Ошибка Фаэтона. Книга первая. Цитадель

А для всех других обитателей посёлка день, которому было предначертано открыть новую эру в истории не только Нью-Прайса, прошёл и закончился буднично и обычно.

Страх в посёлке рассеялся вслед за исчезновением участка тумана в море, которое обрело привычный и надёжный вид. Люди вернулись к своим трудам и проблемам. Никто не вспоминал о происшедшем. Требовалось наверстать потерянное время, и рыбаки сутками проводили на море, возвращаясь только для выгрузки улова.

Потому событие, переменившее годами устоявшийся порядок в семье Ирвина Кронина, прошло для других незаметно. Да и разве эта новость из разряда загадочных? Просто к Ирвину и Марии вернулся сын. А к Леде, – брат.

Соседи вспомнили, что Мария родила двойняшек. Девочка, Леда, родилась здоровенькой, а её братику не повезло, получился он хилым и слабым. Мать с детьми поместили в больницу Сент-Себастьяна. Вернулась она с дочерью, вдвоём. Теперь все узнали, что врачи тогда отказались от забот о маленьком сыне Крониных, посчитав его безнадёжным.

А Ирвин отвёз его к своим родственникам–индейцам, куда-то к Великим озёрам. Индейцы смогли выходить мальчика, и вот он вернулся в семью. Взрослый и здоровый, только с памятью непорядок…

2. Леран, сын Ирвина

Трое суток Мария и Леда провели у постели золотоглазого и золотоволосого юноши, принесённого в их дом морем. Вечерами после возвращения Ирвина обсуждали основной теперь семейный вопрос: как быть дальше? Наконец, когда на третье утро юноша обрёл подвижность и смог встать на ноги, общее решение было принято. И неизвестный получил имя, – Леран, – данное по предложению Леды. Крониных в Нью-Прайсе и в мире стало на одного больше.

Но состояние здоровья и особенно психики Лерана по-прежнему беспокоило. И следующий день начался с посещения поселковой больницы, в которой за счёт общественных средств работал один-единственный врач.

Ирвин и Леда молча ожидали результатов осмотра в небольшом коридорчике перед дверью смотрового кабинета. Прошёл долгий томительный час, дверь открылась, вышел толстый доктор в белых халате и шапочке, с удивлёнными глазами.

– Сколько лет вашему сыну, Ирвин?

Кронин поднялся со стула, расправил складки клетчатой рубашки под туго затянутым широким кожаным ремнём, чуть помолчал и, хмуро взглянув на врача, ответил:

– Четырнадцать, как и Леде. Я думаю, вы знаете его историю.

– Слышал. От третьих лиц, как говорится, – доктор вопрошающе переводил взгляд с Ирвина на Леду и обратно.

Ирвин пригладил рукой чёрный прямой волос на голове и сказал:

– Он родился очень слабым. Доктора Сент-Себастьяна не оставили никаких надежд. Я отправил его к родственникам. У Великих озёр. Несколько дней назад он вернулся. И новая неприятность. Моя лодка перевернулась. Леран неудачно упал. И потерял сознание.

– И ещё, знаете, он всё-всё забыл, – добавила Леда, подойдя к отцу и взяв его за руку.

– Как быстро ты выросла, Леда, – доктор коснулся рукой её чёрных локонов, – Настоящая красавица! И брат тебе под стать. Думаю, это гены. Не так ли, Ирвин? – Кронин промолчал и он продолжил, – Не волнуйтесь. Вашему Лерану ничто не угрожает, он абсолютно здоров. Завтра можете его забрать.

– Он здоров!? – радостно воскликнула Леда и нетерпеливо спросила, – Тогда почему завтра?

– Леда права, – Ирвин обнял её рукой за плечи, – Что ему у вас делать, если он здоров?

– Как пожелаете, конечно. Я хотел как лучше, – широкое лицо доктора осветила улыбка, – Мне хотелось бы внимательнее осмотреть его. Видно, твои соплеменники, Ирвин, знают великие секреты жизни. Не менее великие, чем озёра, у которых они живут.

Кронин напрягся, левая рука его сжала пряжку ремня.

– Ваш Леран удивительнейший юноша. Чрезвычайно редкое здоровье по нынешним временам. Вначале я даже подумал, что мой томограф вышел из строя. Просто поразительно: организм чист, как у новорождённого. Никаких шлаков, ничего такого. Признаюсь: за двадцать лет практики подобного я не видел. Поразительно! Исключительный случай, поверьте мне. Вам повезло с сыном, Ирвин. Скоро он придёт в себя полностью. Небольшое потрясение, возможно, небольшой удар. И шок…

– Так мы можем забрать Лерана? – нетерпеливо прервала экзальтированную речь доктора Леда.

Ирвин осуждающе посмотрел на неё, но ничего не сказал.

– Видите-ли, он спит. Ему надо отдохнуть. А завтра, – обещаю, – он будет в полной форме. Может, придёте за ним позже? Или будете ждать?

Ирвин Кронин оглядел коридорчик для посетителей, постаравшись не встретиться глазами с чересчур проницательным врачом и неторопливо сказал:

– Леда, отправляйся домой. Успокой мать. Приготовьте всё что надо. Я вернусь с Лераном. Поскольку доктор не возражает…

– Да-да, конечно, Ирвин. Я вам дам халат, посидите в смотровом кабинете…

Любознательный доктор поторопился с уверениями в скором полном выздоровлении Лерана Кронина.

Память Лерана не восстанавливалась. Глаза его смотрели осмысленно, он разумно реагировал на окружающее, но говорить не мог. Его осмотрел психиатр из Сент-Себастьяна, приглашённый поселковым врачом, но не обнаружил никаких признаков патологии нервной системы.

Соседи сочувствовали Крониным. Вскоре к появлению Лерана привыкли и уже не обращали внимания на его необычную внешность. Да и в семье Крониных новый уклад семейной жизни быстро стал привычным.

Мария перешила Лерану рубашки и брюки Ирвина, Леда взялась за обучение брата чтению и речи. То ли она оказалась талантливым учителем, то ли ученик быстро восстановил забытые навыки, но через месяц Леран уже мог вести разговор на простые темы. А ещё через месяц он с увлечением читал её детские книжки, извлечённые из сундука матери. Затем перешёл к газетам. С каждым днём он задавал всё больше вопросов как Леде, так и Марии с Ирвином.

Более всего Лерана интересовало его забытое прошлое. Он воспринял легенду о Великих озёрах как истину и часто расспрашивал Ирвина об индейцах, пытаясь припомнить подробности своего детства.

Ирвин поначалу смущённо отмалчивался, но затем принялся рассказывать о жизни и обычаях племени навахо. Особенно Леран любил сидеть на песке у дома и смотреть в море. С особым оживлением и радостью он помогал отцу снаряжать лодку, вместе с Ледой встречал его вечерами и помогал перевозить в дом рыбу. И наконец попросил Ирвина взять его с собой на промысел.

Кронин, по своему обыкновению, долго молчал, затем просветлённо улыбнулся и сказал:

– Хорошо. Профессия рыбака не самая худшая. Но сначала тебе придётся кое-чему научиться…

За неделю юноша овладел необходимыми навыками, в чём ему способствовало участие Барта Эриксона, ставшего за несколько недель частым и желанным гостем в семье Крониных. В старом домике на побережье установилась новая атмосфера, преобразившая как всех Крониных, так и тележурналиста из Сент-Себастьяна.

Настал день, когда Ирвин впервые взял с собой в море сына.

После полудня в посёлок приехал Барт Эриксон, остановил машину на привычном месте у дома, рядом с крылечком. Его встретила Леда и пригласила в дом на обед. Мария занималась подготовкой вчерашнего улова к копчению, и Барт попросил Леду не беспокоить её.

Пока он с откровенным удовольствием насыщался остро приправленным жареным тунцом, Леда с гордостью рассказывала о своих педагогических достижениях. Эриксон не знал о тайне появления Лерана, – она стала семейным нерушимым табу, и Ирвин не решился посвятить в неё близкого, но постороннего человека. В остальных вопросах Леда считала Барта поверенным в семейных делах и почти ничего от него не скрывала. Он слушал её очень внимательно, часто переспрашивал, давал советы.

– Я так рада, что ко мне вернулся брат. Ведь его теперь от нас никто не заберёт? Ведь так нельзя! – Леда сжала пунцовые, чуть полноватые губы, замерла, глаза её стали неподвижными.

Барт поражался её эмоциональной переменчивости. Такая чувствительность грозила в будущем большими переживаниями. Чего ему не хотелось для девушки, ставшей ему ближе, чем родные сёстры. Впрочем, все Кронины стали ему новой семьёй.

– Думаю, нет. Никто не заберёт его у вас, Леда. Он всегда будет с вами. Не надо так волноваться.

– Он такой удивительный. Задаёт столько вопросов, что никто не может ответить.

– Понятно. А писать он так и не научился?

– Нет, Барт. Но я думаю, это потому, что он не хочет. Ему не нравится писанина. Как и мне…

Эриксон поблагодарил Леду за обед, и они вышли из дома. Море сверкало ослепительной голубизной. От песка поднимался жар, проникал под одежду и выгонял из тела последние капли жидкости. Барт пожалел, что не захватил из города пиво. Леда же чувствовала себя одинаково уютно и в тени, и под солнцем.

– Пора ему читать серьёзные книги. Как ты считаешь, Леда? Я привёз видеомагнитофон. И несколько кассет. Тебе тоже, надеюсь, понравится.

Обжигаясь о раскалённую дверцу «Бьюика», он достал коробку и передал Леде. Она подхватила её, прошептала благодарность и тут же исчезла за дверью. Видеомагнитофон был её давней мечтой. Он проводил её взглядом и подумал, как разительно отличается она от своих городских сверстниц. Леде не нужны ни украшения, ни малейший макияж, она и без них как чистый бриллиант. Как хотелось бы подобрать ей соответствующую оправу, ведь она почти невеста. Но всё это, – не в его власти.

Эриксон устроился на крылечке дома с сигаретой и смотрел в пустынное море. Он решил дождаться возвращения лодки Крониных. Хотелось посмотреть на Лерана и поговорить с ним. Юноша развивался очень быстро, и за неделю отсутствия Эриксона наверняка в нём проявилось что-то новое. Мальчик растёт, как взрывается, совсем не так, как его городские сверстники. Проскрипела калитка, из двора вышла Леда с тележкой.