От Лубянки до Кремля

Группа видеодокументирования (Ю.П. Бушуев).

Химслужба. Служба собак (кинологическая служба и др.) Смешно, но после реорганизации 9-го Управления КГБ СССР в Службу охраны КГБ кинологическая служба получила официальное наименование: Служба собак отдела службы и боевой подготовки Службы охраны КГБ СССР. Просто и сердито.

На меня замыкались два первых. Другие находились под началом второго заместителя начальника отдела – полковника В.К. Кусилова.

Началась боевая работа. Съезды КПСС и народных депутатов СССР и РСФСР, поездки по стране и за рубеж. Аргентина, Бразилия, Италия, Ватикан, ВНР, Индия, Италия, Куба, Мальта, США, Уругвай, Южная Корея, Япония и др. В одну из поездок с Э.А. Шеварднадзе по странам Латинской Америки мы пробыли в воздухе в общей сложности 64 часа.

В течение нескольких месяцев работал в качестве советника по охране у лидера одной из жарких североафриканских стран.

Это был Муаммар Каддафи. В том, что этот очень нелюбимый американцами и израильтянами лидер до сих пор жив и здоров, я думаю, во многом есть и наша заслуга. (Это было написано до 20 октября 2011 года, когда глава Социалистической Народной Ливийской Арабской Джамахирии (1969–2011) Муаммар аль-Каддафи был захвачен с помощью спецназов США и Франции, передан вооруженным «повстанцам» и после жестоких надругательств был убит ими в районе его родного города Сирта.)

Приходилось выполнять специальные поручения руководства Управления и КГБ СССР.

До определенного момента ключевым игроком в Управлении был сотрудник подразделения выездной и личной охраны 1-го отдела. Типичная биография сотрудника охраны на тот период: армейская служба в Кремлевском полку, погранвойсках, ВДВ; высокие спортивные показатели; заочно или вечерне – Высшая школа КГБ СССР или Всесоюзный заочный юридический институт…

В отделе службы до моего прихода кроме заместителя начальника отделения службы В.Н. Собкина практически не было сотрудников, ранее работавших в подразделениях личной охраны, в разведке или контрразведке, в местных органах госбезопасности. Даже наиболее компетентный его сотрудник, начальник отделения службы подполковник Г.П. Репетило до этого не был ни в одной заграничной командировке и, кажется, даже ни в одной поездке по стране.

Непросто было на первом этапе перебороть психологию «столоначальников» и заставить сотрудников не только писать и переписывать типовые планы, но и участвовать в охранных мероприятиях, в поездках по стране и за рубеж. Тем более что каждый раз нужно было преодолевать сопротивление не любившей конкурентов элиты – «лички». Наконец в отделении службы появились молодые образованные, энергичные офицеры: А.А. Лункин (Кремлевский полк, Комитет ВЛКСМ КГБ), Д.Н. Фонарев (18-е отделение 1-го отдела) и др. Собкин и Фонарев блестяще владели английским языком, что повысило наш авторитет в работе с англоязычными делегациями и помогало в зарубежных командировках.

Постепенно накапливались знания, опыт, приобретались навыки.

С каждым днем усложнялся уровень решаемых задач. «От арифметики и алгебры охраны, мы все вместе постепенно постигаем высшую математику этой сложной и ответственной работы» – эту красивую, на мой взгляд, фразу я вложил в свое выступление на последнем партактиве 9-го Управления Комитета госбезопасности СССР.

Ребята постепенно избавлялись от навязанного им комплекса неполноценности и со временем стали возглавлять штабы, ставшие необходимыми на каждом из охранных мероприятий. При этом уровень надежности охраны существенно повысился. Уже не терпевший конкуренции начальник 1-го отдела генерал-майор В.В. Алейников сам стал просить направить в составе выездной команды офицера Штаба (отдела службы и боевой подготовки).

С каждым днем обстановка в стране накалялась, увеличивался объем работы и у меня.

По привычке «старого аналитика», делая выписки, я систематизировал получаемую информацию, в частности о положении в стране. По территориям, по времени, по антисоветским организациям, по формам и методам их деятельности, по конкретным лицам и др.

В атаку на Кремль!

Но не надо было быть великим аналитиком, чтобы увидеть, что политика «перестройки» и «перестройщики» явно ведут к развалу страны. Рушилась экономика. Набирали силу сепаратистские настроения в Прибалтике и на Кавказе. Уже не прячась, оформлялась явно антисоветская оппозиция в партии и в коридорах власти.

Откровенно замалчивая важнейшие проблемы, а может быть, и не желая их видеть и понимать, самовлюбленный лидер упоенно куковал об обновлении социализма, о верности ленинскому пути и т. п. Он органически не был способен слушать других. Любая критика вызывала у него взрыв недовольства. Особенно, если это касалось его лично.

Скоро волны недовольства стали докатываться и до Москвы. Многотысячные «демократические» митинги на Манежной площади заставили нас серьезно усилить охрану Кремля, тем более что все чаще в толпе слышались призывы: «В атаку на Кремль!»

Существенная разница в оценке числа митингующих со стороны организаторов, милиции и прессы заставили нас отработать эффективную систему подсчета числа их участников. Имея точные размеры Манежной площади и оценку плотности толпы нашими видеооператорами, обычно находившимися на балконе Арсенальной башни Кремля, мы всегда давали самую точную оценку количества участников массовых мероприятий. Постепенно достоверную информацию по вопросам количества митингующих, выдвигаемым ими лозунгам, видеоматериалы о происшествиях в толпе и т. п. ЦК КПСС и подразделения центрального аппарата КГБ привыкли получать в отделе службы 9-го Управления.

Сегодня проблему подсчета участников митингов решают с помощью современных технических средства, таких как механические турникеты, фотоэлектронные световые барьеры, акустические приборы, сенсорные напольные (тротуарные) панели, радарные установки и даже спутниковая или аэрофотосъемка.

Хотя главной задачей наших видеооператоров тогда был контроль за происходящим и документирование любых эксцессов в толпе.

Один из митингов тех времен. Политический настрой – «Пусть живет КПСС на Чернобыльской АЭС!», «В атаку на Кремль!»; Любимов – «КГБ сдай свою Бастилию без боя!», «Снести памятник Дзержинского!»; Калугин – «Готовьтесь к битве не на жизнь, а на смерть!» и т. п. Хулиганские выпады Новодворской в отношении КПСС и КГБ даже сегодня не хочется вспоминать.

В этот день, по нашим подсчетам, на площади собралось около 50 тысяч человек, по данным милиции – 100 тысяч. Приехавший к 20.00 к концу митинга Ельцин громогласно объявляет: «Нас 200 тысяч!»

Гласность

Внес и я определенный кирпичик в пресловутую «гласность». Во время визита в Москву Р. Рейгана мне было поручено дать интервью о нашей работе корреспонденту С. Петухову. Интервью вышло 26 июля 1991 года в газетах «Труд» и «Известия». Это было первое интервью сотрудника правительственной охраны СССР советской прессе. На мой вопрос: «Как мне представляться?» ЮС определил – интервью даешь как «заместитель начальник штаба Службы охраны КГБ СССР».

В ельцинские времена отдел службы и боевой подготовки был переименован в Штаб ФСО РФ, в дальнейшем эта моя «должность» перекочевала в другие СМИ, так меня до сих пор величают в Интернете.

Если еще говорить о «гласности», то нельзя забыть курьез со снятым нашей видеогруппой фильмом «Служба охраны КГБ СССР», который успешно прошел по второму каналу Центрального телевидения. Текст читал я. Ждем выхода фильма, вдруг телефонный звонок с телевидения. С ужасом слышу, что «текст фильма прочитан безграмотно, надо перечитывать». Удар ниже пояса. Я всегда считал, что у меня, сына преподавателя русского языка и литературы, речь достаточно грамотна. Но оказывается, что я в тексте употребил профессионализм. Слово «обеспечение» произнес с ударением на третьем «е», как это говорили у нас в охране, а по правилам надо делать ударение на втором «е». Спорить не стали, хотя есть же устоявшиеся веками морские профессиональные термины – компас, рапорт и т. п., с «неправильным» ударением. За короткое время пребывания в Ленинградском Нахимовском училище я почти успел привыкнуть называть табуретку «банкой».

Текст я перечитал, но с тех пор режет слух, когда при мне делают ударение на третьем «е».

Толпа

Время и обстановка рождали весьма неприятные обязанности. ЮС почему-то решил, что у меня хорошо получается «умиротворение» толпы, и я стал непременным участником нелицеприятных бесед с приехавшими искать правды в Москву и в Кремль беженцами из разных регионов СССР, шахтерами, матерями погибших воинов и просто толпами демагогов и шизофреников.

Со временем выработалась методика работы с агрессивной толпой. Главное, безошибочно выявить лидеров-провокаторов, вступить с ними в контакт, а затем заставить их представиться (т. е. лишить анонимности), после чего их боевой пыл, как правило, улетучивался. А когда острота негативных эмоций стихает, в процессе завязавшегося разговора уже можно было предложить конструктивные варианты решения их вопроса. Интересно, что наиболее эффективный способ переориентации толпы от агрессии к позитивному диалогу, – предложить ее участникам: «Давайте посчитаем, давайте сравним…» и т. п.

Но, к сожалению, не всегда удавалось находить общий язык. Иногда после подобных «бесед» жене приходилось пришивать воротники к рубашкам, а мне выковыривать из грудной клетки заколки для галстука.

Но горжусь тем, что силу для «умиротворения» мы практически не применяли.

Дезориентированные «перестройкой» партийные и советские органы практически устранились от решения проблем, переваливая их на плечи охраны. Только через первых лиц – М.С. Горбачева и Н.И. Рыжкова можно было заставить депутатов и чиновников выйти на разговор с людьми.

И царские, и советские, и российские – они всегда были далеки от проблем народа.

Слуги народа

Ну и несколько слов о союзном депутатском корпусе. Большая часть депутатов очень серьезно относилась к своим обязанностям. Я до сих пор восхищаюсь, например, огромным тактом и мудростью Е.М. Примакова и В.Г. Распутина во время многочасовых очень эмоциональных бесед с матерями погибших воинов.

Правда, чтобы заставить их выйти на этот разговор, мне пришлось обратиться лично к Горбачеву.

На одном из Съездов народных депутатов СССР, до хрипоты навоевавшись с толпой у Спасской башни, я в КДС у входа в Штаб встретил ЮС. Начал, возбужденно жестикулируя, доказывать, что не дело охраны заниматься политико-воспитательной работой в массах, на это есть депутаты, партийные и советские работники и т. п.

Увидев проходившего мимо Горбачева, Плеханов, кивнув в его сторону, заявил: «Что ты меня убеждаешь? Пойди вон ему это и скажи!». Видимо, он не ожидал, но я подошел и сказал.

На беду для них мимо проходили депутаты Примаков и Распутин, которым Горбачев тут же и поручил разобраться во всем. Тогда речь шла об организации беседы с матерями погибших воинов. Встречу решили провести в Кремле. Я собрал женщин у гостиницы «Россия», где они обедали, пригнал туда пару ПАЗиков. Но мне стоило больших трудов усадить их в автобусы и уговорить поехать в Кремль.

Работавший с ними адвокат-провокатор убеждал: «Матери, не вздумайте сесть в автобусы! Вас на них вывезут за город и выкинут там или отвезут в Лефортово!» Пришлось, пользуясь выработанным еще в сержантские времена командирским голосом, послать этого бородатого благодетеля очень далеко. Помогла одна находка: «А ты… в армии служил, а портянки наматывать умеешь?» Не служил, не умеет. Такая мужская несостоятельность адвоката-защитника тут же выработала негативное к нему отношение женщин, солдатских матерей.

Встреча состоялась. Примаков, потом встречая меня, каждый раз, шутя (?) заявлял: «Ну я тебе, Величко, этого не забуду!» Не знаю, помнит ли он это сейчас?

Смело шли на контакт с возбужденной и агрессивной толпой В.И. Алкснис, В.А. Мартиросян, С. Умалатова и др. Но встречались среди «слуг народа» и откровенные провокаторы, например бывший армейский политработник – «ельцинский гвардеец», подполковник В.Г. Уражцев, в советские времена ярый борец с империализмом, а также – Председатель правления Агентства печати «Новости» (АПН), редактор демократических «Московских новостей» Е.В. Яковлев и др.

К миллениуму «демократ» Виталий Уражцев прозрел и выпустил книгу «Афоризмы-2000». Собрал под одной корочкой перлы: «Торжество демократии: победа идиотизма над здравым смыслом» (стр. 8), «Демократия – это такой режим, который творит полный беспредел от имени и по поручению народа» (стр. 25). Дальше – веселее. Интересно, когда он дошел до этой мудрости, тогда или сейчас, оставшись вдали от властной кормушки?

Надо сказать, что российские депутаты по отношению к охране особенно не стеснялись в выражениях. Обеспечивая собственную безопасность, каждый острый разговор я, которому чаще всего приходилось участвовать в нелицеприятных дебатах, вынужден был фиксировать все на видеокамеру, чтобы не быть голословными, когда нас бессовестно обвиняли в жесткости, грубости или неуважении к «слугам народа».

В моем видеоархиве хранятся эмоциональные высказывания деятелей культуры, ранее любимых и уважаемых мной, гг. Стржельчика и Басилашвили в адрес охраны Съезда народных депутатов СССР, запретивших им самовольный пронос и распространение в Кремлевском дворце съездов (КДС) яковлевской газетенки «13 микрофон».

Далеко неинтеллигентные матерные словесные изыски многих «уважаемых людей» не решились озвучить даже в Конституционном суде, где рассматривалось дело бывшего начальника штаба охраны полковника В.Н. Величко – главного врага гласности.

Стыдно было. Речь шла о погонах, которые они сорвут с сотрудников (они годились им во внуки), об их матерях и ближайших родственниках, с которыми они обещали сделать что-то ужасно нехорошее.