Иуда

Олег достал палочку от эскимо, заменяющую двухкопеечную монету, подошёл к автомату, снял трубку и запустил палочку в монетоприёмник. Гиви встал рядом.

– Коля! Это ты? Слушай, что ты сегодня делаешь? – Олег взял паузу, чтобы выслушать ответ Николая, – какое кино! Я для тебя хороших партнёров в секу нашёл… Бабки? Конечно, есть, – Олег взял очередную паузу, – да хоть сейчас подъедем… Не надо, они сами купят… Двадцать пять без несчастья хочу! Много? Ну, а сколько? Десять? Ну и жлоб же ты! Ну, извини, извини. Да ладно, согласен! – Крот повесил трубку, – погнали… «наши – заводских»! – и с довольным видом хлопнул ладонями, – вон, напротив телеграфа табачный киоск. Там можно купить карты.

Гиви испытующе посмотрел на Олега и с укоризной процедил:

– Ты что, за лоха держишь меня? Наверняка в этой палатке уже лежат «закованные лушпайки» и ждут клиента. Но не на того нарвались! Поедем и по дороге купим!

– Разумно! Молодец! Я сразу понял, что с тобой, Гиви, можно иметь дело! Погнали!

– Со мной ещё двое поедут!

– Да хоть трое!

Минут двадцать ловили такси. Олег, естественно, сел рядом с водителем, Гиви и компания, в том числе и Георгий, проигравшийся Гиви в железку, уселись на заднее сиденье.

– На Дербенёвскую набережную, шеф!

Всю дорогу молодые люди спорили на своём языке. Гиви что-то требовал от Георгия, возможно, деньги, которые тот проиграл в долг. У палатки возле Павелецкого вокзала Гиви остановил такси и попросил карты. Крот подошёл к нему:

– Возьми побольше, колод шесть-семь. Бери подешевле, – всё равно выбрасывать после игры. Вон простая колода, с шестёрками по рубль двадцать.

Гиви глянул на Крота:

– Правильно, чаще менять будем. Дайте десять колод вот этих, полосатых, по рубль двадцать!

Николай, не имея собственного жилья в Москве, кантовался либо в общаге МЭИ, благо она находилась рядом с его работой, либо у кого-нибудь из друзей. Вот и теперь он поджидал Олега с клиентами в его же малогабаритной двухкомнатной квартире с кухней не более 5 кв.м. Мама Олега занимала большую комнату и никогда не выходила из неё, если в квартире появлялись посторонние. Вторая комната до потолка была забита книгами. Письменный стол Олега и кушетка, на которой он спал, оставляли для прохода по комнате узкую извилистую тропу, пройти по которой можно было, только искусно балансируя руками, не без риска споткнуться о какую-нибудь стопку книг. Гостей обычно принимали на кухне, свободное пространство которой не позволяло перемещаться, не потревожив сидящего или стоящего рядом соседа. Игры происходили за маленьким кухонным столом: по два человека друг против друга. Пятый имел возможность, стоя сбоку, практически в дверном проёме, наблюдать за игрой. Николай встретил гостей с широко распростёртыми объятиями:

– Меня зовут Коля, Коля Рябой! Кормлю гостей, как на убой! Есть будете?

– Нет, нет, мы только что из «Арагви».

Гиви с надменным видом осмотрел тесную прихожую:

– Туфли снимать?

– Так проходи… проходи и отвечай: «Кофе, водка или чай?»

– Я же сказал: «Мы только что из «Арагви»!»

– Ну, что же, слово гостя – закон! Крот, посади гостей.

– Сажать будешь, когда прокурором станешь! – Гиви улыбнулся и оглядел присутствующих, как они оценили его шутку.

Сели, как обычно. Крот – рядом с Николаем. Гиви с напарником – напротив, Георгий сел в дверном проёме. Судя по всему, он получил от Гиви задание внимательно наблюдать за всем происходящим со стороны. Достали колоду карт.

– Играть моими будем! – тоном, не терпящим возражения, заявил Гиви.

Рябой взял карты, покрутил их в руках, аккуратно распечатал колоду.

– Не кованые? – Николай развернул карты веером, – отвечаешь? Посмотреть можно?

– Смотри, сколько хочешь! Только что купили, – Гиви усмехнулся и добавил, – чистые, не краплёные!

Николай неспешно и внимательно рассмотрел каждую карту как с лицевой стороны, так и с рубашки (на отражённый свет):

– Вроде, нормальные! Ну, что, в гусарика?

Гиви удивлённо поднял брови:

– Говорили, вроде, в секу будем катать!

Рябой равнодушно пожал плечами:

– Я в этом деле новичок! В секу, но в «лобовичок». Для начала вход – рубль, десять – крыша!

– Можно и покруче!

Гиви испытующе посмотрел на Николая.

– Успеем укрупниться… Ну, что? Погнали?

Георгий усмехнулся и не совсем к месту вставил:

– Наши – заводских?

Крот вытащил из кармана пачку «Явы» и коробку спичек. Закурил, держа сигарету в левой руке, а спички – в правой. Гиви растасовал колоду и положил её на стол для подсъёма. С первой же сдачи Николай без труда «читал» колоду. При подсъёме он прихватывал чуть больше половины колоды и, если в оставшейся части верхняя карта, которая была адресована ему, не устраивала, сбрасывал одну или несколько карт так, чтобы сверху оставалась или «шоха» (карта типа джокера), или туз, или, в крайнем случае, картинка, или десятка. После этого он заканчивал подсъём, укладывая нижнюю часть колоды на подснятую верхнюю. Уже одно это давало ему небольшое, но устойчивое преимущество над противником. Но это была мелочь по сравнению с тем преимуществом, которое обеспечивало чтение карт противника. За редким исключением, Николай знал точное количество очков, полученных Гиви. Крот, сидя на «маяке», исправно информировал Гиви сколько карт одной масти получил Николай, но Гиви не знал точного количества очков своего противника.

Условия игры допускали ставки «втёмную», и, если Николай получал со сдачи лучшие карты, он непременно «темнил» по максимуму. После очередного проигрыша Гиви огорчённо ворчал:

– Какой же ты счастливый!

На это Рябой отвечал:

– Фортуна к каждому из нас стучится в дверь хотя бы раз! А Георгий однажды добавил:

– Не заставая дома нас, подчас!..

– Ты знаешь эту песню? – удивился Николай.

– Мы играем её на танцах, – ответил Георгий, – а что?

– А ты знаешь, что это моя песня? Текст мой.

– Иди ты! – воскликнул Георгий.

Гиви сгрёб в кучу очередную заигранную колоду, выбросил её в мусорное ведро и достал новую.

– На, смотри! А я пока – в сортир!