На реке Мологе в деревне Избищи…

деревянный тротуар.

ой, в распутицу морока…

гнус, слепень, мошка, комар…

что нам мили, километры,

перегоны, поезда!

что нам северные ветры,

если светит там звезда.

там такие окунища,

щука, жерех и плотва…

темно-синие глазища,

развеселая вдова.

уезжаю, уезжаю,

уезжаю за судьбой.

жизнь с нуля сооружаю,

все подчистив за собой…

земляника, да морошка,

да малина на лугу…

это все я понарошку,

все придумал на бегу…

«рассвет хотел все встать на лапы…»

рассвет хотел все встать на лапы,
но, не проснувшийся еще,
он мне на левое плечо,
смеясь, валился косолапо…

а я отталкивал небольно
мохнатый ощутимый вес,
ему твердил, чтоб он не лез,
что я устал, с меня довольно…

но темнота меж тем серела,
взлетала хлопая крылом,
стремясь скорей покинуть дом,
в котором тяга к свету зрела…

и света становилось больше.
все ярче делалось окно,
и желтый луч, как волокно,
сквозь шторы тек все бойче, бойче…

я целовал твои виденья,
что сон нанес из разных мест,
и ждал, когда их явь разъест,
явившись вновь в свои владенья…

день скалился с морозным паром
медлительный, еще с ленцой,
идя не шагом, но рысцой,
и близился уж к ритмам старым…

рассвет подрос и растворился,
остался утренний туман,
и может быть пролог в роман,
который нынче зародился!..

«как тяжело порой любить…»

как тяжело порой любить,
и чувствовать любовь, как ношу,
и рядом быть, и нужным быть,
и не кричать: «сейчас все брошу!»
не видеть капли, что сквозь кожу
сочатся, а нельзя вопить…
как тяжело порой любить!

как трудно все же иногда
прощать, хоть это невозможно,
глухой стеной стоит беда,
и ты прощаешь осторожно,
а все тревожно, все так сложно,
любовь в прощении всегда!
прощать так трудно иногда!

как важно все-таки порой
уйти, но вовремя вернуться,
не чувствовать уход игрой,
и замолчать, и прикоснуться,
в глаза взглянуть, и как очнуться…
перенести нападок рой,
как важно все-таки порой…