К истории евреев: 300 лет в Санкт-Петербурге

В жюри для их рассмотрения входили: известный инженер– строитель и подрядчик Г.А. Бернштейн (пред.), жертвователь А.А. Каплун, акад. архитектуры Г.Д. Гримм, архитектор-художник С.В. Беляев, профессор В.А. Косяков, архитекторы-художники О.Р. Мунц и М.М. Перетяткович, акад. архитектуры В.А. Покровский. На заседании правления ПХС 19 сентября 1907 г. жюри доложило, что из девяти представленных проектов наиболее приемлемым признали выполненный архитектором Я.Г. Гевирцем, причем в основном из-за фасада здания, считавшегося лучшим. Этот проект «в измененном по указанию и совместно с архитектором С.Г. Гингером виде» было решено считать рекомендованным к осуществлению. Из других проектов отмечались положительные стороны работ архитектора М.И. Сегаля, учеников АХ А.И. Гринберга и С.С. Серафимовича, упомянутого С.Г. Гингера. Рассмотрение проектов было весьма тщательным, беспристрастным. Провели немало обсуждений. Но, несмотря на это, некоторые участники конкурса (особенно М.И. Сегаль) были не согласны с решением жюри, посылали жалобы в Городскую управу.[62 - ЦГИА СПб. Ф. 422. Оп. 1. Д. 92. Л. 1–5, 8, 12–17, 38.4 Р-т. 1910. № 25. С. 35; № 42. С. 36.]

Общая стоимость сооружения комплекса предполагалась в 85 тыс. руб. «при самой скромной постройке, не считая отделки фасада». Кладбищенское управление постановлением от 6 июня 1907 г. выделило на строительство 20 тыс. руб. из своих средств, 15 тыс. предоставил А.А. Каплун, остальные надо было еще собрать. Правление ПХС на заседании 9 декабря 1907 г. предложило членам Кладбищенского правления устроить собрание членов общины, «интересующихся этим вопросом». Оно состоялось 20 декабря 1907 г. и постановило: «Безотлагательно приступить к сооружению зданий. Осуществить сбор пожертвований. Учредить постоянный Комитет по строительству». Правление ПХС на заседании 12 марта 1908 г. постановило просить Кладбищенское управление «немедленно начать строительство, хотя бы в пределах имеющихся сумм». 6 апреля 1908 г. состоялось первое учредительное собрание этого комитета: Г.О. Гинцбург (почетный пред.), Д.Г. Гинцбург (пред.), Б.Р. Александров (казначей), члены Ю.Б. Бак, М.А. Варшавский, М.В. Зив, Г.Б. Слиозберг, Д.Ф. Фейнберг и др. В полном составе в него вошло Кладбищенское управление, секретарем назначили И.И. Гинцбурга. Избрали Строительную комиссию: Г.А. Бернштейн (пред.), М.А. Варшавский, А.А. Каплун и Н.А. Котлер, архитекторы Я.Г. Гевирц и С.Г. Гингер. Весной 1908 г. было разослано воззвание к евреям столицы с призывом о пожертвованиях. Комитет направил в Городскую управу ходатайство об утверждении проекта комплекса, а также о разрешении выделения для него участка земли.

14 мая 1908 г. собрание прихожан ПХС, выслушав доклад Г.А. Бернштейна и речь Г.Б. Слиозберга, постановило: «Всеми силами способствовать осуществлению задач Комитета относительно предстоящих сооружений на ЕПК». Летом этого года было начато строительство жилого дома. 31 июля заключен контракт с подрядчиком Н.И. Тороповым. В начале 1909 г. писали, что этот дом вчерне готов и его отделка завершится в наступающем строительном сезоне. В сентябре 1908 г. было начато возведение фундамента под главное здание. Однако объявленный сбор пожертвований не достиг цели, и это грозило приостановкой работ. Поэтому 10 февраля 1909 г. делегация членов Комитета посетила М.А. Гинсбурга. Он взялся за свой счет построить центральную часть здания – зал отпевания и молитвенное отделение – в память умершего двоюродного брата М.А. Месса, ассигновав на это 25 тыс. руб. А через некоторое время он предоставил еще 8 тыс. на строительство вестибюля здания. В отчете правления ПХС записали: «Щедрое пожертвование М.А. Гинсбурга, при энергичной деятельности Комитета, дает возможность продолжать с таким трудом начатое дело возведения сооружений на Поле Вечного Покоя. Да увидит наше потомство, что о памяти наших предков мы несем такую заботу, какую мы вправе ожидать от последующих поколений в отношении нас, которых они сменят».

15 сентября 1908 г. заложили новый Дом омовения и отпевания в присутствии Д.Г. Каценеленбогена, который удостоверился в том, что оно «выполняется в соответствии с еврейским религиозным ритуалом». Продолжалось поступление пожертвований, но их было недостаточно. Это потребовало проведения дополнительных мероприятий по привлечению новых жертвователей. Несмотря на все трудности, сооружение комплекса продолжалось, и к концу 1910 г. осталось завершить внутреннюю отделку Дома омовения и отпевания, благоустройство территории. Однако при общей стоимости по последней смете 115 тыс. руб. собрали только 97, которые внесли 105 чел. Необходимо было срочно собрать дополнительные пожертвования, чтобы завершить все работы и освятить все построенное. Но вместо этого правление ПХС было вынуждено на время приостановить строительство в связи с требованием городских властей выплатить 15 тыс. руб. в виде компенсации за занимаемый под новые здания участок земли. Они мотивировали это тем, что с него в городской бюджет уже не может поступать доход в связи с отсутствием на нем захоронений. В еврейской печати выражалось возмущение этим: власти, получая от кладбищ большую прибыль, не заботятся об общем обустройстве этого района, не приводят в порядок дорогу от железнодорожной станции до кладбища, а на ней «ухабы столь велики, что гробы иногда сваливаются с повозок».[63 - Р-т. 1910. №25. С. 35; №42. С. 36]

23 сентября 1912 г. на ЕПК состоялось освящение комплекса новых зданий. В присутствии членов правления ПХС, Комитета и Строительной комиссии, представителей еврейских религиозных учреждений и обществ, а также городских организаций состоялось торжественное богослужение. В нем участвовал обекантор ПХС и синагогальный хор. Речи произносили М.Г. Айзенштадт и Г.Б. Слиозберг. Г.А. Бернштейн зачитал краткий отчет о ходе строительства, дал характеристику построенным зданиям. Отслужили заупокойные молитвы в память захороненных здесь евреев. М.А. Варшавский огласил акт об открытии этого комплекса. В еврейской печати сообщалось, что «новая синагога построена в восточном характере, близко подходя к стилю арабских построек Средней Азии XIV–XV вв., поскольку это соответствует требованиям еврейской религии. Внутреннее оборудование и обстановка выполнены в том же стиле».[64 - 5 ЦГИА СПб. Ф. 422. Оп. 1. Д. 158; Р-т. 1912. № 39. С. 24. М.Г.Айзенштат сказал: «Когда наша истомленная душа хочет отдохнуть от дрязг и треволнений жизни, мы спешим в Божий храм. Это та привидевшаяся патриарху Якову лестница, по которой мы поднимаемся выше обыденной жизни с ее мелкими перегородками и разделениями на враждующие между собой народы. Синагога подобных делений не знает, ибо “дом Мой нарекается домом молитвы для всех народов”. Здесь учимся мы почитать человека независимо от его происхождения и молиться за всех. Соорудить синагогу – значит зажечь новый яркий факел, рассадник духовного просветления и облагораживающих идей. Громадно и влияние кладбища на нашу мысль и чувство. Здесь и могилы, хранящие когда-то живо бившиеся сердца, и цветы, когда-то распустившиеся, а теперь увядшие, безмолвно твердят нам о бренности жизни и вызывают стремление увековечить себя добрыми делами. Сюда приходим отдать последний долг. Не забудем же, что есть и более ранние долги. Пусть эта синагога на кладбище напомнит нам о наших обязанностях не только к мертвым, но и к живым» (НВ. 1912. № 39. С. 18, 19). См. также: Синагога и усыпальницы на ЕПК // Ежегодно. Об-ва архитектурно-худ-в. 1911. Вып. 6. С. 26–33; Двор и ограда синагоги на ЕПК // Там же. 1912. Вып. 7. С. 33. Была изготовлена модель Дома омовения и отпевания, которая хранилась в ПХС (НП. 1916. № 16/17. С. 71).]

Завершил в начале 1913 г. работу названный Комитет, в который на последнем этапе строительства входили: М.Г. Айзенштадт, М.А. Варшавский, Я.Г. Гевирц, М.А. Гинсбург (пред.), И.И. Гинцбург (секр.), И.С. Дембот, А.А. Каплун, Д.Г. Каце– неленбоген, Н.А. Котлер, И.Ю. Маркон, Б.М. Сапотницкий, Г.Б. Слиозберг, Д.Ф. Фейнберг, В.З. Фридляндский, М.П. Шафир, Н.М. Шварц, Л.С. Эльясон, М.А. Ясный. Был выпущен «Окончательный отчет», согласно которому общие затраты составили 172 тыс. руб., в том числе каменный двухэтажный жилой дом – 16, главное здание – 140, ворота и забор – 10, движимое имущество – 6. Из общей затраченной суммы пожертвования отдельных лиц составили 73 тыс. руб. (в том числе от М.А. Гинсбурга – 45), отчисления от доходов Кладбищенского управления – 94, проценты по текущим счетам – 2.

Прихожане ПХС приняли активное участие в освящении и открытии постоянного памятника «великому художнику и скульптору М.М. Антокольскому» на ЕПК 22 ноября 1909 г. в присутствии большого числа почитателей его таланта. Место для него было предоставлено решением Кладбищенского управления безвозмездно, на создание фундамента выделено 600 руб. После совершения кантором с синагогальным хором заупокойного богослужения Д.Г. Гинцбург охарактеризовал значение творчества М.М. Антокольского для еврейской и мировой культуры. Выступил И.Е. Репин, который обратил внимание на то, что на памятнике написано Марк Матвеевич, а Антокольский называл себя Мордух Матысович. «И жаль, что это не было учтено». 2 мая 1910 г. во вторую годовщину смерти Ю.Б. Бака на его могиле был установлен памятник (автор Я.Г. Гевирц). Во время церемонии открытия выступили Л.М. Брамсон и кадетский деятель И.В. Гессен. Последний сказал: «Для таких людей лучшим памятником будут созданные ими дела. Спи спокойно, дорогой товарищ, мыслящее человечество никогда не забудет тебя».[65 - 6О-т ХП ПХС за 1913 г. С. 33, 34. М.М. Антокольский умер в 1902 г. в Германии. Его останки были преданы земле в Петербурге с постановкой временного памятника. Постоянный был выполнен арх. Я.Г. Гевирцем по проекту И.Я. Гинцбунижней части средней плиты был прикреплен бронзовый горельеф-портрет, изображавший его голову на смертном одре, утраченный в 1940-х гг. Фундамент поставлен под наблюд. арх. Б.И. Гиршовича. На пилонах надписи: «Да будет его сила вознесена Богом. Царство ему небесное» и «Да будет его благое дело существовать вечно. Да будет его память благословенна» (Р-т. 1909. № 47. С. 7 – фото памятника с бюстом; там же. № 49. С. 24; Гессен В.Ю. Еврейск. Преображ. кладбище в СПб. 120 лет со дня основания // Ами. 1995. № 14).]

На ЕПК построили оранжерею для выращивания цветов по проекту Я.Г. Гевирца. Она была торжественно открыта 15 мая 1914 г., а уже вскоре было решено ее расширить. Был обнесен забором участок земли, выделенный Городской думой для евреев в 1909 г., производилась посадка деревьев, завозилась садовая земля. Была отремонтирована усыпальница р. З. Ландау, которая «грозила обрушением», улучшались дороги, провели электричество, составили проект двора для складирования «матов и изготовления памятников». Крупные затраты были произведены на объекты канализации и дренажа. В отчете правления ПХС за 1913 г. обращалось внимание на то, что «в последнее время участились просьбы со стороны родственников евреев, отпавших от иудейства», разрешить им осуществлять захоронения на ЕПК. «В подобных случаях, при наличии разрешения на это со стороны христианского духовенства, руководство Кладбищенского управления считало возможным исполнить предсмертную волю усопших. Однако в каждом случае решено иметь особое суждение по этому вопросу и хоронить лишь тех лиц, которые раввинами будут признаны евреями». Были разработаны новые кладбищенские «Правила», утвержденные 30 апреля 1914 г. Указывалось, что Городская управа много лет отказывает Кладбищенскому управлению в праве на покупку дополнительного участка земли. В то же время она продолжала требовать уплаты за землю, занятую зданиями, что правление ПХС сочло незаконным, тем более что подобное требование противоречило условиям владения землей, согласованных с городскими властями еще в 1870-х гг.[66 - Освящение памятн. Ю.Б. Баку // Речь. 1910. № 119; О-т ХП ПХС за 1914 г. С. 58; за 1913 г. С. 25; за 1915 г. С. 20.] Этот вопрос разбирался в Правительствующем Сенате. И, видимо, претензии петербургских властей в этой части не были поддержаны в высшей судебной инстанции.

Как уже указано, погребения на первом еврейском кладбище – Старо-Волковском – начались в 1802 г. Между тем систематическая регистрация умерших в Раввинате велась лишь с 1854 г. Учитывая это, Кладбищенское управление решило восстановить имена погребенных в столице евреев за 1802–1854 гг. И это производилось по книгам Евангелическо-лютеранской общины св. Петра, в ведении которой находилось кладбище. Пожар в здании этой общины уничтожил книги записей, погребенных до 1820 г. Поэтому Кладбищенское управление сделало в 1911 г. выборку записей похорон евреев на этом кладбище, начиная только после этого года. На заседаниях правления ПХС не раз обсуждался вопрос о продолжавшемся уничтожении могил на нем, так как происходило дальнейшее расширение гужевой, а потом и автомобильной городской дороги, проходившей через его территорию. И с этим евреи были бессильны бороться. В 1907 г. была собрана тысяча рублей на сооружение забора вокруг кладбища, но реализовать это было уже практически невозможно, так как сокращение площади кладбища по указанной причине продолжалось.[67 - Ю.И. Гессен, рассказывая о своих безуспешных поисках могилы Х. Ноткина, писал об этом кладбище: «Занимая небольшую площадь, оно спускается одной стороной к речке, с другой оно дощатым забором отделено от дороги, по которой проходит усиленное движение. Зимой снег перебрасывается через забор, засыпая могилы» (Гессен Ю.И. О старом еврейском кладбище в Петербурге // Б. 1900. 4 авг. С. 620, 621). Он призывал общественность принять меры к сохранению кладбища, но сделано ничего не было. Ныне могилы находятся под многометровым слоем земли. Здесь проносятся трамваи и автомашины (Гессен В.Ю. История первого евр. кладб. в Петербурге // Ами. 1993. № 17)] Что касается Ново-Волковского кладбища, то его состояние тогда не вызывало беспокойства.

2.6. Тяжелые утраты еврейской общины.

2.6.1. Бароны Гинцбурги

Наиболее ощутимой потерей для ПЕО была смерть 17 февраля 1909 г. Г.О. Гинцбурга. Отмечалось, что он «страдал раком, последние месяцы был болезнью прикован к постели и провел их в страшных мучениях. За день до смерти он находился в агонии, не теряя, однако, сознания и не лишившись речи». Было сказано о многих его друзьях из русской прогрессивной интеллигенции, в числе которых были названы К.К. Арсеньев, В.С. Соловьев, М.М. Стасюлевич, Д.В. Философов и др. Некоторые их них потом были около его гроба. Были получены многочисленные просьбы от евреев совершить захоронение в Петербурге. Однако от его родных был получен «вежливый отказ». Было разъяснено, что такова предсмертная воля покойного, что он уже «давно дал обет в том, что будет похоронен в Париже рядом с могилой его горячо любимой рано умершей жены». И родственники не смели его нарушить. Наиболее полный некролог был опубликован Ю.И. Гессеном уже на другой день после смерти Г.О. Гинцбурга. Рассказав об основных этапах его жизни, о его значении для еврейского народа России, он отметил его выдающуюся роль как «ходока по еврейским делам в правительственных сферах». Указал на его участие в работе комиссии графа Палена в 1887 г. по реформе законодательства о евреях, когда он «внес весьма прогрессивные предложения по расширению их прав, но которым, увы, не был дан ход». В заключение было сказано, что «изменяющиеся политические условия, а также тяжелая болезнь отодвинули в последнее время покойного от текущей еврейской жизни. Но он не был чужд новым веяниям до последних минут. И не переставал принимать душевное участие в печальной судьбе евреев в России. И их историограф в будущем почтит его память добрым словом».[68 - Смерть Г.О. Гинцбурга // Петерб. газ. 1909. 17 февр. Подробности его кончины и захоронения наиболее полно представлены в одном из дел, входящих в фонд Л.М. Брамсона, но относящихся к его брату А.М. Брамсону. В нем примерно 100 вырезок из газет многих стран, посвященных этой теме, масса различных документов. Например, «Чин совершения богослужения и порядок перевезения останков барона Г.О. Гинцбурга с квартиры (Конногвардейский бульвар, 17) в ПХС, а оттуда на Варшавский вокзал для следования в Париж и погребения в семейном склепе». Здесь приведены подробнейшие данные о церемониале, даже имеется черный траурный бант (ЦГИА Укр. Ф. 992. Оп. 1. Д. 41; Р-т. 1909. № 8. С. 1, 26; Гессен Ю.И. Памяти бар. Г.О. Гинцбурга // Речь. 1909. 18 февр.).]

Перед доставкой на вокзал тело Г.О. Гинцбурга 22 февраля, в день праздника Пурим, было внесено в ПХС. Там после совершения богослужения с надгробным словом выступил Г.Б. Слиозберг: «Петербургская еврейская община оплакивает понесенную ею незаменимую утрату, не стало ее главы, ее устроителя, вдохновителя и руководителя. Она говорит ему свое скорбное “прости” в день народного праздника, в день, посвященный памяти избавления евреев благочестием Мордехая и самоотречением Эстер от истребления, задуманного злоумышленником Аманом. Но какой может быть праздник, какие радостные исторические воспоминания, когда ныне мы хороним часть нашей истории. Когда перед нами прах того, чьею мечтою всю долгую жизнь было благо его народа, чьи помыслы и деяния были направлены к добру, чей мощный дух стремился к свету и к просвещению». За гробом Г.О. Гинцбурга шло значительное число людей, включая представителей всех еврейских организаций, многих учреждений города. Шествие замыкали 12 колесниц с венками (их всего было около 320) – серебряными и из живых цветов.[69 - Р-т. 1909. № 9. С. 17–19; № 10. С. 17–19; О-т ХП ПХС за 1908 г. С. 1–5.]

Экстренное заседание правления ПХС состоялось 24 февраля 1909 г. Оно происходило с участием Распорядительного комитета для обсуждения вопросов, связанных с похоронами Г.О. Гинцбурга и устройством торжественной панихиды в ПХС 25 февраля – в день предания земле его останков в Париже. На собрании прихожан ПХС было «выслушано прочувственное» слово члена правления М.П. Шафира по поводу «невосполнимой утраты, понесенной всем русским еврейством и здешнею еврейскою общиною». И собравшиеся почтили его память вставанием. Вскоре при ЕЛО была открыта читальня его имени. 17 марта состоялось собрание членов ОРТ, на котором Я.М. Гальперн произнес речь о его жизни и деятельности. Он же выступил 12 апреля на собрании членов ОПЕ, посвященном его памяти, перед началом которого было проведено заупокойное богослужение в ПХС. Сказал о необходимости издания портрета покойного «в целях усиления состоящего при обществе фонда его имени». Тогда же МВД удовлетворило просьбу правления Российского общества защиты женщин о присвоении 2-му убежищу Петербургского отдела попечения о молодых еврейских девушках имени бывшего председателя отдела Г.О. Гинцбурга.[70 - ЦГИА Укр. Ф. 992. Оп. 1. Д. 41. Л. 2, 3; О-т ХП ПХС за 1909 г. С. 1–10; Р-т. 1909. № 10. С. 30; № 12. С. 37; № 16. С. 27; № 20/21. С. 29; № 33. С. 25.]

В годовщину его смерти в ПХС было совершено торжественное заупокойное богослужение, на котором Г.Б. Слиозберг сказал: «Он был человеком исключительным, и исключительным является многое после его смерти. В исключение из общего правила, мы отпевали и хоронили его в день Пурима, тогда, когда у евреев не оплакивают умерших. Траурный год после его смерти длился не 12 лунных месяцев, а 13. В исключение из общего правила, я, не будучи раввином, должен говорить с амвона в синагоге. Если он был велик как филантроп, как меценат, как печальник своего народа и радетель о его нуждах, то его хватало и на то, чтобы нести самые нежные заботы об истинной религиозности, о сохранении в еврействе лучших традиций и распространении великих начал еврейского вероучения. Г.О. Гинцбург не разделял взгляда, что образование евреев должно происходить с их освобождением от “талмудических суеверий”, что просвещение их не может совмещаться с истинной преданностью лучшим идеалам Талмуда. Он был одним из тех, кто всей своей жизнью доказал, насколько могут в полной гармонии уживаться просвещение и культура с истинной религиозностью и приверженностью к старине. Он верил в то, что истинная просвещенность на почве иудаизма будет источником электрического тока, который даст энергию громадного света, будет освещать все вокруг далеко за пределами еврейства».

В 1910 г. Комиссия для обсуждения вопросов, связанных с увековечением памяти Г.О. Гинцбурга, учитывая его заслуги перед всем еврейством России, «нашла целесообразным учредить при проектируемом еврейском учительском институте его имени богословские классы для подготовки просвещенных наставников еврейских общин». Однако этот проект в результате дополнительного обсуждения на заседании представителей столичных еврейских учреждений 21 марта 1910 г. был признан несвоевременным. На заседании правления ПХС 25 апреля 1910 г. было подтверждено ранее принятое решение об устройстве в ней музея им. Г.О. Гинцбурга. В 1911 г. отмечалось, что продолжалась подготовка к его созданию, были выделены для этого необходимые средства. В четвертую годовщину его кончины (1913) в ПХС было проведено богослужение в его память, на котором присутствовали его дети, еврейские религиозные и общественные деятели. После этого было произведено открытие помещения, приспособленного для музея его имени, где хранились адреса и вещи, поднесенные ему в день 75-летия, а также венки, возложенные на гроб. «Был составлен подробный каталог музея, которому предпослали описание истории его создания и открытия». В феврале 1914 г. в пятую годовщину смерти Г.О. Гинцбурга в ПХС состоялось заупокойное богослужение, где с речью выступил М.Г. Айзенштадт, который говорил о его значении для ПЕО. Состоялось оно и в шестую годовщину – 10 февраля 1915 г. (последнее открытое упоминание имени этого деятеля с его положительной оценкой).[71 - Р-т. 1910. № 13. С. 37; № 28. С. 35; 1913. № 6. С. 35; 1914. № 9. С. 25; НВ. 1911. № 29. С. 13; О-т ХП ПХС за 1910 г. С. 19; за 1913 г. С. 14; за 1915 г. С. 34.]

Большой интерес вызвало опубликованное в 1912 г. сообщение о том, что английская судебная администрация открыла завещание Г.О. Гинцбурга. Из него следовало, что он оставил в виде наследства, кроме имущества в России, имение в Англии, оцененное в 390 тыс. фунтов стерлингов, которое им было разделено между десятью его детьми. Узнав об этом, многие не могли понять, как такой известный жертвователь на еврейские нужды ничего не оставил из этого еврейским обществам России. Как бы предвидя это, он в завещании писал: «Я всегда следовал примеру своих предков и постоянно помогал евреям. Поэтому я не нахожу нужным завещать единовременную сумму на благотворительные цели, так как я не сомневаюсь, что дети мои, оставаясь верными традициям их предков, будут отзываться на все нужды еврейского народа и будут постоянно поддерживать его благотворительные учреждения». В печати было сообщение о том, что в Петербурге в начале 1912 г. существовала Комиссия по распределению наследства Г.О. Гинцбурга. В ее состав входили его сыновья Александр и Альфред, Г.Б. Слиозберг и М.И. Шефтель. Они выделили 200 тыс. руб. для помощи еврейским учреждениям и распределили их между ними.[72 - Р-т. 1911. № 41. С. 37; НВ. 1912. № 8. С. 26; Вестник ОПЕ. 1912. № 12. С. 123.] Но имели ли эти средства отношение к британскому наследству или относились к российскому, сказать трудно.

Последний раз в своей жизни его сын Д.Г. Гинцбург выступил на собрании прихожан ПХС 17 мая 1910 г., когда сообщил о результатах Особого съезда представителей еврейских общин. Здоровье его все более ухудшалось. И 7 октября он направил в правление ПХС письмо, в котором просил по этой причине отставить его от должности председателя. А 10 декабря 1910 г., т.е. менее, чем через два года после смерти своего отца, он скончался.[73 - АВ. Ф. 79. Оп. 1. Д. 36. Л. 1; О-т ХП ПХС за 1910 г. С. 5–10; Р-т. 1910. № 50. С. 12–14, 48; № 51. С. 30; НВ. 1910. № 38. С. 9–16.] Для организации его похорон образовали комитет, в который вошли: М.Г. Айзенштадт, Г.А. Бернштейн, М.А. Варшавский (пред.), М.А. Гинсбург, М.С. Гуревич, А.Н. Драбкин, Б.А. Каменка, Д.Г. Каценеленбоген, И.Ю. Маркон, Г.Б. Слиозберг, М.И. Шефтель, Д.Ф. Фейнберг и др. Согласно выраженной им воле, его тело было решено не вносить в ПХС, венков на гроб не возлагать. Был открыт подписной лист для желающих, взамен их приобретения, сделать пожертвования на благотворительные цели: на содержание Курсов востоковедения, на еврейские бесплатные столовые и др. Заупокойное богослужение состоялось на квартире усопшего, где М.Г. Айзенштадт «произнес прочувственную речь». Он опубликовал в газете свое обращение к евреям, в котором писал, что вопрос об обряде захоронения он обсуждал с Д.Г. Гинцбургом незадолго до его смерти. Тот высказался за предельную скромность совершения всего того, что может быть связано с этим, подавая, как считал раввин, пример для подражания. В этом он хотел следовать тому древнему историческому событию, происшедшему в эпоху царствования Траяна, когда покойников хоронили весьма пышно, что беднякам было не по карману. Тогда патриарх Гамлиэль перед смертью приказал хоронить его скромно, в простом полотняном саване, что с тех пор, как сказано в Талмуде, стало общепринятым. Погребение Д.Г. Гинцбурга состоялось на ЕПК 13 декабря. Оно производилось не по 1-му разряду, как обычно осуществлялось в отношении такого рода лиц, а с возможно большей простотой, на новом кладбищенском участке, правда не столь далеко от Дома омовения и отпевания. Надгробное слово произнесли М.И. Шефтель и Г.Б. Слиозберг. Последний подчеркнул, что покойный захотел и после смерти остаться с евреями России, завещал не отправлять его тело во Францию, где захоронены предки. Правление ПХС приняло его похороны на свой счет. Оно вместе с его родными поставило в дальнейшем на его могиле массивный гранитный саргофаг без надписи, окруженный чугунной оградой, как и завещал покойный.

30 ноября 1911 г. в годовщину кончины Д.Г. Гинцбурга состоялось собрание прихожан ПХС, посвященное его памяти, где выступили М.Г. Айзенштадт, А.Н. Драбкин, А.Я. Гаркави, М.И. Кулишер, Г.Б. Слиозберг, слушатели Курсов востоковедения З.Л. Рубашев и М.Л. Крепс. Правление ПХС постановило выпустить сборник, посвященный памяти Д.Г. Гинцбурга, с произнесенными по этому поводу речами, статьями о его деятельности. Составителями и редакторами были намечены М.Г. Айзенштадт, А.Я. Гаркави и Г.Б. Слиозберг. Большая статья о нем была напечатанав журнале «Рассвет».[74 - Лукин В. Указ. соч. С. 460; Вестник ОПЕ. 1910. № 2. С. 3, 94, 114; НВ. 1911. № 49. С. 26; Сыркин М. Еврейский орнамент: о книге Д.Г. Гинцбурга и В.В. Стасова // НВ. 1911. № 49. С. 17, 18; О-т ХП ПХС за 1911 г. С. 15, 18; Р-т. 1911. № 22. С. 35; № 49. С. 15–17. Вместо скончавшегося Д.Г. Гинцбурга членом Ученого комитета МНП был назначен И.Ю. Маркон (НВ. 1911. № 8. С. 14).]

2.6.2. Некоторые другие утраты

На собрании прихожан ПХС 10 июня 1902 г. было сообщено о смерти активного члена общины, щедрого жертвователя на строительство ПХС и на другие общинные нужды Л.Ф. Леона. Он был известным торговцем и промышленником, купцом 1-ой гильдии, имел звание потомственного почетного гражданина, много лет руководил Кладбищенским управлением ПХС. На панихиде А.Н. Драбкин сказал: «Чествовать память достойных мужей – это самый священный долг, заветная потребность, заветный запрос человеческой души. Доброе имя, как говорит царственный мудрец, лучше благовонного елея, а день смерти имеет преимущество перед днем рождения. И ореол доброго имени не испаряется так быстро, как плоть». Тогда же умер Я.М. Серебряный, присяжный поверенный, много лет помогавший ПЕО в разработке документов, в сношениях с властями. В 1904 г. умер Ш.Э. Буссель, типограф, издатель «Еврейской семейной библиотеки», участник создания ряда еврейских учреждений: приюта для мальчиков-сирот (основы для возникновения Сиротского дома), Талмуд-Торы при Обуховской молельне. В 1908 г. умер уже упоминавшийся предприниматель и еврейский деятель Ю.Б. Бак, что было отмечено на Еврейском съезде в Вильно. Большой утратой для ПХС была смерть в 1909 г. И.А. Коробкова, одного из старейших ее членов, организатора многих благотворительных акций, в последние годы в основном занимавшегося делами Кладбищенского управления. Тогда же скончалась А.В. Таненбаум, участница ряда еврейских обществ, о которой писали, как об «одной из лучших работниц на ниве еврейской благотворительности». В здании Еврейских училищ ОПЕ по этому поводу состоялась панихида. В 1910 г. умер известный коммерсант и еврейский деятель М.В. Зив. На прощании с ним А.Н. Драбкин говорил о нем как об активном члене правления ПХС, который в «критические моменты поддерживал строительство синагоги, был щедрым жертвователем на еврейскую благотворительность».[75 - ЦГИА СПб. Ф. 569. Оп. 13. Д. 3. Л. 154; О-т ХП ПХС за 1902 г. С. 12–15; за 1909 г. С. 16; ЕЖ. 1904. № 2. С. 254, 255; Р-т. 1909. № 2. С. 23; 1909. № 47. С. 27; № 51. С. 19; 1910. № 13. С. 37; № 28. С. 35; Венок на могилу М.В. Зива. 1914] Отмечалась смерть Г.М. Каабака – многолетнего председателя попечительства над Еврейскими училищами Л.Я. Бермана. В ПХС состоялось заупокойное богослужение, при захоронении усопшего на ЕПК выступили М.Г. Айзенштадт, А.И. Драбкин, М.И. Шефтель, Д.Ф. Фейнберг. 15 мая 1911 г. прихожане ПХС почтили память скончавшегося еврейского деятеля, «великодушного жертвователя» Г.В. Воллернера, который оставил духовное завещание в ее пользу. Однако только после длительных юридических процедур правление ПХС в конце 1911 г. получило завещанные ей 100 тыс. руб., предусмотренные им к использованию «на еврейские нужды». Умерший в это время С.М. Гурвич завещал евреям Петербурга общий доход с его имения под Ригой и саму землю.[76 - НВ. 1910. № 16. С. 10; Р-т. 1911. № 52. С. 36.]

9 июля 1911 г. скончался Б.И. Гиршович, длительное время бывший архитектором ПЕО, который еще как помощник архитектора участвовал в строительстве ПХС, проектировал и строил здание Еврейских училищ ОПЕ (ул. Декабристов, 42), Дом с микве (наб. канала Грибоедова, 140), дома еврейских деятелей: С.А. Трайнина (Рижский пр., 48), М.В. Зива (там же, 29), О.Л. Клейнаделя (Коломенская ул., 14), Ю.Б. Бака (ул. Салтыкова-Щедрина, 24).[77 - Б.И. Гиршович – один из виднейших арх-ров СПб., член Импер. общ-ва. арх-ров. Строил здания банков на Невском пр.: Сибирск. народн. (д. 44) и Азовского коммерч. (д.62) собственные дома: ул. Писарева, 5 и Рузовская ул., 19, многие другие здания. «Столь обширная деятельность при слабом здоровье заставляла его постоянно предельно напрягать ум и физические силы. “Двадцать раз нарисовать и 21-ый еще переделать”, – говорил он своим сотрудникам, недоумевавшим, к чему он, собственно, стремится и чего ищет. Если вникнуть глубже в эти искания, если обобщить их, то перед нашими глазами предстанет цельная психология его личности, сознававшей и верившей в художественное соответствие содержания и внешнего его выражения». Он оставил пожертвования на преподавание рисования в еврейском ремесл. уч-ще, на проведение конкурсов в архитект. о-вах СПб. (Зодчий. 1911. № 30. С. 324).] В 1911 г. умерла на 67 году жизни А.А. Левинсон, одна из виднейших еврейских деятельниц Петербурга. Она в течение 40 лет была членом, а потом и председателем Дамского комитета ЕСД. Как отмечалось, «благодаря ее неутомимым трудам он достиг цветущего состояния и теперь занимает четырехэтажный дом, вмещающий 100 питомцев, которые получают полное содержание и первоначальное образование, как еврейское, так и общее». На похоронах М.Г. Айзенштадт и Г.Б. Слиозберг охарактеризовали деятельность покойной и указали на большую потерю для общины, вызванную ее смертью. В октябре 1912 г. в ЕСД состоялось торжественное открытие ее бюста, созданного по заказу правления ПХС И.Я. Гинцбургом. К весьма заметным утратам, понесенным евреями столицы в 1912 г., следует отнести смерть художника, старшего модельера Императорского монетного двора А.А. Грилихеса, активного деятеля еврейской благотворительности. 14 марта 1913 г. скончался один из старейших членов ПЕО Э.Б. Левин. Учитывая его заслуги перед еврейством, правление ПХС на 13-й день после его кончины устроило торжественное богослужение с поминовением души усопшего.[78 - Р-т. 1911. № 45. С. 38; 1912. № 35. С. 43. А.А. Грилихес выполнил эскизы более 100 медалей, посвященных различным событиям, лицевые стороны золотых и серебряных монет с изображением Александра III. Был известен как единств. в России камеист. За портрет Г.О. Гинцбурга, вырезанный в топазе, был удостоен золотой медали на Всемирн. выст. в Париже в 1899 г. (Р-т. 1912. № 17. С. 39). Э.Б. Левин – педагог, юрист, один из наиболее заметных деятелей еврейского просвещения 1840-х гг. и основателей ОПЕ. Составитель ходатайств, которые в 1870–88 гг. подавались за подписью Г.О. Гинцбурга. Член многих комиссий правления Врем. молельни, до 1905 г. принимал участие в работах ИЭК ОПЕ (Р-т. 1913. № 42. С. 44; О-т ХП ПХС за 1913 г. С. 7).]

14 апреля 1913 г. в Обществе пособия бедным евреям состоялось собрание по поводу смерти С.И. Копельмана, «крупного еврейского общественного деятеля, идеального работника, безукоризненного и благороднейшего человека». Он был активным членом этого общества, жертвовал на него и на другие еврейские организации. Как писали, «он живо интересовался возрождением Палестины, которую посетил незадолго до смерти, содействовал материальному обеспечению Яффской гимназии, был одним из учредителей Палестинской землеустроительной компании». На его могиле говорили М.Г. Айзенштадт и А.М. Лесман. Сионисты решили увековечить его память постройкой одного иеменитского домика его имени в Палестине. Он завещал деньги еврейским организациям, Яффской гимназии и обществу «Бецалель». На собрании в ПХС 15 мая 1913 г. почтили память усопших членов ПЕО С.Г. Вульфсона, Л.С. Дуговского, И.Ю. Лейбовича, С.И. Соловейчика, И.М. Шустера, а также И.А. Фейнберга – известного деятеля из Ковно, тесно связанного с евреями столицы.[79 - Р-т. 1913. № 16. С. 26, 34; № 18. С. 25; № 19. С. 23; № 20. С. 35; О-т ХП ПХС за 1913 г. С. 1.]

Первой существенной утратой, понесенной ПЕО в 1914 г., надо считать смерть в Берлине И.И. Марголина, который являлся одним из основателей ОЛДЯ. Владея в совершенстве ивритом, он состоял сотрудником в газете «Гамелиц», в журнале «Газман», в которых поместил ряд статей научного характера по антропологии и медицине древних евреев.[80 - 13 Р-т. 1914. № 8. С. 34.] На собрании прихожан ПХС 24 апреля 1914 г. было сообщено о кончине Я.М. Гальперна во Франции, где он находился на лечении. Он был похоронен в Ницце 28 февраля 1914 г., и раввин местной общины произнес надгробное слово. 6 марта 1914 г. в ПХС по этому поводу состоялось заупокойное богослужение. Состоялось оно и 24 февраля 1915 г., когда отмечалась годовщина его кончины. Говорилось о том, что он, единственный из некрещеных евреев, достиг столь высокого служебного поста – вице– директора департамента в Минюсте, что он был одним из учредителей ОРТ, Курсов востоковедения, был зам. председателя комитета ОПЕ, много лет членом правления ПХС. Тогда после богослужения М.Г. Айзенштадт сказал: «Не стало Я.М. Гальперна. Покойный переступил уже указанный псалмопевцем обычный предел человеческой жизни – ему было уже за 70. Тем не менее его кончина поразила неутешной скорбью не только нашу общину, имевшую радость видеть его в своих рядах, но и все русское еврейство. Слишком незаурядной величиной, слишком ценной личностью был усопший, чтобы его уход в лучший мир не отозвался болью в наших сердцах. Воспитанный, как выражались в старину, на коленях Торы, он осуществил в своей жизни три основных начала человеческой деятельности, указанных нашими мудрецами, которые говорили, что “на трех основах зиждется мир: на учении, на труде и на взаимопомощи”. Вся кипучая деятельность покойного представляет собою гармоничное сочетание именно этих начал. Он стоял вне партии: его энергию будила всякая нужда еврейской массы, всякий призыв о помощи. Это был стойкий, сильный еврей и по своим убеждениям, и по настроению, и по делам. Земные блага его не привлекали. Никакие заманчивые “чечевичные похлебки” не заставляли его продавать свое “старшинство”. Евреем он поступал на государственную службу, евреем достиг высокого поста и евреем же оттуда ушел. Кто знает, какие почести и блага ожидали его, если бы он, подобно многим другим, немощным духом, отступился от знамени родного народа? Он служил живым укором тем из наших соплеменников, у которых, по выражению поэта, “плечи слишком слабы для тяжелого наследия четырех тысячелетий”. Его безукоризненная, белоснежно-чистая жизнь станет глубоко поучительным сказанием и для подрастающего поколения. Только в этом смысле и следует понимать афоризм древних: “Праведники, умирая, остаются в живых”».[81 - О-т ХП ПХС за 1914 г. С. 5, 6; Р-т. 1914. № 9. С. 20, 21; № 10. С. 39; 1915. № 9. С. 41; Вестник ОПЕ. 1914. № 29. С. 105. Семья Я.М. Гальперна получила телеграмму: «От имени Подкомитета по устройству еврейского университета в Иерусалиме присоединяемся к скорби еврейского общества о крупной утрате в лице почившего высокоуважаемого деятеля. Среди его дел, о которых сохранится благодарная память, никогда не будет забыт его щедрый дар ценного собрания книг, положивший основание библиотеке при будущей Высшей национальной школе в Святом городе. Да будет сознание общего горячего сочувствия утешением осиротевшей семье. Жаботинский. Розов». (Р-т. 1914. № 10. С. 36, 39).] Была отмечена в печати и ранняя смерть еврейского ученого А.Л. Зарзовского. В 1906 г. он преподавал ассириологию Д.Г. Гинцбургу, вместе с ним и И.Ю. Марконом был в числе первых преподавателей Курсов востоковедения. Приглашен И.Ю. Марконом в качестве соредактора, основанного им журнала «Хакедем» («Восток»), поместил ряд статей, вызвавших полемику с иностранными еврейскими учеными.[82 - А.Л. Зарзовского называли «пионером ассириологии», знатоком клинописных текстов, владевшим «всеми сокровищами древнееврейского языка и блестящим стилем. В ряде статей он пытался выяснить законы физиологии и психологии древнееврейской речи и фонетические особенности этого языка, разработать цикл методов для обогащения языка не путем механической фабрикации новых слов, а путем, строго соответствующим духу древнееврейского языка и других семитских языков» (Р-т. 1914. № 16. С. 20).]

2.7. Еврейская благотворительность

Как отмечено во введении, в основном еврейская благотворительность осуществлялась на общинном уровне, через еврейские общественные организации. Ее целью было поддержание и дальнейшее развитие религиозной жизни евреев, помощь нуждающимся в питании и в сохранении здоровья, в улучшении жилищных условий, получении образования, защите прав. Она преимущественно была безвозмездной. Только в отдельных случаях ставился вопрос о необходимости возмещения полученной помощи. Так, Г.О. Гинцбург говорил, что евреи, ставшие юристами и врачами, имеющие значительные доходы, должны вернуть общине средства, затраченные в виде помощи им для обучения. Но данных о таком возврате не имеется. Заметим, что некоторые еврейские деятели, особенно Л.М. Брамсон, выступали против преобладания такого рода помощи еврейским ремесленникам, получавшим ее через ОРТ. Он считал ее мало эффективной в сравнении с возвратной, которая предоставлялась бы, скажем, в виде кредитов. Впрочем, не все его поддерживали в этом.

В начале XX в. наиболее значительную роль в еврейской благотворительности играло правление ПХС. Оно совместно с примыкавшими организациями аккумулировало подавляющую часть поступавших средств, стремилось осуществить их наиболее целесообразное использование. Эти средства прежде всего направлялись на религиозные цели, на создание условий для полноценной религиозной жизни широких слоев еврейского населения, хотя, конечно, в этом участвовали и правления постоянных молелен. За счет этих средств содержалась ПХС, канцелярия Раввината, микве, Вечерние курсы еврейского языка и истории, преподаватели Моисеева Закона евреям – ученикам гимназий, библиотека ОПЕ, хедер и др. За счет их в значительной степени финансировались Еврейские училища ОПЕ и ЕСД. При правлении существовали попечительства, предоставлявшие ему свою отчетность, в числе которых были «Цдоко Гдейло» для помощи бедным евреям и «Бикур-Хойлем» для помощи больным. Ежегодно избиралась специальная комиссия – «Моэс-хитим» – по оказанию помощи евреям в праздновании Песаха. Правлению ПХС была подведомственна и Дешевая столовая для бедных всех вероисповеданий. Оно 14 июня 1903 г. уведомило градоначальника, что это благотворительное учреждение переводится в Дом с микве, на что указано выше.[83 - О-т ОПБЕ за 1907. С. 3. Л.М. Брамсон критиковал деятельность общества «Гмилус-Хесед» за неумение эффективно кредитовать ремесленников, считал, что это надо передать в ведение ЕКО (ЦГИА Укр. Ф. 992. Оп. 1. Д. 20. Л. 10).]

В начале 1904 г. правление ПХС получило от градоначальника разрешение открыть подписку на помощь вдовам и раненым солдатам русско-японской войны. В 1909 г. Военное министерство предложило ему увековечить память евреев, павших в этой войне, «выставив их имена в синагоге и установив по ним ежегодное поминовение. Поставить памятник в их память». Однако, видимо, это реализовано не было. Правление ПХС в феврале 1909 г. рекомендовало открыть общественную лавку для продажи мяса по сниженным ценам для бедных евреев. Заботясь о благотворительных учреждениях, оно не раз устраивало вечера, доходы от проведения которых использовались для их поддержания. Так, 4 февраля 1910 г. состоялся концерт «в пользу Еврейских училищ ОПЕ и ЕСД». Существенную поддержку служащим ПХС оказывал Фонд им. А.Я. Гаркави, достигший к этому времени 41,5 тыс. руб. Он находился в банке, и получаемый доход служил основой для выплаты бывшим служащим пенсий, единовременных пособий. 12 октября 1912 г. из ДД МВД написали в Главное управление по делам местного хозяйства МВД, что «к утверждению проекта устава Вспомогательно-сберегательной кассы служащих ПХС возражений не встречается». В 1914 г. А.Я. Гаркави внес ценные бумаги на сумму 500 руб., с тем чтобы банковские проценты с них зачислялись на счет ПХС в качестве его членского взноса, а после его смерти были причислены к фонду его имени. В 1912 г. Возникла необходимость в таком направлении еврейской благотворительности, как религиозная и материальная поддержка раненых солдат-евреев, находившихся на излечении в Петербурге – жертв захватнической войны, которую Россия вела в Средней Азии. Свидетельством этого является письмо из Николаевского госпиталя М.Г. Айзенштадту с благодарностью «за существенную помощь».[84 - РГИА. Ф. 821. Оп. 133. Д. 736. Л. 123; ЦГИА СПб. Ф. 422. Оп. 1. Д. 2. Л. 2; Ф. 569. Оп. 13. Д. 3. Л. 169; Р-т. 1909. № 27. С. 31; 1910. № 4. С. 27; 1912. № 41. С. 38.]

Большое внимание правление ПХС уделяло работе финансовой комиссии, занимавшейся в основном сбором пожертвований, привлечением новых действительных членов общины, получением кредитов, покупкой ценных бумаг и операциями с ними. На содержание ПХС поступили средства от наследников Г.В. Воллернера, которые поддерживали также ряд других еврейских учреждений, в частности предоставили 5 тыс. руб. Курсам востоковедения. Получила ПХС в виде дара 500 молитвенников от И.О. Шатиля, ценный свиток Торы от наследников Г.В. Воллернера, три свитка Торы от Э.Б. Левина. Еще в 1880 г. С.С. Поляков пожертвовал правлению ПХС 30 тыс. руб., доход с которых в виде процентов на капитал предусматривался для поддержки преподавателей Моисеева Закона. Однако правление, вероятно вследствие противодействия наследников, длительное время эти средства не могло получить. И только в 1913 г. этот вопрос разрешился благоприятным образом. В начале 1914 г. были внесены 6 тыс. руб. от семьи Каплунов в память умерших близких. Был проведен сбор средств для оказания помощи погорельцам ряда еврейских местечек. В марте 1914 г. опубликовали обращение к евреям от правления ПХС с просьбой участвовать в пасхальной помощи нуждающимся.[85 - О-т ХП ПХС за 1914 г. С. 10, 11; Р-т. 1913. № 6. С. 34; 1914. № 10. С. 35.]

Целью ОПБЕ (наб. канала Грибоедова, 140) было «доставление средств к улучшению материального и нравственного состояния евреев в столице». Необходимость его создания была вызвана «отсутствием единства и планомерности в работе» названных благотворительных организаций «при их несомненной теснейшей связи». ОПБЕ должно было ликвидировать эти недостатки. Для этого оно по возможности объединяло их усилия, расширяло их деятельность. В начале 1907 г. создали комитет для выработки устава общества с председателем Г.О. Гинцбургом (потом председателями были его сыновья Давид и Александр). 8 апреля 1907 г. состоялось учредительное собрание, избравшее правление. Создали комиссию по разбору прошений евреев о помощи и для выявления особо нуждающихся. При этом основная работа выполнялась районными отделениями общества. За 1907 г. было рассмотрено 1337 прошений, из которых удовлетворено 1133. Что касается Дешевой столовой, то она перешла в ведение ОПБЕ «прекрасно организованной, с попечительницами из Дамского комитета». Было разослано воззвание к евреям, в котором конкретизировались задачи ОПБЕ по оказанию всесторонней поддержки бедняков. Просили их отвыкать от хождения по квартирам с просьбами о помощи. В конце 1907 г. в обществе было 800 членов, были выданы пособия 400 лицам, содержалось 216 пенсионеров, в день выдавалось 60 бесплатных и 150 дешевых обедов (от 6 до 23 коп.). Бесплатно кормили солдат-евреев в субботние и праздничные дни. Больным отпускалась на дом улучшенная пища, бесплатно выдавались лекарства, несколько врачей бесплатно лечили, оказывалась помощь арестантам-евреям. Доставлялась маца и другие пасхальные принадлежности малоимущим, производилась бесплатная раздача платья и обуви, удешевленная продажа продуктов. Помогали и евреям, которые не имели средств для возвращения в места постоянного проживания. Создали еще одну Дешевую столовую (Лиговский пр., 61), в 1913 г. образовали третью (Рыбацкая ул., 4).[86 - О-т ОПБЕ за 1907 г. С. 3, 4, 8–15; за 1909 г. С. 1–15; за 1910 г. С. 3–12; за 1911 г. С. 3–14; за 1912 г. С. 2–15; за 1913 г. С. 2–15; Р-т. 1913. № 6. С. 35; К-ь. С. 65. Основными жертвователями были Б.Р. Александров, Ю.Б. Бак, М.А. Гинсбург, Альф–д Г. Гинцбург, А.А. Каплун, Г.Б. Слиозберг, С.А. Трайнин, а также менее зажиточные лица: Я.Н. Брозелио, г-жа А.И. Гессен, Ю.И. Гессен, Б.Х. Масеев, Б.С и Я.С. Риммеры, Рубашевы, Д.Ф. Фейнберг, Я.Б. Эйгер.]

Общество для доставления начального образования еврейским детям Песковского района было создано правлением находившейся там молельни (пр. Бакунина, 9–17), устав зарегистрирован в 1909 г. (пред. правления Г.О. Бененсон). Так как более 80 % учащихся были детьми бедных ремесленников и заводских рабочих, это общество было вынуждено почти полностью финансировать созданную им школу. Жертвователей было до 300 чел., из них наибольшую сумму предоставлял М.А. Гинсбург. Внес 600 руб. в память своего отца И.М. Шустер. Аптекарь З.З. Розенбаум бесплатно снабжал лекарствами. Для оздоровления летом детей вывозили в «колонии». Общество «Поал Цедек» проводило сбор средств для осуществления своих мероприятий. При этом немалую роль играл состоявший при нем Дамский комитет. Общее число жертвователей доходило до 500, среди которых был Я.Н. Брозелио, И.В. Гессен, О.О. Грузенберг.[87 - О-ты о-ва «Поал Цедек» за 1909–14 гг.]