Крылья Тайболы

– А в разговоре со мной он меня, наоборот, хвалил, а тебя неимоверно хулил.

– А вот заметь, есть у него такая особенность: в глаза человека хвалить, а при его отсутствии ругать последними словами. Мне он и про Якутина высказывался не однажды.

– Ты-то сам, что думаешь о перегоне самолёта?

– По моему мнению, перегонять ты его был не должен, но поскольку сам летел этим рейсом, то я, в общем-то, и не возражаю.

С этого дня Брызгалов стал верить не всему, что говорил ему Зимин, стал больше анализировать и сопоставлять факты.

А вскоре Брызгалову опять пришлось лететь в маленький посёлок, где самолёт при посадке сломал «ногу».

Опора шасси сломалась, но экипаж так удачно закончил пробег без опоры, что при опускании плоскости повредил только закрылок, а на плоскости не порвал даже матерчатую обшивку.

Виктор прилетел с Галичем и с Якутиным.

Вид у самолёта со стороны не страшный, но удручающий. Стойка шасси переломилась пополам, что считалось явлением редким. Остальные элементы шасси выдержали, поэтому крыло осталось целым, но повреждён закрылок, который «проехал» по земле.

Виктор прошёл по аэродрому до первого касания самолёта. Он увидел, что первое касание произошло о камень, которых имелось приличное количество в самом начале полосы. Этот камень оказался размером больше остальных. Его от удара выворотило из земли, и он лежал не на своём привычном месте. От удара о камень стойка не выдержала и переломилась пополам. Дальше след от самолёта виднелся ровный до момента касания закрылка.

Брызгалов подошёл к Галичу.

– Всё ясно, – сказал Галич, – Определяйтесь с запчастями и поедем обратно. Ты в стойке причину не ищи. Экипаж подтверждает, что приземлились на камень. Полетим обратно, больше здесь делать нечего. Определяйся с железом, всё запиши. Экипаж заберём с собой.

– С запчастями тоже всё понятно, – ответил Брызгалов, – Стойку заменим, а закрылка у нас нет и неизвестно, когда он будет.

Комиссия, забрав экипаж и, оставив осиротевший самолёт стоять на площадке, улетела.

Заменить стойку шасси никаких проблем не возникало, а вот закрылка в запасе не имелось. Повреждённый закрылок ремонту не подлежал, поэтому весь вопрос упёрся в поиски нового закрылка, а он не находился.

Якутин подошёл к Брызгалову:

– Виктор Алексеевич, мы с командиром решили, что будем перегонять самолёт без закрылка, не могу я оставить его там. Местные ребятишки растащат по винтику. Надо твоё одобрение, то есть отдела технического контроля и надо подготовить необходимые документы.

– Я такого одобрения дать не могу, поскольку категорически против такого решения. Если снять один закрылок, возникнет на плоскостях разная подъёмная сила. Такие полёты по нашим документам не предусмотрены.

Якутин ничего больше не сказал, но Виктор заметил, что он очень недоволен. Часа через три начальник АТБ подошёл снова, видимо посовещавшись с командиром:

– А мы снимем для симметрии и второй закрылок, тогда подъёмная сила будет с обеих сторон одинаковой.

– Одинаковой, но достаточной ли для взлёта? А я всё равно против этой затеи!

– Хорошо, тогда мы тебя с собой не берём, а полетим сами.

– Я запретить не могу. Вы – начальство, значит, вам виднее.

Брызгалов повернулся и ушёл. Ссориться он не хотел, а разрешить перегон самолёта без закрылка не мог – это противоречило всем правилам.

Бригада вернулась на восстановленном самолёте, которым управлял лично Галич, посадив на место второго пилота Якутина, в тот же день. Отношение же Якутина к Брызгалову резко изменилось.

Победителей, как говорят, не судят. Всё бы ничего, но на другой день всё стало известно в управлении. Якутин ломал голову – откуда стало известно? Они с Галичем решили всё замолчать, так как сами оба являлись нарушителями. Брызгалов хоть и был против перегона, но помимо своего начальника он сообщить не мог. Тогда кто? А сверху обрывали телефон, требовали письменные объяснения. В конце концов, Якутин сказал Главному инженеру прямо:

– Да, мы самолёт перегнали. Он цел и невредим, стоит на стоянке. А, по-Вашему выходит, что мы его должны были бросить, чтобы любой порыв ветра его перевернул и уничтожил. Так что ли? Победителей не судят! А объяснять мне нечего. Самолёт на месте, люди все целы и работают, значит, у нас всё в порядке.

После этого заявления звонки прекратились, Хотя Якутин знал, что Главный инженер, как и Брызгалов, с ним явно не согласен.

А потом выяснилось, что виной всему оказался Репанов, который тоже считался противником перегона. Он сообщил в управление, что самолёт перегоняют без закрылков.

Натянутые отношения Якутина и Репанова стали ещё хуже. Да и Галич стал посматривать в сторону Репанова с явным неодобрением. Формально Андрей Николаевич был прав – он соблюдал требования лётных документов, но он стал действовать через голову своего вышестоящего начальника, а это никогда и нигде не одобрялось.

Вскоре эта история утихла и почти забылась.

И вот настал день, когда Язёв сказал Брызгалову:

– Ты хотел на серьёзную рыбалку, сегодня можем ехать. Говорят, что пошла рыба.

– Я согласен, поехали.

– А инспекторов не боишься?

– Я рыбачу с пяти лет, поэтому на них просто не обращаю внимание. Они занимаются своим делом, а я своим.

– Вечером после работы выезжаем.

– Хорошо, я готов.

Язёв привёз Брызгалова на «яму» – так называли местные рыбаки наиболее глубокие места на реке, где обычно производился заплыв с сеткой. Весь вечер, пока выжидали нужное время и пили чай, Язёв рассказывал ему, как всё происходит, как попадает рыба, как появляются рыбинспекторы и «гоняют» рыбаков. Всё это он объяснял со всеми подробностями и незначительными деталями.

Стало заметно темнеть. В конце июля, хоть лето и перевалило за половину, но ночи ещё не стали совсем тёмными. Куда-то исчезли все тучи, а небо усыпали многочисленные звёзды. Гнус попрятался, предчувствуя ночную прохладу. Только самые смелые и отчаянные, огромных размеров, комары отважились появляться и жалить в уязвимые места.

– Ну, что, поплывём? – спросил Язёв.

– Тебе решать, я тут, можно сказать, гость.

Рыбаки оттолкнулись от берега. Брызгалов сел за вёсла, а Язёв внимательно смотрел на удаляющийся берег. Когда, по его мнению, отплыли достаточно он начал выбрасывать сеть.

– Почему не от самого берега? – спросил Брызгалов.

– Здесь камни, можем зацепиться, поэтому не от самого.

Недлинную сеть Язёв выкидал быстро.

– Сетка длиной всего сорок метров, – пояснил Ефим Ильич.

Держа сеть за длинную верёвку, он сел и стал смотреть на реку. Поплавки немного затонули, их не было видно.

Вдруг он сказал почти шёпотом:

– Есть!