Пораженные безликостью

– Если Будорг и впрямь снова замутил воду, это же полный атас, – сказал Раппопет. – Я убью это безликое чудовище. – Андрюха потянул из ножен свой меч. – А ведь Ванька сразу раскусил этого вертуна, предупреждал, чтобы начеку были. Неужели мы лопухнулись, как последние лохи, идиоты? Неужто Будорг развел нас по полной программе? – Раппопету не хотелось верить в это, и он замотал головой. – Не может такого быть! Он же не хочет остаться без башки! – однако сомнения точили, и Андрюха протянул: – Но как было не лопухнуться, когда вокруг стояла кромешная тьма?

Левой рукой Сашка крепче вцепилась в плечо Раппопету, наклонилась вперед, коротко бросила ему в лицо:

– Не зли меня. Разберемся, – и подняла глаза на Будорга, который уже стоял перед нею, нагнутый мечом Хорса.

Пальцы рук проводника лихорадочно дергались, страшась прикоснуться к рукояти собственного меча. Ему так хотелось размозжить голову воину, но врезавшееся в шею лезвие меча Хорса останавливало. Сашка сжала в правой ладони тетиву лука-символа и сухо спросила:

– Что скажешь, Будорг? – и в этот миг смутно почувствовала непонятную угрозу, словно духи леса воздвигли незримую стену между нею и проводником, успела крикнуть: – Окружить!

Воины выхватили мечи, сорвали с плеч овальные щиты и начали перестраиваться в круговую оборону, оставляя в центре Сашку, Андрюху, Будорга и Хорса. Но проводник опередил.

Внезапным ударом оттолкнул от себя Хорса, смял еще одного воина и кинулся в чащу. Однако выучка Хорса, выкованная в схватках, бросила его тело в прыжок, и в следующее мгновение он настиг проводника. Сбил с ног и вдавил острие меча ему в горло. Будорг захрипел зло и беспомощно.

– Ко мне предателя! – потребовала Сашка, не узнавая собственного голоса, ярость, как электрический разряд, пронзила тело насквозь, будто неведомый дух вселился в нее.

Руки воинов подняли Будорга на ноги и вновь бросили на колени перед Сашкой. Хорс свирепо навис за его спиной. Проводник униженно скрючился на земле, но внутри него все клокотало, и он люто сжимал кулаки. Будорг привык к почестям при дворе Айдуки, никогда не стоял на коленях перед правительницей, потому сейчас чувствовал себя раздавленным. Невыносимо было гнуться перед маленькой пришелицей с открытым лицом, которой Айдука доверила спасать символ власти Даконии. Невыносимо. Но меч Хорса принуждал к этому, заставляя трепетать от страха.

– Что происходит, Будорг? – спросила Сашка. – Ты будешь говорить? Почему ты предал Айдуку?

Казалось, проводник должен начать просить о пощаде, осознавая, что грозит ему за предательство, но реакция Будорга была другой:

– Айдука уже не правительница! – взметнулся вверх его вызывающий грубый сип. – Ей больше некем управлять!

К тому же теперь у нее остался из трех символов высшей власти всего только один, – не хотел Будорг этого говорить сейчас, но помутнел рассудок, и сорвалось с языка, как лавина в горах.

Вырвалось, не вернуть назад. И его понесло. – Она доверилась советам бездарных, безмозглых придворных и разделила символы, – в голосе Будорга отчетливо слышалось недовольство ущемленного парвеню. – Безумная. Малахольная дура. Добровольно лишиться, потерять навсегда! Кто назовет ее умной? Сейчас ей осталось лишь слепо надеяться, что в крептоле Валахи символы вернутся к ней. Но этого уже никогда не произойдет! Это просто погоня за ветром, где он, попробуй, поймай! – голос проводника злорадно задрожал. – Крептол Валахи никогда не увидит символов власти, с ними туда никто не дойдет. Спасатели в пути лишатся их. И Айдука также лишится. Западни для всех уже приготовлены. Вам сейчас надо спасать не символ, а собственные жизни.

Потому что если даже и удастся дойти до конца, то в крептоле бурхас Иркор наверняка уже приготовился, чтобы прибрать символы к рукам и немедля отправить всех вас в черное пространство.

Сейчас в Даконии нет бурхаса, который не хочет стать ее властителем. Он не дурак, чтобы отказаться от трех символов. В одночасье расправится с Айдукой, бросит ее в подземелье со змеями, где она быстро откажется от правления Даконией. Никто ей уже не поможет! – Будорг попытался поднять безликую голову, но острие меча врезалось в шею, и голос издал короткий хрип.

Слушала Сашка и удивлялась, как близко от Айдуки находится измена. Гниль плотно окружила правительницу, проникла во все поры. Но та не чувствует запаха этой гнили, продолжает верить изменникам, советоваться с ними, внимать им.

– Странно все, – протянула девушка озадаченно. – Такое творится рядом с Айдукой, а она ни сном, ни духом. И, похоже, даже не догадывается ни о чем.

– И хорошо. Смерть будет легкой. – Язвительно сказал Будорг. Он еще мог язвить, значит, на что-то надеялся, раз был откровенен настолько. – Правду от Айдуки скрыл Пуватон. Он выпустил кишки лазутчикам Айдуки, которые несли ей донос об истинных намерениях бурхаса Иркора. Пуватон не хотел, чтобы она узнала истину, потому что в этом случае действия Айдуки могли оказаться неожиданными для всех и помешать намерениям самого Пуватона. У Пуватона свои виды.

– Ну и дела, – не вытерпел Раппопет, раздувая щеки. – Как же маг Аватиал мог прохлопать ушами все это, не предостерег Айдуку? Странное невмешательство. Подозреваю, что маг и те, кто сидел с правительницей за одним столом, тоже себе на уме, – заключил Андрюха. – Получается, что положиться Айдуке ни на кого из приближенных нельзя. Но все-таки она не глупа. Ведь недаром никому из вельмож не доверила символы. И причина тут совсем не та, какую она высказывала вслух при всех. Нет, думаю, не проста правительница. Однако все равно дело дрянь, слишком сильный запашок мертвечины вокруг нее. И так, и этак – все плохо. По дороге в Валахи у нее нет никаких гарантий, но и в крептоле ждет предатель. Неведомо, что лучше. Да и наши дела как сажа бела.

Насколько я врубился в проблему, врагам Айдуки известно все о нашем пути. Трем сопровождениям уготованы капканы. Но где, на каких отрезках пути? В каких местах поджидают нас и кто? Однако я не собираюсь исполнять такой сценарий. Глупо надеяться на везение. Следует напрячь мозги, Сашка. Туго придется Лугатику возле правительницы, возможно, хуже всех. За Малкина я спокоен, думаю, он допетрил, что к чему и пойдет другой дорогой. Наверно, уже переправился через речку. А вот мы увязли здесь в лесу по вине этого поганого пса Будорга, – Раппопет впился взглядом в проводника. – Выходит, все изменили Айдуке!

– Почти, – просипел Будорг, чувствуя, как из-под острия меча Хорса по шее течет струйка крови. – Большинство уже не с нею. А тем, кто все еще остается верным, жить недолго.

– Жаль, что маги не вмешиваются в дела даконцев, – вздохнула Сашка и напряженно повела глазами по стволам деревьев, ее что-то вдруг встревожило, что-то показалось, подтолкнуло осмотреться, словно духи леса предупреждали об опасности.

– Маги помогают даконцам противостоять магическим силам, – надсадно вырвался голос Будорга, – а слабость Айдуки, это только ее слабость.

Машинально Сашка наступила на больную ногу, но от нервного напряжения боль показалась слабой:

– Где мы находимся сейчас? – спросила у Будорга.

Проводник задергался, скрипя кожаными доспехами, сделал вид, что не расслышал вопроса. Тогда тяжелая нога Хорса наступила ему чуть ниже лопаток и придавила к земле. Будоргу почудилось, что он услыхал, как затрещали ребра с позвоночником. И выпихнул сгусток стона:

– В трехстах шагах от опушки леса. Недалеко от твердола.

Бракут Пуватон ждет от тебя символ. Отдай лук ему. Для нового правителя Даконии: брата Айдуки, Инуфрона. Инуфрон щедро заплатит за услугу, – голос проводника стал походить на сухое змеиное щелканье. Распластанный на земле, он скреб ногтями землю и сминал носками кожаной обуви траву, вырывая с корнем. – Мы обещали Инуфрону добыть для него эти символы высшей власти, – Будорг приподнял голову, ощутив, как Хорс ослабил нажим меча. – Посмотри, Спасатель, у тебя мало воинов, чтобы противостоять Пуватону. Время Айдуки кончилось.

Стоит ли держать слово, данное той, которая почти мертва?

– Почти – это значит, что Айдука жива! И она все еще правительница! – холодно отрезала Сашка. – Ты поспешил обещать Инуфрону, потому что он еще никто. А я обещала правительнице Даконии. И свое слово держать буду, пока не увижу ее мертвой!

Обескураженный отпором, Будорг стал терять уверенность.

Уткнувшись безликой головой в траву, чувствуя тяжесть ноги Хорса на своей спине, он все-таки попытался пошевелиться, подтягивая локти:

– Тебе все равно, кто будет править Даконией, Айдука или Инуфрон. Ты чужая здесь. Почему бы тебе ни помочь Инуфрону? – прошелестел его голос. – Пуватон ждет тебя в твердоле.

Чтобы не сопровождать Айдуку до границы управляемых им земель, он сказался больным и направил с Айдукой лишь часть своих воинов, – сообщил голос Будорга, и проводник вновь попытался поднять голову. Но снова наткнулся шеей на острие меча. А нога Хорса жестче надавила на позвоночник. Будорг громко засопел, потом выдавил: – У него пятьдесят воинов.

Больше, чем у тебя, Спасатель. Я должен дать Пуватону сигнал, что ты согласна. Если не дам, он никого не пощадит.

– Какой сигнал? – потребовала Сашка.

– Не скажу, пока не получу согласие, – голос Будорга дрогнул, руки похолодели, страшно было ставить условие, когда лезвие меча врезалось в кожу шеи.

Лес наполнялся яркими красками. Бессонная ночь давала о себе знать усталостью. Хотелось быстрее закончить с этой ночной историей и продолжить путь.

– Я не верю тебе, Будорг, – бросил Андрюха. Он маятником топтался у головы проводника, не замечая, как под подошвой с хрустом ложилась набок трава. – Ты соврешь, дорого не возьмешь. Но сейчас на чаши весов ты поставил свою и наши жизни. Теперь твоя голова цены не имеет, Будорг. Или ты говоришь до конца, или я тебе не завидую. Держи его, Хорс, крепко держи, – и Раппопет отвернулся.

– Свяжите, – приказала Сашка.

Воины выхватили веревку. И тут снова у Сашки странно кольнуло сердце, она интуитивно почуяла чье-то присутствие за деревьями. Всем телом ощутила нависшую угрозу. Оглянулась и пронзительно звонко выкрикнула:

– Воины, опасность за деревьями!

Ее слова покатились эхом. И тут же со всех сторон из-за стволов деревьев, из кустов, из густой листвы полетели стрелы. Они со звоном впивались в сомкнутые щиты воинов сопровождения. Но плотное кольцо щитов, окружившее Сашку, не дрогнуло.

– Вот тебе и первое вранье, – заорал Андрюха, поднимая щит и выхватывая меч. – Ты соврал, Будорг! Никакого сигнала не надо! Ты уже завел нас в засаду, негодяй!

Прижатый Хорсом к земле, Будорг уловил момент, когда тот переключил внимание на внешнюю угрозу. Неожиданно вывернулся, вскочил, оттолкнул даконца, отчаянным ударом оглоушил ближайшего воина, схватил его меч и кинулся вглубь высоких кустов. Раппопет яростно махнул ему вслед мечом, но не достал.

Проводив из твердола двоих Спасателей с символами власти, Айдука сама приготовилась пуститься в дорогу. Несколько дней назад, когда она добралась сюда, в ее сопровождении было двести воинов. Треть из них состояла из женщин. Зато не было ни одного наемника, чем правительница гордилась, веря в надежность даконцев. Теперь же ее сопровождение уменьшилось на пятьдесят воинов, они ушли с Малкиным и Сашкой. Конечно, этого было мало для двух отрядов, но она полагала, что основная охота врагов будет устроена на нее. А потому два малочисленных отряда Спасателей смогут быстрее и незаметнее просочиться сквозь леса и достигнуть крептола Валахи. Айдука надеялась на успех и отгоняла мысли о том, что удача давно уже от нее отвернулась. С нею осталось сто пятьдесят воинов.

Кроме того, в твердоле находилось семьдесят наемников бракута Пуватона. С ними бракут явился пять дней назад и обязан был проводить правительницу до границы управляемых им земель. Помимо того, в твердоле было еще сорок даконцев: слуги и охрана твердола. Правда, Айдука не предполагала включать их в свое сопровождение, ибо не могла оставить твердол без охранения. Управляющему твердолом, клажу Буну, настоятельно поручала защищать твердол, ибо собиралась вернуться назад.

Бун обещал усилить охранение даконцами из ближайших селений. А если учесть, что каждый даконец с детства приучается к ратному мастерству, то оставалась надежда, что твердол не будет разорен разбойниками или врагами.

Полным-полно разных событий произошло в Даконии с того времени, когда загадочным строителем, имя которого не сохранилось, был вбит первый кол в этом месте. Со дня постройки твердол пережил много лихолетий. Стало быть, и теперь ему следовало выстоять. Бун был уже немолодым, стал клажем твердола при правительнице Фуко. Она, а потом и Айдука, ценили Буна за то, что тот всегда содержал твердол в безупречном состоянии. Он расширил его пристройками, отделал внутри цветным камнем, обнес высоким частоколом, выдрессировал слуг и надежную охрану. К этому стародавнему твердолу издавна прилепилось название «Таинственный». Его прежние стены хранили не одну тайну и влекли к себе прошлым таинством. Эти стены помнили всех властителей Даконии. А окрестности слыли любимым местом отдыха правителей. Магические колодцы духов вещали о судьбах даконцев, приходящих к колодцам. Но иногда духи Судеб покидали колодцы и сами являлись к правителям, чьи судьбы влияли на судьбы многих. Твердол Таинственный хранил такие тайны. Он хорошо помнил, как часто все его двери открывались перед духами Судеб. И от властителя к властителю твердол передавал эти тайны. Айдука знала о них.