули. Он растерялся:

– Не знаю. Не помню.

Водитель дернулся от возмущения:

– Не ломай Ваньку, фрукт, а то врежу по шее, чтоб вспомнил!

Незнакомец потер пальцами сморщенный лоб, пожал плечами и нерешительно сделал следующий выдох:

– Магдалина.

Обескуражил всех. Недоумение пробежало по лицам.

Водитель отступил, охранник насмешливо крякнул за спиной Пантарчука. Петр насупился, разговор с незнакомцем не получался. Похоже, крутит динамо парень, чтобы не отвечать за аварию.

Тот между тем сдавил руками затылок и замычал, как от головной боли. Пантарчук отвернулся, достал телефон и позвонил в свой офис. Потом – в ГИБДД. Незнакомец больше не интересовал его. Солнце пригревало, тени от деревьев укорачивались и медленно начинали сползать с асфальта, краями цепляясь за мелкие трещины. Петр хмуро прохаживался по кромке асфальта. Мысль о командировке пришлось оставить, хотя из офиса уже ехала другая машина.

Скоро подкатили гаишники. Водитель Пантарчука, жестикулируя руками, рассказал о происшествии. Осмотрели дорогу и автомобиль, подошли к виновнику аварии. Тот сиротливо маячил на обочине, неуклюже топтался, под подошвами обуви тихо шуршал свеженасыпанный щебень. Водитель ткнул пальцем:

– Вот потолкуйте с этим мозгокрутом. Сперва чуть под колеса не сунулся, а теперь кино крутит, туман наводит: ничего не помнит, ничего не знает. Гад. Ну хотя бы башкой саданулся, а то ведь гладенький, как баранка.

Старший по званию, с выпирающим брюшком, попросил у него паспорт. Человек безропотно закивал и вывернул карманы. Посмотрел виновато, бесхитростно нелепо улыбнулся:

– Нету. Почему-то нету. Не знаю.

– Во! А я что говорил? – воскликнул водитель. – Незнайка. Дурака включает, козел.

Полчаса полицейские бились, пытаясь выяснить, кто он, откуда и как зовут, но ни на один вопрос так и не получили ответа. Лишь дважды он бессвязно повторил имя Магдалина. В конце концов старший по званию повернулся к водителю:

– Здесь сам черт не разберет. Надо показать его врачам, может, память отшибло. Хотя по внешнему виду не скажешь, что его сбила машина. Но я не доктор, чтобы определять. Moiy вызвать «Скорую», или сами подбросьте его до больницы. Ну, что скажешь?

Водитель сплюнул, ругнулся и вопросительно глянул на Петра. Спросил. Пантарчук стоял у машины, подъехавшей с фирмы, согласно кивнул.

– Доставим, черт с ним. Пиши бумаги, командир, – сказал водитель полицейскому. – Он теперь на вес золота, пока за ремонт не заплатит.

Трава и листья деревьев сверкали под ярким солнцем, тени сжались, прячась под кронами.

В приемном покое – белые стены, письменный стол, три стула, клеенчатая промятая кушетка, серые шторы. На столешнице раскрытый журнал и шариковая авторучка.

Петру пришлось некоторое время рассматривать медицинский плакат на стене и терпеливо ждать врача. Незнакомец в это время сосредоточенно сидел на стуле, плотно прижимал к коленям сжатые кулаки. У двери переминался охранник Пантарчука.

Врач, долговязый, с длинными руками и залысиной, появился вместе с медсестрой. Быстро осмотрел пациента, задал несколько вопросов. Распорядился оформить поступившего больного и удалился. Медсестра, маленькая, кругленькая, с коричневыми глазами, в белоснежном халате, подтянула под себя стул и тягучим голосом попросила Петра уточнить, под каким именем записать пациента.

Пантарчук развел руками, ему было все равно. На ум пришло слово, какое на дороге произнес незнакомец, и Петр повторил:

– Магдалина.

Медсестра, упираясь локтями в столешницу, схватила пухлыми пальцами авторучку. Но удивленно раскрыла рот, захлопала наклеенными ресницами:

– Магдалина?

Пантарчук снова развел руками, что есть, то есть. Медсестра вздохнула, шевельнула полными губами и записала в графе фамилия: Магдалина. Повторила вслух, хмыкнула, затем подняла глаза на Петра:

– А скажите вашу фамилию. И номер телефона. Вдруг позвонить понадобится.

Петр недовольно нахмурился и назвался.

А когда направился из больницы в свой офис, то думал уже о других проблемах. Незнакомец провалился в сознании в темный угол.

Вечером того же дня Петр рассказывал о происшествии жене Екатерине. Беспорядочно двигался по гостиной, возмущался, что нарушились его планы. Целый день – коту под хвост, плюс серьезный ремонт машины.