Волков. Дуэль

Примерно через полминуты белоснежная ткань превратилась в замызганную тряпицу и отправилась вслед за кителем, но теперь я хотя бы мог нормально открыть глаза, отряхнуться, не боясь загадить еще и брюки – и даже кое-как расчесать волосы относительно чистой пятерней.

И стоило мне закончить, как Вольский подскочил, вцепился и снова принялся трясти мою руку – пожалуй, даже посильнее, чем во время знакомства.

– Благодарю, благодарю вас, друг мой! – с жаром выпалил он. – Если бы не вы… Но какая отвага – броситься на это чудовище, можно сказать, безоружным… Еще немного – и я бы остался без головы!

– У вас отличная мускулатура. – Геловани изобразил усмешку, но его глаза смотрели как и раньше, серьезно и внимательно. – Немногие даже из Владеющих способны потягаться силой с лешим.

– Будем считать, что мне просто повезло, судари, – отмахнулся я. – На вашем месте я бы сейчас скорее интересовался, откуда эта образина вылезла. Ведь вся усадьба оцеплена солдатами.

– Посты стоят только на дорогах. – Геловани пожал плечами. – И поглядите на лес вокруг – даже если где-то там и ходят патрули, в таком тумане запросто пролезла бы хоть сотня леших.

– Наши люди умеют нести службу, ваше сиятельство. И к северу отсюда дежурит еще один капеллан. – Дельвиг недовольно сдвинул брови. – Владимир прав – леший не смог бы пробраться снаружи. Вероятно…

– Прорыв, – догадался я. – Где-то здесь для нашего покойного друга открылась дверца.

– И лучше бы отыскать ее раньше, чем здесь появятся еще… друзья. – Дельвиг перехватил винчестер одной рукой и полез в карман плаща за патронами. – Предлагаю еще немного прогуляться, судари.

– Не имею никаких возражений, – отозвался Геловани. – Да и туман как будто рассеивается.

Действительно: стоило нам прикончить лешего – и вокруг, как назло, стало куда яснее. То ли ветер наконец прогнал спустившееся к земле облако, то ли день уже полностью вступил в свои права и солнце принялось греть так, что понемногу высушивало всякую сырость. Белесые влажные клочья расползались буквально на глазах, освобождая деревья, дорогу, усадьбу за ней – а потом и церковь примерно в полутора сотнях шагов за спинами Дельвига и Геловани.

Туман исчезал, сквозь свежую зелень крон стремительно пробивались солнечные лучи, отбрасывая тени… И часть этих теней двигалась.

– Господь милосердный, что это? – простонал Вольский. – Неужели опять?..

Я насчитал с пяток упырей, но за деревьями их могло быть и вдвое, и втрое больше. Видимо, Прорыв не ограничился одним лешим, а после основного «залпа» переключился на продукцию попроще – и принялся выплевывать зубастых обжор с промежутком примерно в полминуты… или даже чаще – судя по тому, сколько их успело собраться там, где мы не так давно прошли.

Где-то вдалеке загрохотали выстрелы – солдаты тоже разглядели упырей и принялись понемногу зачищать Парголовскую мызу. И нам оставалось только присоединиться.

– Такая охота мне определенно нравится больше. – Геловани поднял карабин и прищурил один глаз. – Вот тот, у березы, – мой.

Я не стал даже доставать браунинг, его сиятельство с Дельвигом прекрасно справлялись и без меня. Не прошло и пары минут, как они расстреляли чуть ли не все патроны, завалив низину около церкви зубастыми тушами. Отличился даже Вольский: лично уложил последнего уцелевшего упыря, с неожиданной ловкостью снеся тому голову с целых десяти шагов.

– Кажется, все. – Дельвиг дернул скобу, выбрасывая из винчестера последнюю гильзу. – Теперь смотрите по сторонам, судари. Прорыв должен быть где-то здесь.

Если моя теория с гамма-излучением верна, то прореха в бытие наверняка фонит куда сильнее и покойного лешего, и уж тем более упырей – а значит, внутренний «компас» Дельвига рано или поздно должен ее отыскать. Впрочем, даже если никакой радиации не было и в помине, из Прорыва буквально хлестала магическая энергия – и как раз ее-то я умел чувствовать не хуже бравого георгиевского капеллана…

Раньше умел. Сейчас способности понемногу возвращались, но им приходилось помогать самым обычным зрением. Оно вполне могло заметить рябь в воздухе куда раньше, чем сработает чуйка.

Но пока лес вокруг выглядел совершенно обыденно.

– Где-то рядом… – Дельвиг на мгновение прикрыл глаза. – Довольно большой, странно, что мы до сих пор его не видим.

Ничего. Самые обычные деревья, самая обычная дорога и усадьба вдалеке. Мертвые упыри – тоже самые обычные… насколько это вообще возможно. Высокий шпиль с крестом, храм, ограда, калитка, через которую мы прошли четверть часа назад, а прямо под ними…

– Что это?

Я вытянул руку, указывая на… Нет, дверью это определенно не было, да и зданием, пожалуй, тоже. Крохотная металлическая арка с заломом посередине, украшенная наполовину обвалившимся орнаментом, и прямо под ней – темный прямоугольный проем примерно в человеческий рост. Раньше здесь, видимо, бывали куда чаще, но теперь узенькая тропинка к проему почти целиком заросла кустами и молодыми деревцами. Рука человека когда-то превратила склон под церковной оградой в почти отвесную стену, а потом еще и добавила сверху каменные плиты и железо, но природа неумолимо брала свое, и странная конструкция понемногу уходила в землю. Покрывалась мхом, ржавела…

Стой я на десять шагов левее – и вовсе бы ничего не заметил.

– Ах, это… Если мне не изменяет память, перед нами могила Адольфа Полье. – Вольский шагнул вперед и слегка прищурился. – Француза… Второго мужа графини Варвары Петровны Шуваловой, вдовы Павла Андреевича – отца нынешнего хозяина Парголовской мызы. Склеп и церковь построил по заказу ее сиятельства…

– Прошу за мной, судари. – Я ускорил шаг. – Заглянем в гости к господину Полье. Там ведь открыто?

– Вероятно, – пробормотал Вольский. – То есть сама усыпальница, конечно же, замурована, но…

– Вот и отлично.

Я пока еще ничего не чувствовал – сработала интуиция. Но чем ближе мы подходили к заросшей зеленым мхом арке, тем сильнее вибрировал эфир. И когда Дельвиг зажег на ладони свой волшебный огонек, освещая темное и холодное нутро склепа, я понял, что все-таки не ошибся.

Воздух у дальней стены рябил и как будто даже переливался едва заметной радужкой.

– Вот он. – Я едва успел поймать за локоть бестолково шагнувшего вперед Вольского. – Осторожнее, Петр Николаевич. – Прорыв может быть опасен.

Интересно, кто-нибудь вообще пробовал туда забраться и хоть одним глазком глянуть на ту сторону?..

– Браво, браво. – Геловани зажал карабин под мышкой и несколько раз хлопнул в ладоши. – Должен признать, Антон Сергеевич, ваш протеже сумел меня удивить – и уже не раз… Скажите, Владимир, вы не думали о карьере в сыске?

– Давайте поговорим об этом позже, ваше сиятельство, – буркнул Дельвиг, протягивая мне винчестер. – Я закрою Прорыв. А вы, судари, – поглядите, чтобы никто оттуда не вылез.

Не прошло и полминуты, как неровные края начали стягиваться – дыра в бытии зарастала буквально на глазах. Дельвиг орудовал невидимой иглой так ловко и быстро, что Вольский, похоже, потерял дар речи от восхищения – просто стоял и пялился с открытым ртом, не издавая ни звука. Сам я тоже засмотрелся, хоть уже и видел работу георгиевского капеллана.

А вот для Геловани подобное, судя по всему, было делом совершенно обыденным.

– Должен принести свои извинения, Владимир, – негромко произнес он. – Признаться, я и подумать не мог, что вы так нам поможете. Сам бы я, пожалуй, и вовсе не догадался бы искать здесь. Удивительно, как Прорыв возник именно в таком…

– Напротив – ничего удивительного! – встрял Вольский. – Если память мне не изменяет, подобное… подобные явления нередко появляются на кладбищах. А склеп, если разобраться, – почти то же самое. Место, где сильна власть того, что противно всему сущему, – и потому особенно пригодное для любого темного колдовства и…

– Разве не вы полчаса назад говорили, что все это не более чем суеверия? – Геловани усмехнулся и покачал головой. – Разве скандинавские проклятья отличаются от таких вот… баек? Мракобесие – удел недалеких умов, Петр Николаевич.

– Мракобесие?! Ваше сиятельство изволит обвинять меня в обскурантизме? – Вольский сверкнул глазами, но тут же устало выдохнул. – Впрочем, я уже и сам не знаю, что думать… Всего несколько лет назад и Прорывы для всех нас были всего лишь легендами. Историей прошлых веков, в которой порой куда больше вымысла, чем истины. И я сам бы лишь посмеялся – вздумай кто-то сказать, что уже скоро подобное появится снова.

– У меня и в мыслях не было смеяться над вами, – мягко ответил Геловани. – Но все же стоит различать реальность, как бы сурова и удивительна она ни была, – и всякие небылицы… А вы что скажете, Владимир?

– Пожалуй, предпочту промолчать. – Я пожал плечами. – Но уж если ваше сиятельство настаивает – то я скорее склонен думать, что человеку образованному не следует отвергать даже самые немыслимые гипотезы. В конце концов, отсутствие научного обоснования… временное отсутствие, конечно же, никак не может ставить под сомнения сам факт. Особенно свершившийся неоднократно. А Прорывы действительно куда чаще возникают на кладбищах – какова бы ни была тому причина.

– Слова не мальчика, но мужа, – улыбнулся Геловани. – Впрочем, достаточно разговоров, судари. Его преподобие Антон Сергеевич уже закончил работу – самое время вернуться обратно к нашим… делам.

Никаких возражений не последовало, и через пару минут мы вышли на дорогу. Дельвиг шагал первым, за ним – Геловани с карабином на плече. Я чуть отстал: сказалась старая привычка напоследок еще раз оглядеться по сторонам… да и вообще прикрывать тылы на случай непредвиденных обстоятельств.

– Подождите, друг мой. – Вольский догнал меня и неуклюже схватил под локоть. – Вы ведь не будете возражать, если я обопрусь на вас? Мне… мне тяжело идти. А уж после того, что мы все только что пережили…

– Как пожелаете, Петр Николаевич, – вздохнул я, чуть замедляя шаг. – Вам нездоровится?

– Нет-нет, я в добром здравии. И в своем уме! – Вольский сердито засопел. – Хоть его сиятельство Виктор Давидович, похоже, и считает иначе.

– Не думаю. И он уж точно ничуть не желал вас обидеть.