Волков. Орден Святого Георгия

– Прячусь в тени. – Я взял со столика кепку и принялся демонстративно обмахиваться ею, как веером. – Ваше преподобие сегодня не на службе?

Признаться, я не сразу узнал Дельвига, хоть он и не пытался изображать из себя секретного агента и уж точно не злоупотреблял маскировкой. Точнее, ее вообще не было – просто я за месяцы нашего знакомства успел привыкнуть к форме. Примерно в середине мая для кожаного плаща стало уже слишком тепло, но черный китель так никуда и не делся: будто прирос к его преподобию вместе с пурпурно-серебряным георгиевским крестом на шее.

Но сегодня Дельвиг почему-то оделся в гражданское: легкие брюки, рубашку и плетеную шляпу-канотье. Пиджак из плотной темной ткани явно не слишком-то подходил для такой погоды, однако разоблачаться его преподобие не спешил – видимо, все-таки прятал под одеждой кобуру с револьвером.

– Я всегда на службе, – буркнул он, устраиваясь напротив. – Но тебе почему-то понадобилось встретиться в публичном месте… Неужели так сложно было доехать до Галерной?

– Нет. – Я пожал плечами. – Но тогда я бы лишился удовольствия лицезреть ваше преподобие в этой чудесной шляпе… Она вам определенно к лицу. Клянусь, вот та юная особа не сводит с нашего стола глаз!

– К-какая особа?.. Подавальщица? – Дельвиг порозовел, обернулся было – и снова уставился на меня, сердито сдвинув брови. – Сейчас же прекрати паясничать! Я не собираюсь…

Последние слова я не разобрал: в ушах вдруг зашумело так, будто все звуки разом исчезли, оставив только низкий и тревожный пульсирующий гул – я слышал, как колошматит мое собственное сердце. Давление подскочило раза в полтора, но взбесившемуся организму этого показалось мало, и он поспешил добавить испарину на лбу и слегка подрагивающие пальцы.

В повседневной мирной жизни подобное состояние принято называть паникой, но я уже давно предпочитал другие слова. Мне не раз приходилось наблюдать, как солдаты – самые обычные люди без крупицы особых способностей – собирались и спешно покидали насиженное место: здание, траншею, блиндаж или даже прекрасно оборудованный и укрепленный бункер. Иногда даже бросали снаряжение и бежали. Покидали позицию – за мгновение до того, как ее размалывало в пыль бомбами или артиллерийским ударом.

Чутье? Вероятно, да – ничем иным объяснить подобное я просто не мог, потому что ни к колдовским ритуалам, ни к логике, ни даже к наблюдательности оно не имело никакого отношения. Такое всегда развивается под обстрелами, а уж я пережил их столько, что запросто мог почувствовать опасность за несколько минут или за час. Или даже за сутки с небольшим – в зависимости от масштаба.

Масштаба тут явно не было, а вот время уже заканчивалось: счет шел буквально на секунды, и чутье не просто предупреждало – истошно вопило в оба уха, требуя без малейшего промедления вскакивать и бежать.

– Ваше преподобие, – я поднялся – так быстро, что едва не опрокинул стул, – мы уходим.

– Да погоди ты. Куда помчал? Надо же расплатиться!

– Быстрее! – Я без особых церемоний схватил Дельвига под локоть и потащил к припаркованной у тротуара машине. – Ну же, ваше благородие, шевелите ногами!

Все-таки не успели: чутье тоскливо взвыло, и оставленная мною на столе чашка разлетелась вдребезги. Выстрела я не слышал, и никто не бежал к нам с револьвером в руках. Значит, били метров со ста, не меньше – дистанция явно не для короткоствола, а винтовочная. Отыскать в Петербурге полноценную автоматику в тысяча девятьсот девятом году почти невозможно. Секунда или две на поворотно-скользящий затвор, еще примерно столько же на прицеливание…

Додумывать я не стал – просто толкнул Дельвига за капот автомобиля и сам нырнул следом за мгновение до того, как вторая пуля разнесла лобовое стекло.

– Господь милосердный… Что это было?!

– А на что это похоже? – усмехнулся я. – Стреляют.

Видимо, его преподобие еще не успел в полной мере осознать происходящее, но далекий грохот и брызнувший крошкой асфальт в двух шагах оказались куда доходчивее любых объяснений. Дельвиг охнул, поджал ноги и как будто даже стал чуть меньше, вжимаясь спиной в бампер.

– Но откуда?.. – пробормотал он. – Ты заметил?

– Нет. – Я осторожно высунулся из-за крыла. – Но предполагаю, что во-о-от оттуда. Видите церковь?

До возвышающегося над крышами золоченого креста было метров сто пятьдесят – двести. Серьезная дистанция. Но для опытного снайпера, да еще и с пристрелянной винтовкой и хоть какой-то оптикой, – все-таки не запредельная.

– Храм, – зачем-то поправил Дельвиг. – Святой великомученицы Екатерины. С чего ты взял, что?..

– Я бы засел на колокольне. – Я пожал плечами. – Обзор оттуда лучше, и дома почти не мешают. А тот парень явно знает свое дело: начал стрелять, когда мимо ехал трамвай.

– Поэтому мы ничего не услышали… И что теперь делать?

Его преподобие не выглядел испуганным или растерявшимся – скорее до невозможности сердитым. За годы службы Ордену он успел повидать расклады и похуже, но с таким наверняка сталкивался нечасто – а может, и вообще впервые. Георгиевских капелланов учат обращаться с оружием и управлять Талантом, учат выслеживать и убивать самых страшных из порождений Прорывов. Стая упырей, зубастый и проворный леший, огромная жаба и уж тем более тот самый полулегендарный Рогатый наверняка куда опаснее человека с винтовкой.

Но стрелять все-таки не умеют.

– Сейчас, ваше преподобие, – ответил я, прикрывая глаза. – Подождите немного…

Я уже успел заметить, что способности из того мира возвращались ко мне не постепенно, а скачками, обычно после работы на пределе или сложных схваток. И кровавый поединок с Грозиным пополнил мой арсенал еще одной.

Конечно, до полноценной телепатии это не дотягивало и в том мире. Полноценно залезать в голову человеку я так и не научился – да и, пожалуй, не очень-то и хотел. А вот проделать что-то подобное с разумом попроще и поменьше когда-то было мне вполне по силам.

Получилось и теперь, хоть и со скрипом. Я пыхтел почти полминуты, но все-таки смог нащупать крохотное птичье сознание, парящее где-то со стороны Невы. Осторожно подтянул поближе, успокоил – и уже потом надавил изо всех сил, перехватывая управление.

Тело сразу стало другим: легким и одновременно могучим. Пожалуй, даже сильнее, чем волчье, несмотря на размер. Чайка явно охотилась, высматривая рыбу под мутной рябью воды, но у меня были другие планы. Я не пытался орудовать крыльями самостоятельно – просто чуть изменил направление, закладывая вираж, и помчался над жестяными крышами. Хорошее, правильное направление, и все-таки слишком высоко – даже для острого птичьего зрения.

– Ниже, – прошептал я. – Спустись немножко, хотя бы чуть-чуть…

До моих ушей донесся сердитый протяжный крик, но чайка послушалась и свалилась еще на полсотни метров – чуть ли не к самому кресту. Теперь я видел колокольню буквально как на ладони: вытянутую башню, белые с серым стены, колонны, открытые арки ярусов с лестничными пролетами и позеленевшей от времени бронзой колоколов, кровлю с крохотным слуховым окном и прямо за ним – винтовочный ствол и темный силуэт.

Есть!

Я отпустил чайку и тут же рухнул вниз, в собственное тело, сидящее на асфальте. Голова немного кружилась от таких кульбитов, но в целом все прошло не так уж и плохо. Во всяком случае у меня осталось достаточно сил на небольшую пробежку.

– Эй, не спи! – Надо мной нависло хмурое и перепуганное лицо Дельвига. – Ты не ранен?

– Никак нет, ваше преподобие. – Я вытянул из-под куртки браунинг и перевернулся, упершись коленом в асфальт. – Интересно, я успею добежать до переулка?

– Что?.. Куда ты собрался?!

– На охоту. Если сможете, идите следом – обоих ему точно не подстрелить. – Я с лязгом рванул затвор, отправляя патрон в ствол. – Только не вздумайте геройствовать, ладно?

Глава 5

Реакция у снайпера оказалась почти запредельная. А умение и того круче – два выстрела раздались один за другим, чуть ли не очередью. Первый разнес еще одно стекло в машине Дельвига, а второй едва не пробил мне голову: пуля злобно вжикнула над левым ухом. Парня на колокольне явно учили целиться на упреждение, и будь на моем месте обычный человек – наверняка остался бы лежать на тротуаре, пораскинув мозгами. Прямо как Штирлиц в анекдоте.

Никогда так раньше не бегал – в этом мире уж точно. Рывок на полсотни метров сожрал больше сил, чем километровая дистанция, зато одолел я его секунды за три, если не быстрее – и нырнул за угол в тесный переулок, не дожидаясь, пока снайпер в очередной раз поймает меня на мушку. Опасность как будто миновала, но расслабляться определенно было еще рановато: надо отыскать дорогу через дворы, каким-то чудесным образом не промахнуться и выйти прямиком к церкви, махнуть через дорогу, не словив пулю.

И проделать все это раньше, чем снайпер успеет удрать.

Решено – сделано. Я помчался по переулку вдоль стены дома, свернул налево и уперся в металлическую ограду с воротами. Впрочем, надолго она меня не задержала: разбег, удар плечом, жалобный стон металла – и дужка замка отлетела, освобождая мне дорогу.

– Ты чего делаешь, паршивец?! – Бородатый мужик с метлой выскочил мне навстречу, как черт из табакерки. – А ну стой… Стой, кому говорят!

Дворник – это вам не шутки. Пройдет сто лет, и таких вот громогласных крепышей сменят незаметные смуглые парни в оранжевых или синих спецовках. Работы у них станет чуть поменьше, сама работа – попроще, арсенал пополнится мудреными пылесосами, автоматическими подметалками и прочими коммунальными машинами. А престиж профессии и вовсе свалится куда-то существенно ниже плинтуса.

Но сейчас, в начале двадцатого века, дворник – полноправный владыка своих угодий. Не просто уборщик мусора, а тот, кому положено без всякой пощады гонять и даже сдавать в полицию нищих, шарманщиков и прочих незваных гостей. Можно сказать, почти городовой, хоть из атрибутов власти у него только свисток, фуражка и номерная бляха на груди.

Никакого оружия дворнику по чину не полагалось, зато желания нести правосудие и выдать невесть откуда взявшемуся хулигану заслуженных лещей определенно имелось с избытком. Так что я не стал дожидаться, пока меня наградят подзатыльником или огреют метлой, – дернулся в сторону, скользнул плечом по стене и помчался дальше.

К счастью, играть в догонялки местный служитель чистоты настроен не был, и преследовала меня исключительно ругань. Я промчался наискосок через двор, нырнул под арку и через несколько мгновений выскочил в соседний «колодец» – тесный, полутемный, выход из которого на улицу перегородила телега. Завидев меня, лошадь тут же остановилась, взбрыкнула и недовольно заржала – то ли просто испугалась, то ли успела почуять не совсем человеческий запах.

Спокойнее, Волков, спокойнее! На четырех лапах путь до колокольни занял бы втрое меньше времени, но это уж точно не повод так подставляться. Не хватало еще сдуру перекинуться и перепугать всю округу. Или, что того хуже – запутаться в собственных штанах и свалиться на радость дворникам. Да и крутить снайпера в таком случае придется голышом…