Темные московские ночи

Кабинет, в котором трудились сотрудники группы Старцева, был прямоугольной формы с небольшим закутком в дальнем от двери углу. Офицеры шутливо прозвали его столовкой. Здесь стоял небольшой кухонный стол, покрытый полосатой клеенкой, недавно купленной в складчину. На нем красовалось общее имущество, в том числе электрическая плитка с вечно перегоравшей спиралью, кружки, ложки, нож, жестяная банка с сахаром, керамическая солонка, видавший виды алюминиевый чайник.

Порой ход расследования какого-нибудь заковыристого преступления не позволял людям отлучиться даже на прием пищи, и они устраивали перекус прямо на месте, не отходя от станка. Как правило, в закромах всегда были чай, сахар, хлеб, лук и чеснок. Но случались и приятные исключения, когда сотрудники приносили сюда шматок сала, сушеную рыбу или домашние пирожки. Однажды кто-то из женатиков приволок из дома пять пачек горохового концентрата.

– Э-э, нет! – запротестовал тогда Старцев. – Неси-ка их обратно! В окопах на свежем воздухе горох в таком количестве потреблять дозволяется. А в закрытом помещении – уволь.

Вдоль крашеной стены со светлыми пятнами трех высоких окон размещались рабочие столы рядовых оперативников. Начальственный стол Старцева возвышался на отшибе – точно под портретами Иосифа Виссарионовича Сталина и Феликса Эдмундовича Дзержинского. Торцевые стены кабинета почти целиком были заставлены деревянными шкафами и стальными сейфами, в недрах которых хранилась справочная информация, внушительная картотека на самых выдающихся представителей криминала, прежде всего, конечно, столичного.

В этом кабинете с застоявшимся запахом табачного дыма сыщикам приходилось проводить большую часть своей жизни. Не сорок восемь часов в рабочую неделю, а гораздо больше, ровно столько, сколько требовалось для скорейшего раскрытия очередного преступления.

Оперативники уже закончили обход потерпевших, нашли каждого и провели опрос, а теперь ждали задержавшихся Старцева с Васильковым. Когда те появились в кабинете, Бойко заваривал чай, Егоров листал папку с материалами уголовного дела, а остальные живо обсуждали грандиозный парад физкультурников, прошедший на Красной площади 12 августа.

– Как дела, мужики? – спросил Старцев и, постукивая о паркет тростью, доковылял до своего стола. – О, аромат свежей заварочки! Молодцы!

Пока майоры наливали в свои кружки горячий чай, оперативники поочередно делились с начальником информацией, добытой за день.

– Мы с Игнатом успели опросить четверых потерпевших, трех мужчин и одну женщину, – начал Егоров. – Все четверо отнеслись к нашему визиту настороженно, на вопросы отвечали неохотно. Некоторые путались, называя ценности, похищенные во время нападения.

– Может, пьяные были точно так же, как Семенцов, и не помнят?

– Будучи пьяным, Харитоныч, можно забыть, сколько купюр осталось в твоем кармане после вечера в кабаке. А тут речь о часах, кольцах, портсигарах. В случае с женщиной – о серьгах и брошках.

– Резонно, – согласился Старцев, взгромождаясь на свой любимый подоконник. – Продолжай.

– У нас создалось впечатление, будто потерпевшие смирились с нападением, с утратой ценностей.

– И хотят поскорее забыть об этом, – добавил Игнат Горшеня.

Васильков подул на поверхность горячего напитка и спросил:

– Ничем интересным никто из них не поделился? Может, вспомнили какую деталь, о которой ничего нет в протоколе?

Егоров мотнул головой и сказал:

– Нет. Они все отвечали с неохотой.

Старцев зашелестел кульком с сухарями, достал пару штук, один протянул Александру, от своего отломил кусочек, закинул его в рот, с хрустом разжевал и запил чаем.

– Ну а вы чем порадуете? – обернулся он к Бойко и Баранцу.

– Те же рожи, только в профиль, – с изрядной долей безнадеги произнес Олесь. – Правда, мы успели опросить всего троих. Четвертый клиент уехал в командировку, а пятый в больнице после операции.

– Какой операции?

– Нет, она не связана с нападением. Что-то с желудком. Язва, кажется. Операция прошла вчера, и врач настоятельно попросил сегодня не беспокоить. Завтра с утра поедем.

– Ясно. Докладывай по остальным.

Бойко раскрыл первую папку из тех пяти, что держал в руках.

– Гражданка Авербах Юлия Давидовна, девятьсот одиннадцатого года рождения, подверглась нападению в июне сорок пятого. Около двух недель провела в больнице. От сильного удара по спине пострадала левая почка. На первом допросе заявила о пропаже золотого браслета, но позже начала путаться и в конце концов полностью изменила показания.

– Сказала, что никакого браслета у нее не было? – спросил Иван и снова отхлебнул из кружки.

– Точно.

– Что с другими?

– Похожая картина. – Олесь развернул следующую папку. – Алан Айнурович Басманов, девятьсот второго года рождения. Заявил, что денег при нем на момент ограбления было в три раза меньше, чем указано в протоколе дознания. Типа, во время того опроса он слегка ошибся.

– Понятно.

– Третий гражданин…

– А третий гражданин вдруг вспомнил, что часы у него были не золотые, а позолоченные. Так?

Бойко, уже открывший рот, едва не подавился, откашлялся, поднял удивленный взгляд и спросил:

– Откуда ты знаешь?

– Это, братец, пыль на рояле. Главное впереди. Перед нами очень даже всерьез замаячила версия о банде, состоящей из очень хитрых и деятельных молодых людей. Улавливаете, товарищи?

Утром Старцев намекнул своим людям о родившемся подозрении. Дескать, банда, промышляющая ночными грабежами, делает это не спонтанно, не уповая на случай, а тщательно готовится к преступлениям, выбирает жертву, следит за ней, подкарауливает. И вот уже к вечеру данная версия получила очередные подтверждения.

Разве что вечный скептик Бойко позволил себе усомниться в ее правомерности.

– Ты всерьез полагаешь, что бандиты каким-то образом пронюхивают о нечистоплотных богатеньких клиентах? – спросил он Ивана.

– Так точно. У меня эта мыслишка родилась еще вчера. А сегодня мы с Александром побывали в кабинете заведующего мукомольным предприятием, после поехали в ломбард на площадь Маяковского и завершили разъезды в гостях у заместителя управляющего трестом общественного питания Москвы. Как вам такие жертвы? Ни одного работяги, секретаря-машинистки, пожилого пенсионера. Все жертвы этой банды – люди далеко не бедные, при должностях.

– Так и есть. Мои сегодняшние потерпевшие были той же самой масти, – согласился Егоров.

– Да и мои не из простых, – поддержал его Бойко. – Сразу видно, тихие жулики и прохиндеи.

Согласились с этой версией и другие сотрудники.

А Васильков развил свое предположение:

– Примерно половина пострадавших почему-то приуменьшает ценность утраченных вещей.

– Потому что эти вещи приобретены не на трудовые доходы! – вставил Костя Ким.

Старцев спокойно выслушал мнение подчиненных, подхватил трость, сполз с подоконника и подытожил:

– Вот этим, братцы, мы завтра с вами и займемся.

Глава 2

Первые двое суток расследования ночных разбойных нападений пролетели словно несколько часов. Все были при делах, ездили, искали, ждали, опрашивали, изредка собирались в кабинете, обменивались информацией, совещались, выстраивали версии. Тем не менее аврала не отмечалось. Оперативники работали в обычном ритме.