Горчаков. Юнкер

– Они обеспечили победе изящный эндшпиль. – Багратион покачал головой. – А заодно – подарили потомкам красивую историю про четыре сотни смельчаков. Поверь, Саша, на тот момент Россия располагала куда более серьезной силой. Наполеон проиграл битву, но не будь у нас пехоты и артиллерии – войну он бы все равно выиграл… рано или поздно. Отступить его заставил именно общий перевес сил. И именно полноценная армия позволила твоему тезке, императору Александру, установить господство над половиной Европы на несколько десятков лет.

Вот оно как. Очередное «а на самом деле…». Как говорится, век живи – век учись.

– Стоит ли так недооценивать магию? – проговорил я. – Особенно вам. Защищая Смоленск, погиб ваш предок.

– Мой прапрадед. Истинный слуга империи. – В голосе Багратиона послышалась неподдельная гордость. – Непросто быть достойным одной только памяти такого человека. Мой род всегда стоял на страже государства – и тогда, и сейчас.

– Но ваша светлость даже не военный, – заметил я.

– Сейчас мы – куда больше чем военные. – Багратион чуть сдвинул брови. – У страны остаются враги, даже когда молчат пушки. И кое-кого ты уже видел, Саша. Они стреляли тебя, а ты – в них. Этого недостаточно?

В глазах его светлости вдруг мелькнула тоска – настоящая, глубокая. Такую он едва ли смог бы подделать – даже с его талантами матерого переговорщика и манипулятора.

– Я мог бы носить эполеты армейского генерала. Или вести дела рода, не поступая на службу. Растить наследников или прожигать жизнь на бесконечных приемах в Зимнем. – Багратион откинулся на спинку кресла. – Но, как видишь, выбрал участь презренного жандарма.

– Презренного? – поморщился я. – Ваша светлость не передергивает?

– Отчасти. – Багратион не стал возражать. – Но поверь, в столице найдется немало уважаемых людей, которые всерьез считают меня чуть ли не предателем Одаренных родов.

– Вроде моего деда?

– Нет, – улыбнулся Багратион. – Мы с Александром Константиновичем не всегда сходились во мнениях. Но, к счастью, у него нет и капли недалеких феодальных амбиций, которыми так кичатся некоторые князья. И что бы он сам ни говорил – мы оба служим стране и короне… хоть и каждый по-своему.

Однако. Казалось, я уже понял, к чему планомерно подводит меня его светлость со своей блестящей риторикой, – но Багратион снова свернул куда-то в сторону.

– Зачем вы мне все это рассказываете? – поинтересовался я. – Не смею спорить – беседа для меня приятна и в высшей степени познавательна, но…

– Теперь ты знаешь чуть больше… если все-таки не знал раньше. – Багратион улыбнулся, устраиваясь в кресле поудобнее. – И о дворянском сословии, и о самом государстве. А значит, сможешь сделать выводы.

– О том, что случилось? – догадался я.

– Верно. Если бы войны родов начинались из-за глупой дуэли двух – ты уж меня прости – недорослей, все дворянское сословие вымерло бы еще до Петра Великого. – Багратион сложил руки на груди. – Когда происходит подобное, всегда следует искать настоящую причину. Конфликт интересов.

Пожалуй. Уж не знаю, что на самом деле задумал дед, но если бы он устроил в Петербурге то, что собирался, – кто-то наверняка извлек бы из всего этого свою выгоду. Колычев… точнее, те силы, которые за ним стояли.

– Кто-то хотел войны, – осторожно начал я, – которая непременно привела бы к ослаблению или даже гибели двух старинных родов. – Это может быть нужно кому-то из новой, петровской аристократии. Владельцам крупных капиталов… В конце концов, сторонникам центральной государственной…

И вот кто тебя за язык тянул, Горчаков?

Я захлопнул рот и с трудом подавил желание на всякий случай еще и зажать его руками – чтобы снова не сболтнуть лишнего. Но Багратиона мои крамольные помыслы, похоже, только повеселили.

– Умение вовремя замолчать порой бесценно, – усмехнулся он. – Еще немного – и ты бы обвинил в смерти брата саму государыню императрицу.

– У меня и в мыслях не было…

– Очень надеюсь… Неважно. – Багратион махнул рукой. – Суть ты в любом случае ухватил верно. Так или иначе, раскол нужно искать именно среди дворян. И спор между древними родами и теми, которым пока нет и трехсот лет, – самая очевидная причина… Но, к сожалению, не единственная.

– Прошло уже много времени.

– Куда меньше, чем ты думаешь, – вздохнул Багратион. – А старые обиды порой живут гораздо дольше людей. Так что если тебе кажется, что кто-то может иметь зуб на твою семью или на Воронцовых… то тебе не кажется.

– Значит, месть? – Я подался вперед и облокотился на стол. – И все?

– Едва ли. – Багратион покачал головой. – Для банальной вендетты – слишком уж серьезный масштаб. Стоить копать глубже.

Ага. Знать бы только – куда именно и в каком месте. Старые аристократы, новые… и не только они.

– А те Одаренные? – Я вдруг вспомнил разговор, состоявшийся примерно полтора часа назад. – Которых я видел тогда, дома? На чьей они стороне?

Багратион прищурился – и на мгновение мне показалось, что он пробует залезть мне в голову. Но ничего подобного: вместо Дара менталиста в который раз сработал самый обычный опыт.

– Поправь меня, если я ошибусь, – задумчиво проговорил Багратион. – Но, похоже, тебе уже случилось познакомиться лично с уважаемым Василием Михайловичем Дроздовым.

– Да. – Я не стал юлить. – Вы знаете, кто он?

– Скорее нет, чем да. Правда скрыта слишком глубоко, а озвучивать байки и домыслы было бы попросту невежливо. – Багратион потер подбородок. – Что именно тебя интересует, Саша?

– Судя по положению, он из очень древнего рода, – отозвался я. – И скорее должен был защитить деда… но почему-то не стал.

– Так ты хочешь спросить, на чьей стороне Дроздов? – Багратион вдруг улыбнулся – будто ему внезапно стало очень весело. – Я отвечу: на своей собственной. И уж не знаю, чего старик от тебя хотел, но он точно не враг ни тебе, ни мне… ни уж тем более твоему деду. Одаренные его силы и возраста обычно уже давно утрачивают интерес к делам простых смертных. И редко появляются на людях без особого повода.

Интересно, а я-то… чем заслужил?

– Его возраста? – переспросил я. – Сколько же Дроздову лет?

– Могу только догадываться. – Багратион пожал плечами. – Скажу одно: когда твой дедушка был не старше тебя, Дроздов уже выглядел точно так же, как сейчас.

Мне вдруг стало… нет, не страшно – но как-то неуютно: привычный мир дал трещину, в которую настойчиво полезло немыслимое. Неизведанное – и потому скорее опасное, чем просто любопытное. Нет, конечно, я всегда знал, что Одаренные живут дольше простых смертных – даже дедовы почти сто лет среди дворянского сословия едва ли кого-то бы удивили. Но такое?.. По всему выходило, что Дроздову стукнуло как минимум полтора века. Или даже больше – и тогда наверняка старик застал императора Александра… и даже самого Наполеона Бонапарта. А заодно и накопил за эти годы столько силищи…

Неудивительно, что даже дед предпочитает с ним не спорить.

– А сколько вообще живут Одаренные? – Мой голос неожиданно для меня самого вдруг зазвучал тихо… и даже как-то сдавленно. – Ну… самое долгое?

– Очень надеюсь однажды проверить, – усмехнулся Багратион. – Но пока – даже не могу представить. Старшая когорта умеет хранить секреты… Даже от меня или твоего деда.

– Вот как… – Я на мгновение замялся, но потом все-таки спросил: – Как вы думаете, среди них есть те, кто лично знал Петра Великого?

– Не имею даже малейшего представления, – признался Багратион. – И именно поэтому допускаю любой из возможных вариантов.

Я только молча кивнул – слова закончились. Светлейший князь из Третьего отделения кое-что объяснил мне, показал… небольшую, но все-таки часть истинной картины мира, о которой я раньше даже не задумывался. Приоткрыл если не тайны дворянского общества, то уж точно те вещи, о которых наверняка не принято говорить вслух.

Старая аристократия: князья с родовыми Источниками. Новое, петровское дворянство: графские семьи – или простолюдины без Дара, которым посчастливилось получить титул или хотя бы высокий чин – а заодно и обзавестись весомым капиталом. И древние Одаренные, которым плевать и на чин, и на титул, и, похоже, даже на происхождение. Могучие старцы, способные поспорить и с князьями, и с новоиспеченными аристократами. Скрытая третья сила.

А может, есть еще и четвертая? И сколько их на самом деле в мире, который я до шестнадцати с половиной лет считал простым и понятным?

– Что, сложно? – Багратион прищурился и чуть склонил голову на бок. – Не укладывается в голове?

– Вроде того, – вздохнул я. – А ведь я наверняка не знаю и десятой доли того, чего стоило бы знать… по-хорошему.