О Москве и окрестностях в стиле odinmirage. На запад Москвы и Подмосковья

Снова возврат к стучащимся настойчиво мыслям – всё ли сделано, чтобы этого не произошло, можно ли этого было избежать? Нет ли нашей вины в случившемся? А может быть, не надо было ничего начинать и ничего бы не случилось? Может быть, глобалистско-либеральная модель мироустройства с управлением из единого центра за океаном приемлема для всех, включая Россию, Китай, Индию, Бразилию и т. д. и т. п.?

Нет, нельзя было спокойно наблюдать, как Запад целенаправленно выращивает под боком у нас вооружённого до зубов и злобного монстра. Финал этого процесса рано или поздно был бы не менее ужасным для нас. Лучше уж, как говорится, «ужасный конец, чем ужас без конца». Но «конца» не будет, правда восторжествует, зло будет побеждено!

Понятно, что западная пропаганда разгоняет волну изобличения России и россиян. Но это далеко не благородное проявление Запада, а напротив яркое выражение его крайнего политического цинизма. Да, для наивной и далекой от сложной политики публики все очевидно – кто формально начал, тот и виноват. Мы и сами в начале трагичных событий испытывали массу сомнений и моральных терзаний. Что только говорит в пользу российского народа, свидетельствуя не о слабости, а о духовной и нравственной силе россиян.

На Западе, напротив, никаких сомнений и терзаний не было заметно. Небольшие ростки альтернативных мнений, прорывавшиеся время от времени в прессе и социальных сетях, были быстро задушены. А политическая элита действовала жестко, явно по давно разработанному и согласованному плану. Западная пропаганда изначально была заряжена на интерпретацию любой прямой агрессии своей коалиции, в том или ином её виде, как законных действий на чужой территории и чужими руками, не считая наемников с гражданством западных стран. Мнение и воля людей в расчет не принимались, а репрессии и гибель людей не замечались.

Надо ли противостоять таким провокационным планам и действиям? Вопрос не уместный. Необходимо не только противостоять им, но и добиваться победы над ними. А в конечном итоге, добиться введения давно очевидной и напрашивающейся новой юридической международной нормы – провокации и подстрекательство ничем не лучше прямого участия в международном конфликте и являются наказуемыми. Провокаторы в конечном итоге должны быть приведены на скамью подсудимых «нового Нюрнберга», понеся заслуженное суровое наказание за многие тысячи загубленных жизней в десятках конфликтов по всему миру.

Надо собраться. Будет тяжело, очень тяжело, но надо выстоять. Выстоять против санкций, против манипуляций общественным сознанием и разгоняемой волны русофобии. Выстоять против отработанных уже за годы «цветных революций» подрывных для общества технологий в глобальных социальных сетях, контролируемых западом. Вот где яркий пример западного блефа о демократии – по щелчку пальцев Facebook[1 - (здесь и далее Facebook / Фейсбук – организация, запрещённая на территории России)], Google и другие включили цензуру и одностороннюю подачу информации. То, что было социальным и равным для всех в мире, превратилось в оружие в виде современного технологичного инструмента глобальной пропаганды, действующей избирательно. Опять иезуитство!

Но чем дальше развиваются события, тем больше понимания приходит, что на самом деле происходит. Тем больше проявляется правда и укрепляется наш дух. Время работает на нас и против западных хищников.

Именно в ходе таких казавшихся нескончаемыми терзаний Евгений ясно понял – надо взять себя в руки, делать своё дело ещё лучше, работать больше и надо жить, жить и действовать, несмотря ни на что. Он ясно осознал, что надо немедленно, прямо сейчас сделать предложение Женьке. Дальше тянуть нельзя, это просто малодушно и не верно.

Он позвонил ей на мобильный, спросил, где она. Женька была дома. Он говорил немного сухо и отрывисто, непривычно для нежного и трепетного стиля их общения друг с другом. Её голос был встревожен, и первой фразой был сдержанный вопрос к Евгению, всё ли у него в порядке.

1-я Тверская-Ямская улица

За этой сдержанностью он прочитал гигантскую глубину её переживаний и ещё одно подтверждение своего «озарения». Попросив Женьку никуда не уезжать, сказал, что будет у неё самое позднее – через час. Взял мотоцикл, чтобы меньше зависеть от пробок, проложил маршрут, заложив промежуточную остановку у ювелирного салона, и помчался. На мотоцикле быстро и легко выбрался с Милютинского переулка на Большую Лубянку, потом на Сретенку, затем на Садовое кольцо в южном направлении и наконец свернул на 1-ю Тверскую-Ямскую. Ювелирный находился почти в конце улицы, напротив церкви Сергия и Германа Валаамских, у подворья Валаамского монастыря. В ювелирном взял быстро простые и строгие кольца и поехал дальше уже по прямой по Ленинградскому проспекту, потом по Волоколамскому шоссе к ней, в Покровское-Стрешнево на улицу Большая Набережная у Канала имени Москвы.

Он не стал брать ни цветов, ни шампанского. Был уверен, что Женька все поймёт правильно, и, даже наоборот, ей бы не понравились эти атрибуты сейчас, в такой обстановке.

Первую часть пути до ювелирного он был погружен в свои мысли и чувства и практически ничего не замечал вокруг, автоматически фиксируя дорожную обстановку и выполняя правила дорожного движения. А вот на второй части маршрута от ювелирного салона как бы очнулся и начал привычно фиксировать и отмечать минуемые им по дороге достопримечательности, интересные места и здания Москвы.

Глава 2. Московский центральный ипподром

Вот слева, не доезжая Третьего транспортного кольца, виднеются скульптуры «Диоскуры, укрощающие коней», очень похожие на те, что стоят в Санкт-Петербурге на Аничковом мосту.

Это начало Беговой аллеи, ведущей параллельно Беговой улице прямо к Московскому ипподрому. В самом начале аллеи у Ленинградского проспекта, рядом с «ажурным домом» (№27), стоят пилоны, украшенные скульптурами К. Клодта (внука Петра Клодта) и С. Волнухина. Это созданные в 1899 году точные копии скульптур, украшающих Аничков мост в Санкт-Петербурге (созданы Петром Клодтом в 1841 году). Причём московские копии на Беговой аллее копируют первые две скульптуры Аничкова моста, смотрящие на Адмиралтейство. Эти прекрасные копии фланкируют начало Беговой аллеи и сразу создают «правильное» настроение, когда вы едете к месту проведения скачек и бегов – ипподрому.

Кроме того, тут же можно обратить внимание на единственный в своём роде в Москве многоэтажный и многоквартирный «дом на ногах», стоящий между Беговой аллеей и Беговой улицей, сразу за скульптурами. Его ещё называют «Дом-сороконожка», «Дом-осьминог», «Дом на ножках» из-за 40 железобетонных опор-«ног», поднимающих первый этаж длинного дома на уровень четвёртого.

Многие москвичи уже настолько свыклись с одинаковым названием станций метро и железной дороги – «Беговая», а также с одноимённой улицей, ставшей частью Третьего транспортного кольца, что зачастую и не задаются вопросом о происхождении этого имени. Даже очевидный намёк в самом слове, как производное от «Бег» или «Бега», остаётся без внимания.

Диоскуры, укрощающие коней, в начале Беговой аллеи

Бег лошади рысью с наездником в качалке

Между тем, наблюдательные горожане и любители истории своего города хорошо знают или, по крайней мере, догадываются, что имена эти связаны с расположенным на Беговой улице Центральным Московским ипподромом, вокруг которого есть ещё много названий, ассоциирующихся со скачками или бегами. Например, Беговая и Скаковая аллеи, Скаковая улица, Беговой проезд.

Евгений вспомнил, что он и сам не придавал особого значения этим примелькавшимся названиям улиц и станции метро, пока не решил исправить свой москвоведческий пробел и не побывал на ипподроме лично. Он был очарован этим местом и людьми, которые там работали, проводили экскурсии с большой любовью, делясь глубокими познаниями и об истории этого места, и о лошадях, и о бегах или скачках.

Прежде всего его поразило, что Центральный Московский ипподром – первый рысистый ипподром мира и старейший из ипподромов в России. Евгений заинтересовался и разобрался, что значит «рысистый» ипподром. Это место, где на состязаниях лошади бегут рысью. Именно бегут. Бывают бега и скачки. Бега – это соревнования, в которых лошади передвигаются рысью, переставляя ноги крест-накрест. Скорость эталонных рысаков составляет около 10 метров в секунду. Лошадью управляет наездник в пристяжной качалке. А во время скачек лошадью управляет жокей, который находится в седле, а сама лошадь бежит галопом.

Виды передвижения лошадей

Не спешите разочаровываться, если вы представляли себе картину ипподрома со всадниками, скачущими верхом на лошадях наперегонки! Во-первых, бег рысью тоже очень увлекательное и интересное зрелище. Во-вторых, на Московском ипподроме скачки тоже есть, но только в тёплое время года. В снег или дождь скачки не проводятся.

Кроме того, техника и способы бега или передвижения лошади – это целая наука. Если сказать об этом очень коротко и схематично, то способы движения лошадей разделяются на шаг, рысь, галоп, иноходь. При этом есть масса разных нюансов в каждом из них.

Евгений изучил историю ипподрома, которая началась в 1831 году, когда Общество конской скаковой охоты получило по указу Сената 122 десятины земли на Ходынском поле. 1 августа 1834 года здесь состоялся первый рысистый бег. Именно 1834 год считается годом основания Центрального Московского ипподрома.

Беговая беседка архитектора Чичагова на ипподроме в 1884 году

Второй в мире, после России, беговой ипподром появился в Америке в 1839 году. Потом уже бега распространились по другим странам. Всё, что можно увидеть на Беговой на ипподроме и в его окрестностях, олицетворяет место, где начиналась мировая культура бегов.

Огромную роль в этом сыграл брат фаворита Екатерины II граф Алексей Орлов (фаворитом был Григорий Орлов). Если в наши дни одним из признаков богатства является коллекционирование автомобилей (дорогих, скоростных, ретро и так далее), то богатство русской элиты XVIII века демонстрировалось коллекционированием коней. Именно для испытания орловских рысаков – породы лошадей, выведенной Алексеем Орловым, – и начались рысистые бега на Ходынке.

Страстно увлечённый коневодством, Орлов к тому времени уже проводил регулярные конные состязания. Зимой устраивал конские бега на Москве-реке, напротив Кремля. На льду огораживали круг для забегов с деревянным павильоном («беседкой») для зрителей в центре. Большинство москвичей предпочитали не платить за вход на трибуны «беседки», а смотреть на происходящее издалека с набережных или мостов. Летом для проведения состязаний выбирали места подальше от центра Москвы – на Донском поле между Серпуховской улицей и Шаболовкой, либо между Тверской и Пресненской заставами рядом с Ходынским полем. Поэтому они привлекали меньше внимания публики. В то время земли Ходынского поля находились далеко за городом.

Надо отметить, что изначально граф Орлов выводил рысаков, способных передвигаться с помощью бега, не для спорта и зрелищ, а для быстрой перевозки пассажиров и грузов. Путь из Петербурга в Москву на обычных рабочих лошадях занимал до двух недель, что, конечно, сказывалось на цене товаров. И промышленники готовы были вложиться в выведение одновременно быстрой и выносливой породы, чтобы снизить издержки.

Этот факт хорошо дополняют объяснения старейшего экскурсовода Московского ипподрома Елены Петерсон: «Лошади бег несвойственен. Бег – это искусственно выработанный навык. Если над породой не работали селекционеры, она знает только один способ быстрого перемещения – галоп. Скаковые лошади движутся по своей природе. А беговые – нет».

Главное здание с восьмиколонным портиком

Центрального Московского ипподрома

Башенка в левой части Главного здания

Центрального Московского ипподрома

Как уже было сказано выше, 1 августа 1834 года в южной части Ходынского поля были проведены первые рысистые бега, а официальное открытие ипподрома состоялось 12 сентября 1834 года. В этот год на ипподроме было проведено только два беговых дня, было всего 12 бежавших лошадей. Ценность всех призов не превысила и 500 рублей серебром. Первым победителем на столичном ипподроме, как сообщала газета «Московские ведомости», стал «Ивана Соколова Горностай». Главным призом на бегах в соревнованиях упряжных лошадей был «дерби» (по фамилии учредителя приза). Выигравшая лошадь тут же продавалась с аукциона.

Всем заранее была известна лучшая лошадь, которая обойдёт соперниц, а потому победителям в пари выдавали не более гривенника на рубль, что не вызывало азарта. Все изменилось, когда в конце 70-х годов XIX века ввели тотализатор. Секретарь Скакового общества М. Лазарев углядел его за границей и применил на скачках. Осенью 1885 года на рублёвый билетик выпал выигрыш 1319 рублей. После случая с огромным выигрышем и популяризации тотализатора он был введён и на бегах.

Но вернёмся к дате официального открытия ипподрома в 1834 году. Через три года были сооружены первые трибуны в виде двухэтажных беседок и треугольное в плане скаковое поле. Ещё через двадцать лет были устроены овальные дорожки для бегов.

Тренировка бегу рысью на Центральном Московском ипподроме

Центральный Московский ипподром стремительно развивался, в заездах принимало участие всё больше лошадей. На основе технических нововведений с конца 1880-х годов началось улучшение рекордов на всех дистанциях. Для повышения зрелищности бегов и привлечения большего количества посетителей были расширены «поля», что позволило увеличить количество стартующих в забеге лошадей.

В 1884 году построили новое здание Рысистого ипподрома (Беговая беседка) по проекту архитектора Д. Н. Чичагова, реконструированное в 1889—1894 годах по проекту архитекторов И. Т. Барютина и С. Ф. Кулагина при участии С. М. Жарова. Главное здание ипподрома было украшено многочисленными башенками, четырёхколонным портиком и увенчано скульптурами коней (скульпторы К. Клодт, С. Волнухин – те же, что создали «Диоскур» на Беговой аллее).

Новое здание весьма полюбилось москвичам. Особенно эффектна была центральная часть здания, где главный вход, по мнению знатоков, напоминал подъезд Парижской оперы. Через этот элитный подъезд посетитель попадал в помещение для «господ действительных членов». Здесь же рядом располагалась роскошно выполненная царская ложа, которая нередко посещалась членами царского двора. Рядом с ложей находился и балкон для судей, а также специальные литерные места для публики, имевшей свой отдельный вход. Для обычной публики были предусмотрены обширные залы на втором и третьем этажах. Всё здание освещалось электричеством, что было по тем временам новинкой.

Все постройки и беговой круг были больше и красивее петербургского ипподрома, что служило в те времена вечной темой подтрунивания над заносчивыми жителями северной столицы.

С 1918 года Центральный Московский ипподром был законсервирован. В связи с гражданской войной на территории проводились военно-учебные занятия, на трибунах проходили митинги трудящихся.

Возобновление регулярных испытаний лошадей началось в 1920-е годы. Пробные бега и скачки были проведены в начале 1921 года и послужили тому, что Главное управление коннозаводства и коневодства (ГУ КОН) постановило организовать плановые испытания лошадей с осеннего сезона 1921 года. В сентябре в Москве были возобновлены рысистые бега. В этот год испытание прошли 163 рысака. Эта цифра с каждым последующим годом возрастала. Уже в 1929 году испытания прошли 1030 рысистых лошадей за 101 беговой день.

Атмосфера ипподрома манила к себе. Там был разрешён азарт, идеологически запрещённый во всей стране. Процитируем это описаниями тех лет: «Здесь долгое время собирались сливки московского общества. Практически ежедневно приезжали на ипподром мхатовцы: Яншин, Москвин, Тарханов. И не просто приезжали, но даже иногда сами участвовали в забегах. «Я сам в качалке сидел», – часто говаривал друзьям Михаил Яншин. Иногда в беговую качалку усаживался Иван Семёнович Козловский. Постоянными жителями ипподрома были Маяковский и Асеев. Всё это были люди далеко не бедные, и на бега их тянула отнюдь не жажда наживы или лёгкого выигрыша. Играли «по маленькой», словно растягивая удовольствие. Только вот удовольствие от чего? Что заставило того же Яншина вновь вернуться на ипподром после того, как его однажды увезли оттуда с сердечным приступом? В тот раз Михаил Михайлович просчитал идеально точную, выверенную комбинацию, а когда диктовал кассирше номера лошадей, запутался в цифрах. Комбинация, которую он загадал, оказалась правильной, но выигрыш прошёл мимо великого актёра. И ведь выигрыш был не такой большой, всего полтора рубля на вложенный рубль, а вот сердце не выдержало и дало сбой.

Удачливым игроком был легендарный лётчик Михаил Громов. По воспоминаниям бывалых «тотошников» (московское прозвище игроков на тотализаторе), появлялся он в дебрях ЦМИ обычно по выходным. Одевался в штатское, но непременно со звездой Героя на пиджаке: этот достойный атрибут давал ему право подходить к кассе без очереди. Играл до первого выигрыша. Выигрывал и уходил. Причём на лице его никогда не отражалось никаких эмоций».

В те годы рысистый и скаковой ипподромы в Москве принадлежали разным обществам, были раздельными и находились неподалёку друг от друга. Второй ипподром располагался между современными Беговой улицей, Ленинградским проспектом и 1-м Боткинским проездом, где был ещё не так давно стадион Юных пионеров (сейчас это место застроено квадратными офисными и жилыми многоэтажками, как раз напротив «дома на ножках» через Беговую улицу). В связи с необходимостью расширения и реконструкции железнодорожного узла Белорусского вокзала встал вопрос о перестройке или переносе скакового ипподрома. В итоге слияние в один комбинированный ипподром произошло в 1930 году.