Интервью в чёрно-белом цвете

Минут через двадцать, посвежевшая и подкрашенная, она стояла перед зеркалом в дверце шкафа. Синее платье до колен с чёрным пояском на осиной талии, сумочка и туфли на шпильке также чёрные, и в ушах – мамины синие топазы. Золотистые с рыжинкой волосы уложены в пышный узел – девочка из мечты. «Ну как? – подмигнула Рита своему отражению в зеркале. – К бою готова?» И сама себе ответила: «Всегда.» После чего выпорхнула в прихожую, где, конечно же, её караулила тётка с дежурной улыбкой на карамельных устах:

– Вернёшься поздно?

Рита обогнула её и за порогом квартиры прощебетала:

– Сходите на горшочек, Вера Ивановна, и спите до утра.

Тётка то ли всхлипнула, то ли шмыгнула носом.

17

С параноидальной дотошностью Могилевич обследовал свою холостяцкую квартиру. В прихожей, в туалете-ванной, на кухне было чисто. В большой комнате, где к стене прикреплён турник и с потолка свисает боксёрский мешок, а в углу поблёскивают гантели, где к тому же поместилось пианино в окружении полок с книгами и всё это, благодаря мудрой планировке, ничуть друг другу не мешало, – здесь, Игорь мог бы поклясться, тоже никто не побывал. В комнате поменьше, в кабинете-спальне, треть которой занимала жёсткая софа, плюс письменный стол с компьютером и шкаф-купе во всю стену (его Игорь осмотрел особо), и тут следов проникновения не наблюдалось. Впрочем, такой прыти от шпаны из «сузуки» Игорь и не ждал – просто действовал в соответствии с процедурой, ставшей уже привычкой. Меж тем сонливость его как рукой сняло.

Игорь принял душ, слегка перекусил и в домашних шортах присел за письменный стол. Из верхнего ящика он извлёк цифровой диктофон и нажал на кнопку воспроизведения. Послышался его собственный размеренный голос: «Подтвердите оба своё согласие на запись.» – «Зачем? – отозвался ныне покойный Василий Травкин. – Чтобы мы не вздумали потом отпираться?» – «Именно поэтому, – подтвердил голос Могилевича. – И чтобы вам не взбрело на ум тащить меня в суд за клевету.» – «С какой стати нам так себя вести?! – возмутился молодой женский голос. – Мы сами на вас вышли и даём информацию добровольно! Кем вы нас считаете?!» – «Обычными людьми, не героями. Допустим на вас надавят и сделают предложение, отказаться от которого вы не сможете. Этой записью вы сожжёте за собой мосты. Подумайте, стоит ли оно того.» После напряжённого молчания Травкин произнёс: «Ладно, Ирка, сдадимся Могилевичу. Сказали «А» – пора говорить и «Б». Иначе Ракитин меня в унитазе утопит и объявит несчастный случай. Пишите нас, Игорь: пусть всё катится к чертям…»

Выключив диктофон, Могилевич проследовал в соседнюю комнату и принялся колотить в боксёрский мешок. Затем, распахнув окно, подставил лицо вечерней прохладе. У подъезда, через две машины от «вольво» Игоря, припаркован был «сузуки», салатовый цвет которого не скрывали майские сумерки. «Друг Аркадий, – вздохнул Могилевич, – умом ты не богат, но я тебя уважу. Дело чести.»

Открыв пианино, Игорь одним пальцем, по-детски, сыграл песенку «Чижик-пыжик, где ты был…»

18

В ресторан Рита, само собой, опоздала. Чуть ли не на полчаса. Зампрокурора, сменивший к вечеру костюм, сорочку и галстук, прохаживался перед входом, сверкая очками. Парфюм его благоухал столь интенсивно, что напоминал газовую атаку. Служитель Фемиды подбородок держал высоко и выглядел торжественно. При виде журналистки он, похоже, намеревался отчитать её за неприличное опоздание, но по мере приближения девушки желание это улетучивалось.

– Маргарита, чёрт возьми, – пробормотал он, – я просто не в силах на вас сердиться.

Рита взяла его под руку.

– Тогда приступим к ужину. Я голодна зверски.

После майских праздников, к тому же в понедельник, посетителей в «Арагви» оказалось негусто. Однако все они, мужчины и женщины, воззрились на Риту. Зафиксировав эту реакцию, зампрокурора лучился удовольствием. Ресторан «Арагви», несмотря на, мягко сказать, прохладные взаимоотношения России с Грузией, процветал и благоденствовал. Здесь было тихо, уютно, и на прокурорском столике горели свечи. Усевшись, Рита щёлкнула пальцами.

– Ускорьте прелюдию, Николай Захарович. Или я съем вас без горчицы.

– Без горчицы я не вкусный. – Хохотнув, зампрокурора подозвал официанта, который тотчас выложил перед каждым из них меню. Николай Захарович поправил на носу очки. – Прошу, госпожа людоедка, заказывайте, не стесняйтесь.

Разумеется, Рита не постеснялась: шашлык, сациви, лобио, фаршированная куриная шейка и прочее, и прочее. Ко всему этому, естественно, полагалась бутылка «Хванчкары». Вернее, пара бутылок. Если, конечно, для прокурорской заплаты – ха-ха! – это не слишком обременительно.

Рита как истинная леди ела и пила с прямой спиной, но темпа притом не теряла. Карьерные интересы ненадолго отступили, и молчание за столом прерывалось лишь репликами типа «Не подлить ли вам вина?» Подлить, конечно. Только без тостов: мы не на свадьбе.

Затем официант поставил перед Ритой бутылку коньяка «Арагви» – презент от четвёрки седеющих грузинов, веселящихся за столиком неподалёку.

– Они спрашивают, – передал официант, – не звезда ли вы из телесериала.

Зампрокурора нахмурил брови, а захмелевшая Рита обратилась прямо к дарителям:

– Нет, господа, я прямо с небес. Из другой галактики.

Грузины зааплодировали и подняли за Риту бокалы.

Зампрокурора, предъявив официанту удостоверение, брезгливо отодвинул коньяк.

– Уберите. Это неуместно.

Вышколенный официант мигом вернул бутылку подгулявшим грузинам, шёпотом обрисовав ситуацию. Грузины засмеялись – тем всё и закончилось.

Хлебнув из бокала, Рита ехидно уточнила:

– Значит, Николай Захарович, подношений вы не принимаете?

– Не сейчас, – осклабился зампрокурора. – Кстати, Маргарита. Вы разобрались с Могилевичем?

Рита ещё хлебнула вина.

– В лучшем виде. Проблем не возникнет.

Зампрокурора тщательно пережёвывал шашлык.

– Дай то Бог. А то я навёл кое-какие справки… Не знаете, почему в журналистских кругах его зовут Могильщиком?

– Впервые слышу, – насторожилась Рита. – По фамилии, вероятно. А что?

Зампрокурора отмахнулся вилкой.

– Просто любопытно. Ткемали передайте, пожалуйста.

Рита подвинула к нему соус.

– А что с уликами? Обнаружилось что-то новенькое?

Зампрокурора испустил вздох.

– Маргарита, известно ли вам такое понятие как «тайна следствия»? Если б я даже и захотел…

– При чём здесь тайна следствия, Николай Захарович? Я же была там, сама всё видела, но быть может, упустила нечто важное…

– Если б я и захотел поделиться с вами информацией, то не стал бы это делать в ресторане. Полагаю, Маргарита, я выразился предельно ясно. Поговорим о чём-нибудь другом.

Рита опустила на стол локти, оперлась подбородком о ладони и, трепеща ресницами, заглянула в глаза собеседнику.

– Николай Захарович, в какой позе вы трахаетесь предпочтительно? Этим поделиться можете?

Ломтик шашлыка изо рта зампрокурора выпал на тарелку.

19

С авторучкой и блокнотом наготове Игорь снова включил запись. Голос Васи Травкина продолжил: «Главное, надрать им задницы» – «Угу, как в голливудских боевиках, – сыронизировал Игорь. – А вдруг не получится?» – «Тогда извините! – зазвенел женский голос. – Значит, зря мы вас напрягли!» – «Вполне вероятно, – отчеканил Игорь. – Пока что мы с вами ходим вокруг да около.» – «Не мы ходим! Это вы нас подначиваете! Таков, очевидно, ваш стиль, Могилевич!» – «Спокойно, Ирка, – примирительно проговорил Травкин. – С этого момента я беру быка за рога. Начнём с полигона ТБО между посёлком Солнечным и деревней Савеево…»

Прослушивая запись, Игорь делал в блокноте пометки: «ТБО – твёрдые бытовые отходы… Савеево – река Серебрянка – Солнечный… Горводоканал в ближнем Подмосковье – сжигание осадка сточных вод (ОСВ)… Гендиректор Ракитин + заммэра по ЖКХ – тендеры на строительство…» То, что вырисовывалось, требовало осмысления. Когда запись рассказа Травкина, сопровождаемая комментариями Ирины, подходила к финалу, мобильник на столе испустил призывную трель. Игорь с досадой прервал работу.