Ошибка Фаэтона. Книга первая. Цитадель

Благодаря неожиданной инициативе Мартина у них получился полный свободный день. Барт предложил осмотр города и знакомство с телекомпанией. Леран без размышлений выбрал студию, отказавшись от изучения внешнего облика цивилизации. Они прошли по всем коридорам, заглянули во все рабочие и служебные помещения. И прочно обосновались на территории телеканала «Планета сегодня», под крышей которого и разместился эриксоновский тележурнал-еженедельник.

Рекордно быстро освоив технику просмотра данных, Леран увяз с головой в информационной базе «Мира науки». Перед экраном дисплея он просидел непрерывно более трёх часов. Барт в это время заканчивал оформление очередного выпуска, нацеленного на энергетические проблемы страны и планеты в целом.

От компьютера его отвлёк вопрос Лерана:

– Откуда и почему всё становится известным? Если бы я захотел что-то сохранить в тайне, то нашёл бы способ, как это сделать. Прошлое было настоящим. Получается, люди думали о другом. И тот факт, что от них осталось так мало, зависел вовсе не от них. Тогда от кого? Или от чего?

– Я понял тебя. Это общий вопрос. И самый больной. Нет ни одного приличного ответа. Ни одна наука, друг мой, не знает, что с нами происходит, если смотреть с высоты тысячелетий. Мы можем более-менее сносно ориентироваться в промежутке столетия.

– Более-менее? – спросил Леран, – А может, не с того края брались?

Барт только развёл руками; нацеливаться на интеграцию всех подходов с задачей отыскать смысл истории, – по меньшей мере авантюрно.

* * *

Завершение формальностей решено было отметить за столиком тихого ресторанчика на набережной, вечером накануне отъезда в Нью-Прайс.

Леран молча разглядывал море, Эриксон и Мартин пили, закусывали и обсуждали проблемы укрепления правопорядка в родном городе и на всей планете. Новоопределенный гражданин долго слушал их и наконец спросил:

– Простите, комиссар. Я не всё понял. Полиция действует в интересах всех людей? Или только правительства?

Мартин вначале хмыкнул, затем остановил взгляд на невероятных золотых глазах, понял искренность вопроса и ответил:

– Мы защищаем всех людей. И простых, и очень больших боссов…

– Если всех, то от кого вы их защищаете? От них же самих?

Комиссар качнул чёрной головой и улыбнулся.

– Не все одинаково понимают закон. Мы, в первую очередь, стражи закона.

– Так люди, – это закон? – удивился Леран, – Буквы на бумаге?

Комиссар Мартин был покорён окончательно и навсегда.

3. Барт Эриксон

Прошло три года.

Жизнь Крониных очень изменилась. Рыбацкое счастье не оставляло Ирвина. Он приобрёл холодильные шкафы и морозильную камеру, установил прочные связи с десятком серьёзных заказчиков в Сент-Себастьяне.

Часто навещал Нью-Прайс Барт Эриксон, привозил Лерану и Леде свежие видеокассеты, книги и журналы. От брата и сестры трудно оторвать взгляд: индейская кровь придала изящной женственности Леды, унаследованной от матери-француженки, полудикую, чарующую красоту; Леран выглядел атлетом, только что сошедшим с обложки «Фэнтэзи», журнала, рекламирующего фантастические фильмы об инопланетянах.

Свободное от рыбачьего промысла время Леран отдавал чтению и видеомагнитофону. Спал он не более четырёх часов в сутки, ел очень мало, но выглядел всегда жизнерадостным. За эти годы он обрёл спокойствие и невозмутимость, достойные восточного мудреца, чем ставил в тупик не только Эриксона, но и Эрнеста Мартина. С помощью Барта Леран успешно сдал экстерном экзамены за колледж и готовился таким же образом получить диплом выпускника гуманитарного факультета университета Сент-Себастьяна.

Память детства так и не вернулась к Лерану. Возможно, взамен потери судьба раскрыла в нём новые, весьма оригинальные способности. Или, как старался думать Ирвин Кронин, они явились следствием увлечений йогой, с которой познакомился в рабочем видеоархиве Эриксона. Барт с Ирвином не раз обсуждали особенности Лерана, его удивительные дарования. Леран очень любил море, часто нырял с лодки и подолгу оставался в воде, чем вызывал поначалу тревогу Ирвина.

В последний год он подружился с дельфинами, они стали приплывать на берег Нью-Прайса, сопровождая лодку Крониных, чем приводили в восторг Леду. Леран однажды сказал отцу, что это дельфины загоняют рыбу в их сети, причём сами выбирают нужную. Но тогда выходило, что дельфины знали Лерана до того, как он обнаружил их сам. Так появилась ещё одна загадка, связанная с сыном Ирвина Кронина.

Раз в месяц, иногда вместе с Ледой, Леран проводил два-три дня в Сент-Себастьяне у Эриксона. Город не произвёл особого впечатления вначале, не увлёк его и после. Его всегда тянуло в порт, ближе к морю. Стеклобетонное здание телекомпании «Независимость и прогресс» находилось недалеко от центральной площади. Всякий раз, когда они проезжали через площадь, Леран просил остановить машину у статуи, являющейся символом города.

Он выходил из машины, останавливался в десятке метров от статуи, вознесённой на пятиметровый постамент, и пристально вглядывался в неё. Барт, опершись локтем о полураскрытую дверь, наблюдал за ним, пытаясь понять причину такого интереса. После усвоения всей информации о святом Себастьяне Леран заявил Барту, что образ святого, – это символ всего человечества, больно раненого собственными пороками и слабостями. И некому вырвать из ран жалящие стрелы, а у самого Себастьяна-человечества не хватает сил или мудрости. А кровь продолжает течь… Кровь – душа, дух человеческий…

Услышав такое объяснение, Барт надолго задумался. К оригинальности мышления младшего Кронина он успел привыкнуть, но понять, откуда что в нём берётся, было выше всех умственных сил. К тому же он невольно примерял оценки Лерана к себе, что вызывало внутреннее неудобство.

Наконец пришло время новых перемен в семье Крониных, – освободилось место ассистента у Эриксона на любимом Лераном телеканале «Планета сегодня». Предложение Эриксона вызвало бурю радости у Лерана, сломав скорлупу йоговской невозмутимости. Этот всплеск эмоций надолго запомнился Эриксону, став последним напоминанием о прежнем, открыто непосредственном мальчике, вызывающем безоговорочную симпатию. Но ещё твёрже, до последнего слова и восклицания, отложился в его памяти тот вечер, проведённый семьёй Крониных в полном составе на морской прогулке. К тому времени Мария и Ирвин окончательно сроднились с Бартом как с сыном; и сам он убедился в том, что обрёл новую семью.

Известие Эриксона Ирвин посчитал столь серьёзным, что отменил рыбную ловлю и объявил всем полную свободу выбора отдыха. После суеты приготовлений новая лодка Крониных унесла их за горизонт моря, откуда не видно ни домов Нью-Прайса, ни телевышки Сент-Себастьяна. Впрочем, то была уже не лодка, а настоящий катер, оборудованный мощным дизелем, лебёдкой и прочими снастями.

Ирвин остановил катер в месте падения золотого дождя, избранном им с Лераном для ловли рыбы. Остальные рыбаки Нью-Прайса без возражений закрепили пугающий их район акватории за Крониным и никогда не нарушали его незримых, но чётких границ. Так семья Крониных обзавелась собственным участком моря.

Ирвин заглушил двигатель и наступила тишина. Общее волнение проявилось в молчании. Первым не выдержал Барт и прибегнул к испытанному средству, – фляжке с виски. Сделав приличный глоток, он протянул её Ирвину. Но тот отказался движением руки и сказал негромко:

– За всю жизнь мы с Марией второй или третий раз имеем возможность вот так отдохнуть. Свободно посмотреть на море и небо… Мария, мы и не мечтали о таком?

Мария, легко вздохнув, посмотрела долгим любящим взглядом в глаза Ирвину, затем перевела его поочерёдно на Леду, Лерана, Барта.

– Да, отец… Так, чтобы все вместе, рядом, и без…

Она не сказала, без чего, но Эриксон прочитал недоговорённое по опухшим от рассолов и уколов рыбьих плавников красным рукам с изломанными ногтями, по морщинкам, скрывшим былую красоту.

– Как безмерен мир, и как малы мы… А в одиночку человек совсем ничего не стоит, – завершил свою подготовительную мысль Ирвин.

Тягостное молчание снова окутало катер Крониных. Барт потянулся было снова к фляжке, но Леран вдруг наклонился и опустил руку через борт в воду. И через минуту, не более, начался настоящий праздник.

Десяток дельфинов, разом вынырнув из воды так, что их хвосты оказались в воздухе, принялись за синхронное исполнение всяческих пируэтов-фигур: от кувырков до стояния на хвостовых плавниках. Даже Ирвин, видевший на море всякое, застыл в изумлении. Только Леран выглядел спокойным. Реакция Марии и Леды была почти одинакова. Леда вначале восхищённо смеялась, затем вместе с матерью неотрывно наблюдала за игрой бело-голубовато-чёрных умных хозяев моря. Их гладкая кожа влажно светилась, вода бурлила зеленоватой пеной. Барт Эриксон пытался смотреть одновременно на дельфинов и на Лерана, стараясь раскрыть секрет управления морским танцем. Но так ничего и не выяснил за целый час представления.

Но вот дельфины собрались группой у одного борта, напротив Лерана, и застыли, высунув морды и щёлкая челюстями, издавая резкие короткие звуки. Леран снял рубашку, улыбнулся и успокаивающе произнёс, смотря на Марию:

– Не волнуйтесь. Я сейчас.

И, поднявшись на ограждение борта, бросился в воду. Через несколько секунд на месте дельфинов в спокойной воде только вихрились водовороты. Леран исчез на глубине вслед за животными.

Ирвин, обратив внимание на взволнованное лицо Марии, сказал:

– Не переживай, мать. Для нашего Лерана море как родной дом.

Барт посмотрел на часы, запомнив положение стрелок. Говорить никому не хотелось. Ирвин принялся за осмотр двигателя, остальные неотрывно наблюдали за морем у лодки, ожидая появления Лерана. О дельфинах никто уже не думал.

Леран появился неожиданно, подняв в вытянутых руках несколько кусочков коралла и две раковины. Прежде чем принять в лодку дары моря, Барт взглянул на циферблат часов: прошло тридцать минут! Леран легко подтянулся и прыгнул в лодку, не коснувшись ногами борта.

– Вот и подарки всем, – дыхание Лерана было абсолютно спокойным, будто он вернулся из пешей прогулки, – Жемчужины маме и Леде, кораллы мужчинам.

Барт Эриксон, удивлённый не меньше дам, обратился к Ирвину. Старший Кронин не спеша закончил ненужную суету у дизеля, – он вёл себя так, словно ничего экстраординарного не произошло. И словно под ними не пятидесятиметровая толща солёной воды, а пляжная полоса у Сент-Себастьяна, охраняемая спасателями на катерах и вертолётах. Ирвин ножом вскрыл раковины. В них сверкали две крупные серебристые жемчужины. Как Леран угадал? На такой глубине и безошибочно выбрать нужные! После недолгого замешательства Барт спросил:

– Если это так просто… То есть возможно… Почему бы вам не сменить свой промысел?

Ирвин бросил на него быстрый взгляд.