Тревожное торжество

– Сомневаюсь.

Аспенский нахмурился:

– Как можно сомневаться, не видя расчетов!

– Я просто знаю, что это направление в бизнесе сегодня очень рискованно. Можно выиграть, но можно и проиграть, – спокойно пояснил Хавин.

Константин, недовольный, что его проект поставлен под сомнение, резко повысил голос:

– Бизнес – всегда риск.

Хавин согласно кивнул, но тотчас твердо произнес:

– Проект не вызывает оптимизма.

По лицу Аспенского пробежала короткая ухмылка:

– А я – оптимист. Я всегда добиваюсь результата, даже когда это невозможно. – Расправил плотные покатые плечи.

– Быть оптимистом – мало, – сказал Павел. – Ваш проект в большом мегаполисе сложно осуществить, а в небольшом районном центре тем более проблематично.

Но Константин не хотел воспринимать сомнений в целесообразности и доходности своего предложения:

– Не вижу проблем. Так вы посмотрите расчеты?

– Я не отказываюсь, однако, мне кажется, я не открою Америк. Давайте завтра. Я остановился в гостинице, приезжайте туда.

Аспенский откинулся на спинку стула и замолчал. Ему не понравился разговор с Хавиным. Он понял, что Павел из вежливости пригласил его к себе в гостиницу. Но он осознавал и другое, что такая возможность ему может больше не представится. У него с компаньоном денег на этот проект нет, а Павел – готовый инвестор. Нужно любой ценой вытащить из него деньги. И надо придумать, как. Аспенский мрачно насупился.

Прозвучали тосты в честь хозяйки дома, под них выпили и закусили. Заиграла музыка. И Хавин неожиданно над ухом услыхал голос Истровской:

– Потанцуем, Павел?

Хавин обернулся и наткнулся на лицо Аллы. Она обожгла огоньками глаз. Отказать ей было неприлично. И не было причин для отказа. Тем более что Истровская уже вцепилась в его локоть:

– Пойдемте, пойдемте, пока не налетели другие воронихи! – Алла вызывающе глянула на Веронику.

Было понятно, к кому прежде всего относились эти слова, но Аспенская сделала вид, что ее это не касалось.

Хавин поднялся из-за стола. Следом на танец стали выходить другие. Щеки у Аллы разрумянились, она прижималась к Павлу, как будто предлагала себя прямо сейчас. От ее разгоряченного тела шел жар, Хавин ощущал его. Истровская глядела Павлу в лицо, и ее губы были так близко к его губам, что вызывали желание прикоснуться к ним. Она прошептала:

– Вы не хотите поцеловать меня, Павел?

Он не стал отвечать, ибо сказать нет значило обидеть женщину, а сказать да значило сказать слишком много. Но она ждала. И он решил отшутиться. Однако Истровская неожиданно спросила:

– Правда, Вероника Аспенская красивая женщина?

Это отрицать было глупо, и он подтвердил, не понимая, чем вызван вопрос Аллы.

– А разве я не красивая? – Алла коготками вцепилась в его тело так, что он почувствовал их на своей коже.

Хавин и это подтвердил, нисколько не греша перед истиной.

– Но ведь я моложе, – заметила Истровская. – На десять лет. Согласитесь, что это мой плюс. Из двоих вы должны выбрать меня.

Павла обескуражили слова Аллы: он не собирался никого выбирать.

– Потому что вам нужна женщина, – уверенно продолжила Истровская. – Прямо сейчас нужна. С Вероникой у вас роман не получится, поверьте мне, она под железной пятой у мужа. Это на людях она хорохорится. Уж я-то знаю.

Павел удивленно отстранился, приостанавливаясь. Откровенные высказывания Аллы несколько конфузили.

– Она вам нравится, Павел, я вижу вас насквозь. Но со мной все намного проще. Я – свободная женщина. Моя постель ждет вас! Разве вам не хочется погладить меня? Вы чувствуете, какое упругое у меня тело? – Алла настойчиво притянула Хавина к себе, шепча: – Ну же, решайтесь, Павел! Многие ли красивые женщины вот так предлагали вам себя? Поверьте, у меня есть на что посмотреть и я умею доставить удовольствие мужчине.

– Вы злоупотребляете, Алла, – наконец нашелся что ответить Хавин. – Вы слишком откровенны. Не всякому это может понравиться.

– А я не всякого выбираю! Только тех, кому это нравится. Ведь вам это нравится. Потому я выбрала вас, Павел.

Хавин мог бы еще раз подтвердить, что она красивая женщина, но ее напор и прямота вызывали отторжение. Он вдруг в эту секунду вспомнил Юлию. Та тоже проявила настойчивость, но ее настойчивость была иной: она располагала к себе, она нравилась Павлу. А открытость Аллы настораживала. Истровская почувствовала это и посмотрела изумленно:

– Павел, вы вообще-то нормальный мужик?

Вообще-то Хавин всегда считал себя нормальным, хотя именно сейчас, услышав вопрос Аллы, подумал, что, возможно, в отношениях с женщинами он никогда не был нормальным, ибо в ином случае жены не бросали бы его. И Павел растерялся, не зная, что ответить. Истровская вспыхнула:

– Вы посмотрите вокруг, раскройте глаза, – кивнула на окружающих, – все мужики облизываются, глядя на меня. Так и лезут взглядами мне под юбку. Или вы слепой, Павел?

– Нет, не слепой! – усмехнулся Хавин, чувствуя, как ее тело пружинит в его руках. – Я их понимаю.

– А вот они вас вряд ли поймут. Они хотели бы сейчас оказаться на вашем месте. Ведь я сама предлагаю вам себя. – Алла снова крепко вцепилась в него своими коготками, в глазах сверкнули новые огоньки.

– Это странно, Алла, – сказал Павел, чувствуя, как нарастает ее нетерпение и стремительное желание оказаться с ним в постели.

– Ничего странного, – вскипела Истровская. – Я всегда выбираю сама, и мне никогда не отказывают. Вы представляете, Павел, что сейчас здесь началось бы, если бы я им предложила то же самое?

Чтобы ослабить ее безудержный напор, Хавин без всякой задней мысли предложил:

– А вы попробуйте, и – поглядим.

Алла содрогнулась и больно ущипнула его:

– Почему вы оскорбляете меня, Павел?

Хавин попытался сгладить:

– Бог с вами, Алла, у меня и мысли такой не было.

– Я же не уличная девка, чтобы ложиться под всякого! – В ее голосе прозвучало негодование. – И потом мне не нужны деньги, Павел. У меня своих денег достаточно. Я сама могу заплатить. Может быть, вам заплатить, Павел? – Ее настойчивость прижимала его к стене. – Вижу, Павел, вижу. Вы просто не можете решиться. Решайтесь, решайтесь, не пожалеете. – И Алла снова плотно прижалась к Хавину.

Константин Аспенский хмуро показал на них жене и произнес: