Холодные сумерки

– У них были хорошие отношения? – поинтересовался он, ощупывая приклеенный к столу толстый бумажный конверт, увы пустой. – Не ругались, не ссорились?

– Да что вы! – Татьяна Владиславовна даже удивилась. – С Зоечкой невозможно было поссориться. Она такая добрая, хорошая…

Зоя вряд ли прятала бы что-то в одежде, которую заботливая мама в любой момент может куда-нибудь прибрать. Конверт под столешницей наводил на мысли о фотографии, и Дмитрий присел у тумбочки, вытягивая ящички один за другим.

Нижний занимало оборудование – бачок для пленки, фиксаторы, початые емкости с реагентами. Гораздо интереснее оказался верхний. Наверное, когда-то кассеты с пленкой, надписанные бисерным почерком, стояли здесь ровными рядами, пока кто-то – Зоя? – не швырнул сверху сумку для фотоаппарата, разметав пленки, как городки.

Дмитрий осторожно достал ее. Легкая. Пустая. Внутри что-то прошуршало.

– А это что? – спросил он, поднимая чехол за ремень. – Ведь не от «Зенита»?

– Не знаю, – растерянно ответил Роман Михайлович. – Никогда не видел.

Дмитрий щелкнул кнопкой: на дне сумки лежала черная неподписанная кассета.

IV. Обсуждение Зои и Вахи

Михаил вернулся в управление только к вечеру. Ввалился в кабинет, бросил на стол перед Дмитрием пачку исписанных листов бумаги, вырванных из блокнота, и упал на стул для посетителей.

– Жара-а! Упарился. Водители ее помнят, конечно, только не так хорошо, как хотелось бы. Смотри: машины у нее нет. На такси разъезжать – оклада не напасешься. А получается, что несколько месяцев она вовсе на автобусах не каталась. Только в последний месяц снова стала на автобусе ездить, да и то не каждый раз. Значит, что? Попутки ловила? С сумкой денег на плече?

– Личный шофер по имени Вахтанг, – ответил Дмитрий, просидевший последний час над отписками из соседних отделов. – Он же Ваха. Торгует мандаринами на рынке, причем собрал уже столько штрафов за отсутствие разрешения на торговлю и несоблюдение санитарных норм, что и не знаю, как выкручивается. У него желтая «копейка». Кстати, убитую зовут Зоя Романовна Реутова.

– Поклонник? А, погоди-ка. Говоришь, желтая…

Он подхватил листы, нашел нужный и ткнул в него пальцем.

– Вот. Видели такую машину, много раз, потому и запомнили. Я же смены дождался, с работягами тоже поговорил. Значит, видели постоянно в последние полгода, точнее не помнят. В последний раз – неделю назад.

Дмитрий остро взглянул на него.

– Неделю? Уверен? Расстались-то наши ангелочки еще в апреле.

– И на автобусах она тоже с тех пор ездит, – кивнул Михаил. – Не сходится. Думаешь?..

– Пока что я ничего не думаю, – твердо ответил Дмитрий, поднимаясь.

На ходу голова лучше работала, и он заходил по кабинету, заложив руки за спину.

– Допустим, живет добрая и наивная девушка Зоя. Учится, работает, увлекается фотографией. Связывается с неким Вахой, который, скажем откровенно, тип весьма подозрительный. Отношения не складываются, она его посылает, а он преследует ее и в итоге убивает. Логично?

– В целом да, – неуверенно ответил Михаил.

– В целом нет. – Дмитрий поморщился, глядя в окно. – Ревность там или что-то более скользкое – не вяжется оно у меня с этим убийством, хоть ты тресни! Вот, смотри, чем Сергей Радиевич порадовал.

Он подхватил со стола отчет патологоанатома и сунул в руки Михаилу.

– Два набора травм… нет, на самом деле три. Сначала вот это, поверхностное, потом убийство, потом посмертное. Как ни верти, а заняло это все несколько часов, и эта сволочь – хладнокровный ублюдок. Видишь, какие аккуратные надрезы в последней стадии? Ранние раны выглядят небрежнее, то есть он или успокаивался в процессе издевательства, или последняя часть была важнее, поэтому работал тщательнее. Взгляни на фотографии: символы настолько тщательно вырезаны, словно машина делала. И сама символика – христианский оккультизм. В целом эта картина говорит о хладнокровии, спокойствии, даже образовании. Плюс то, как он избавился от тела. А теперь добавь в эту картину южного торговца мандаринами, который гребет штрафы, которых легче избежать, чем платить, и постоянно светит машину у места работы жертвы. Складывается?

– Не очень, – признал Михаил. – Но если он двинулся? Ну вот на почве ревности.

Дмитрий остановился у окна и посмотрел на улицу. У нормальных граждан рабочий день как раз заканчивался, и они спешили по домам, к семьям, горячему ужину, телевизору.

– Знаешь, о чем я жалею? Нет у нас базы по таким вот психам. Не систематизировано, толком нет методик, знаний. Все на лету, на коленке, кто во что горазд. Безумием, конечно, можно объяснить все подряд, но оно так не работает. Псих иррационален, но внутренне логичен, а картина в отчете алогичная, ломаная.

Михаил пожал плечами.

– Может, их там несколько, и этот Ваха – только один из них. Секта. Ну и режут по очереди. Психи же.

Дмитрий набрал в грудь воздуха, чтобы прочитать лекцию о работе сумасшедших в группах и о внутренней организации сект, но помешал стук в дверь.

Игорь, вломившийся в дверь, выглядел счастливым и придурковатым.

– Такие девчонки, эти ее подружки, – радостно сообщил он, – хохотушки. Ну я им пока не говорил, что ее того, но они порассказали. У Зои-то ухажер был, Вахтанг. Любил ее до беспамятства, ревновал ко всякой тени, а в жены не брал. А ей хотелось семью, детишек. Она вообще добрая была, девчонки говорят, мягкая.

Дмитрий с трудом подавил желание схватить этого говоруна за шкирку и встряхнуть. Игорь мог бы стать хорошим милиционером, не будь он бабником и балбесом.

– Молодец, – меланхолично кивнул он. – Целый день потратил на то, что можно было узнать за час.

– Полдня, тащ майор, – обиженно заметил Игорь. – Вы ж в управление только в полдень позвонили.

– Целых полдня, – вздохнул Изместьев, – а ведь хватило бы пяти минут. Эх ты, салага.

– Да ну вас в баню. – Игорь обиделся не на шутку, даже отвернулся и надулся, как маленький. – Еще девчонки говорят, что она в последние недели замкнулась, синяки у нее появились. А потом Вахтанг вообще запретил ей с подружками общаться. Да и времени у нее не стало. Она даже подумывала техникум бросить.

Дмитрий вздохнул. Классика взаимозависимых отношений: угнетатель имеет психологическую готовность к совершению насильственных действий, жертва – к переживанию соответствующего опыта.

– Хорошо. Зоя после расставания к подругам вернулась? К учебе? Нет? А ты спросил – почему?

– Не подумал, – сконфуженно признал Игорь. – Разве это важно?

– Внимание к деталям, стремление к совершенству – залог успеха, – занудно озвучил неизвестно чей лозунг Дмитрий. Он хотел добавить еще, что в сыске нет мелочей и что если Зоя не вернулась к привычной жизни, значит, для нее история с Вахтангом еще не закончилась, но зазвонил телефон.

– Меркулов слушает.

– Шабалин. Готовы ваши фотографии, извращенцы в погонах. Прислать или сами придете?

Услышать от старшего эксперта шутку было настолько необычно, что Дмитрий даже не уточнил, почему извращенцы.

– Сейчас буду.

В лабораторию отправились втроем: после фиаско Игоря с допросами хохотушек Дмитрий решил, что информация лишней не будет ни для кого.

Лаборатория встретила прохладой, сияющими белыми стенами, хромированными столами и безукоризненно чистыми выдвижными ящиками. Пиджак Шабалина висел на рогатой вешалке, а сам он в белом халате возился у двери в проявочную, развешивая блестящие фотографии на длинных веревках для просушки. Дмитрий поискал взглядом Олечку, но не нашел – видимо, была не ее смена.

– М-м, – протянул Игорь, проходя в глубину комнаты, и преувеличенно принюхался. – А хорошо эксперты живут.

– Что? – Не понял Дмитрий.