Гость из Тюмени

Гость из Тюмени
Валерий Викторович Бронников

«Гость из Тюмени» – детектив, в котором главный герой сыщик Садчиков раскрывает очередное запутанное преступление. Как и в предыдущих повествованиях, он упорно идёт по следу до тех пор, пока не разматывает весь клубок событий, произошедших с людьми, так или иначе причастными к конкретному случаю. Рисунок на обложке Марии Белка

Весна находилась в самом разгаре. Яркое солнце не по-весеннему, а по-летнему пекло со всей силой. Выходные дни удачно совпали с хорошей погодой. Горожане, как гроздья ягод в урожайный год, высыпали на природу. Так уж заведено, и не нами: как только пригреет солнце, человек стремится на природу, к воде, в лес, к костерку с исходящим паром котелком и неописуемым ароматом от содержимого этого котелка.

Я ничем не отличался от других людей, забрался в самую глушь. Дело в том, что я не люблю, когда на прикормленных рыбьих местах пасётся кто-то ещё, особенно незнакомый и не из нашей компании. А наша компания – это я и ещё два опера, мои помощники. Мы вместе не только на работе, но и отдыхаем тоже вместе, иногда с подругами, а чаще без них. Работаем хоть и вместе, но иногда не видим друг друга по нескольку суток.

Саша Дарькин у меня, Алексея Садчикова, напарник постоянный, а Витя Кузин работает с нами не очень давно, второй год.

– Шашлыки готовы! – это кричит Витя от костра. Мы же с Сашкой удим рыбу, но рыба попряталась от жары в траву и клевать никак не желает.

Сашка напялил на голову немыслимую соломенную шляпу. Я даже невольно подумал, что рыба боится именно этой шляпы. А ещё он скрывался под тёмными очками, засучив штанины брюк до колен и завязав рубашку на пузе узлом. Бабушки, сидящие всегда у подъезда на лавочке, наверняка назвали бы его шпаной. Витя одет скромнее: в сапогах и робе. Он просто не старался быть заметным и не бросался в глаза, как Сашка. Ну, а я, как обычно, в своём потертом рыбацком, видавшим виды, облачении.

Недалеко от нас, всего в каких-то двухстах метрах, жировала команда ГАИ с жёнами, детьми, обильной выпивкой и прочими непременными атрибутами лесного пикника. Там же у них находилась и импровизированная стоянка для машин, где мы оставили и нашу видавшую виды «Ниву».

На шашлыки мы с Сашкой откликнулись сразу. Рыбы на уху не наловили, но это нас нисколько не огорчало. На первое время у нас имелись шашлыки и разные холодные закуски в объёмистых рюкзаках. А там дальше посмотрим. Бывает, что рыба начинает клевать тогда, когда уже и терпения не останется. Мы рассчитывали, что позднее нам всё равно повезёт.

За столом у нас тихо, в отличие от соседей, откуда доносились громкий смех, визг, какие-то крики. С нашего наблюдательного пункта видно, как отдельные фигуры соседей неуверенно перемещались, то ли из-за жары, то ли от чрезмерно выпитого чая. Машина оттуда уже дважды на некоторое время удалялась, очевидно, докупать припасы.

Через некоторое время Виктор взял в руки баян. Он не был музыкантом-виртуозом, но играл прекрасно и обладал неплохим голосом. Знакомая мелодия разлилась по округе:

– Ну, постой, ну, куда же ты спешишь? – пел Виктор.

Мы с Сашкой, прикрыв глаза, просто сидели за столом и слушали. Иногда мы эту песню пели втроём, находясь в других компаниях, помогали гармонисту справиться с волнением. А сейчас мы просто слушали.

– А ты не веришь, а ты не веришь, а ты не веришь,

Нет…

Нет…

Не-е-ет…, – выводил на баяне Кузин.

У нас в компании веселее – это становилось заметно по тому, как соседи пристально вглядывались в нашу сторону, но пока к баяну не присоединялись. Мы выпили по три стакана чаю. Сашка разливал по стаканам остатки из чайника, чтобы поставить чайник на огонь снова кипятиться.

– Под крылом самолёта о чём-то поёт…, – затянул Витя новую песню.

Он успел поработать в свои двадцать с небольшим в авиации и этим очень гордился. Виктор мог без устали говорить о самолётах, двигателях, углах атаки и ещё каких-то фиговинах, нам с Сашкой совсем незнакомых. Но мы давали ему выговориться и не перебивали, когда он говорил о своей авиации. А сейчас он просто пел, и мы за это ему очень признательны. На самом деле мы все разные, но это не мешает нам понимать друг друга с полуслова и работать одной командой.

Сашка снова взялся за шашлык. Он уже без особого аппетита стягивал зубами мясо с шампура и жевал.

Один гость всё же появился. От соседнего пикника, преодолев все двести метров, пришёл бывший Витькин коллега-авиатор, работавший ныне участковым инспектором. Так уж получилось, что, когда на гребне разрушительных реформ начало разваливаться авиационное предприятие, многие специалисты, имевшие высшее и среднее образование переметнулись в милицию.

Они с Витькой нашли сразу общий язык и заговорили о самолётах, а мы, взяв вновь удочки, направились к водоёму за «нашей» рыбой.

Пока гость у нас прохлаждался, в соседнем стане случилось происшествие. Сотрудник ГАИ полез под машину, то ли что-то надо было подтянуть, то ли проверить, а другой сотрудник решил в это время ехать. Ну, и проехал по своему товарищу, изрядно его поломав и, сделав чуть ли не инвалидом. Об этом происшествии мы узнали потом. К визгу и крикам в соседнем «стойбище» мы давно привыкли, поэтому не очень-то обращали на это внимание.

А Витька с товарищем увлеклись «полётами» и тоже ничего не замечали.

Рыба опять не клевала. Мы вглядывались в поплавки до рези в глазах, но они и не думали шевелиться, замерли, будто приклеенные к поверхности воды.

– Пойду-ка я в другое место. Здесь рыбу кто-то выловил всю до нас, ты со мной? – спросил я Сашку.

– А какой смысл? – ответил он вопросом на вопрос, – Если рыба вся закончилась здесь, значит, её нет и в другом месте, – он поднял палец кверху, – Дедукция!

– Не согласен, я сегодня рыбу всё равно найду. Не можем же мы уехать отсюда без настоящей ухи.

– Сварим из шашлыков, – как-то безразлично ответил Сашка.

– Из шашлыков я ухи не ел, но думаю, что она будет не очень вкусной.

Черви у меня находились в баночке в кармане. Я взял с собой только удочку. Под рыбу я умышленно ничего не взял, следуя примете, что, когда берёшь тару, обязательно клёва не будет. Я побрёл вдоль берега, следя за тем, чтобы леска случайно не зацепилась за какой-нибудь куст. Сашка остался смотреть на поплавок на старом месте.

Место я нашёл, но не стал кричать Сашке. «Не пошёл со мной, значит, пусть ловит на старом месте», – злорадно подумал я. Рыба клевала отменно. Я бросал ельчиков, хариусов и подъязков прямо на траву, а потом решил срезать кукан и направился от берега в ближайшие молодые кусты ивняка.

Он лежал ничком за кустом. Если за куст специально не заходить, его можно и не увидеть. Мужчина просто лежал, как лежат разморённые на солнце отдыхающие туристы. И, если бы не моё знание о ледяной весенней земле, на него можно не обращать внимание. Но я-то знал, что на земле сейчас можно лежать только в «отключке», или, уснув, но кто же будет засыпать на холодной земле? На всякий случай я его потрогал. Он оказался ледяной, как не оттаявшая земля и не первой свежести.

На вид ему около сорока лет. Одежда не прогулочная, но и не рыбацкая: потёртый коричневый пиджак, джинсы и полуботинки.

Как это всегда бывает, мне не дали спокойно собрать мысли в кучу и всё внимательно осмотреть. Из-за куста появилась девушка.

– Вам чего? – спросил я точно так же, как продавцы в магазине спрашивают покупателя, разглядывающего лежалую селёдку. Поскольку я не продавец, сработавшая профессиональная привычка сразу позволила мне просверлить её своими глазами насквозь. Она одета несколько необычно для туристки. Все девушки обычно одевают в лес какие-нибудь брюки или тёплое трико, а на незнакомка облачена в платье, чему я сильно удивился, и колготки. Сверху на плечи не надета, а просто накинута ярко-красная с чёрными полосками лёгкая куртка. Волосы её длинные и выпущены поверх куртки пучком, перетянутым резинкой. На шее виднелась лёгкая косынка. А больше меня поразили её глаза, огромные, как два озера, и какие-то глубокие, с голубизной.

Мне приходилось видеть людей с совсем пустыми глазами, которые не только не привлекали к себе, а наоборот, даже отталкивали.

– Я… думала… Вы с ним, то есть Ваш друг спит, а Вы…, то есть, – она явно запуталась.

– Что Вы здесь делаете?

– Я гуляю, – ответила она без запинки.

– И откуда же Вы гуляете?

– Оттуда, – махнула она рукой в сторону веселящейся компании, – Я люблю ходить по лесу.

– Он не спит, – сказал я, – Судя по всему, он немного мёртвый.

Девушка побледнела. Она смотрела на меня расширенными глазами.

– Это не я, – как-то неестественно пришлось оправдываться, – Я сам только что пришёл.

Вместо того, чтобы спросить, не она ли грохнула этого симпатичного мужчину, я перед ней оправдывался сам.

– Откуда же Вы тогда знаете, что он мёртвый?

– Я его потрогал. Если хотите, можете его потрогать – он совсем холодный. Да не бойтесь Вы меня, я милиционер! Пока стойте в сторонке, Вы – свидетель.

– Я ничего не видела и потом… я боюсь мёртвых трупов. Я пойду… Мой папа тоже милиционер.