Мыс Конушинская Корга

– Построим избы, пока переночуем в палатках, а потом всё сделаем. Мы будем заниматься промыслом и одновременно строить. Можно к Вам обращаться за помощью? Иногда гвоздь понадобится или ещё что.

– Обращайтесь! Что в наших силах – поможем, только прошу не хулиганить.

– Нет, мы не хулиганы и не разбойники, а рыбаки. У нас дома крепкие нормальные семьи, а наша профессия передаётся из поколения в поколение, соблюдается семейная преемственность. Работаем по установившемуся циклу, строго по расписанию моря и в свои сроки. Из года в год по одному и тому же расписанию. А дисциплина у нас на высоком уровне, без разрешения старших ничего не делается, напрасно не беспокойтесь! Правда, без праздников не обходимся, но это, как у всех.

Макурин даже перевёл дух, выпалив одним махом весь ответ на интересующий вопрос. А потом сказал:

– Ну, мы пока пойдём, доложились, а остальное всё в процессе, чай, будем соседями.

Виктор обратил внимание на обувь Макурина: на ногах обуты резиновые калоши с шерстяными носками, так ходят дома по двору, но это никак не обувь рыбака. Макурин всем своим видом показывал, что находится дома и нынешняя командировка ему нисколько не в тягость.

С началом морского прилива Виктор Алексеевич пошёл к рыбакам. За ним увязались и дети. Ему и в самом деле хотелось посмотреть, как поставлены карбаса, иначе может быть беда, если подует ветер с моря.

Беспокойство Чайкина оказалось напрасным. Все лодки оказались затянуты за максимальную приливную черту или заплёсток, как называют поморы эту морскую метку.

– Потом будем затягивать воротом, его на днях изготовим.

Виктор Алексеевич оглянулся. Возле него стоял высокий худощавый человек, который продолжил:

– Я тут у них за бригадира, Николай, – сказал он и протянул руку, – Войско большое, нужен хозяйский присмотр, а за карбасы не беспокойся, мы люди привычные и с морем знакомы. Вы можете подсказать, как тут и что в ваших владениях. Мы со временем и сами всё увидим, но лучше, если знать все причуды заранее.

Виктор повёл Николая вдоль Большого мыса, рассказывая о всех течениях, отмелях и всех тонкостях судовождения в районе мыса. Прибывшие мужики на них поглядывали, но занимались каждый своим делом, без напоминаний и руководящих указаний. Стучали и топоры, возвещая о начале строительства.

– Ещё Вы мне нужны, как предсказатель погоды. Нам прогнозы очень нужны и жизненно необходимы. Наши судёнышки не могут выходить в море в любую погоду.

– За этим дело не станет. Всё, что о погоде знаю, буду передавать вам и из личного опыта тоже. Мы ведём только наблюдение, а прогнозы поступают из Архангельска, но связь здесь сами знаете какая.

– Хорошо. У нас сейчас два карбаса уйдут выставлять сети, пока только для пропитания. Лов начнём с завтрашнего дня. Теперь, Виктор, расскажи, где тут обитают белухи?

– Этих животных здесь очень много. Селёдку они ловят там, – Виктор указал рукой направление, – В полукилометре от берега огромные отмели, там и гуляют белухи, но не в любую погоду. Они тоже не любят смену погоды и шторма.

– А кто же это любит! Хотя, если рассудить, шторм иногда приносит удачу, если вдребезги не изуродует снасти. Белухи тоже без всякого шторма проделывают огромные дыры в наших снастях. Они повадились ловить селёдку уже пойманную, в сетях, чтобы не утруждаться. Ну, ладно, Виктор, я пойду работать, ещё увидимся.

Они разошлись в разные стороны.

Рабочий режим рыбака-помора шел по строгому графику: в начале года заканчивалась наважья паутина и сразу начинался промысел тюленя, май-июль – лов корюшки, сельди, затем лов семги и белухи, а осенью снова выезд на наважью

путину. И так из года в год. Профессия передавалась от отца к сыну, из

поколения в поколение. Оплата труда рыбаков-поморов всегда зависела только

от конечного результата и распределялась среди работников строго по долям-паям, в зависимости от профессиональных способностей и вложенного труда,

и никогда не вызывала споров и нареканий. Дисциплина стояла на первом месте, авторитет старших для молодежи беспрекословен, он завоевывался большим и тяжелым трудом.

Сегодня рыбаки являлись не только рыбаками, а и плотниками, и поварами, и грузчиками, и ремонтниками. Каждый знал своё дело и чем надо заниматься в этот момент – Виктор Алексеевич это увидел сразу и решил им не мешать и не отвлекать на разговоры. Он ушёл обратно на метеостанцию.

Почти на полной воде в бухту пришёл бот. С него выгрузили какой-то пиломатериал и другой груз. До позднего вечера на Корге шла кажущаяся суматоха, а потом движение прекратилось, люди легли отдыхать.

Рано утром на метеостанцию пришёл посыльный узнать погоду на ближайшие сутки. Чайкин сам лично объяснил, что смены погоды пока не ожидается, но может появиться и несколько усилиться ветер, ближе к обеду. Гонец тут же исчез, убежав доложить бригадиру. Ещё через час несколько карбасов отчалили от берега и удалились в море. На берегу продолжилось строительство. Строились сразу две избы: одна общая, очень вместительная, и другая совсем маленькая – это Сима Макурин решил уединиться и жить отдельно в своём «доме». Дело спорилось быстро, видать, рыбаки не первый раз этим занимались.

После обеда Николай сам пришёл на метеостанцию.

– Виктор Алексеевич, – обратился он, – Завтра мы планируем заняться ловом белухи. Нам надо бы знать погоду на ближайшие два-три дня. Выйдут на лов все карбасы, иначе мы не выполним план и наше пребывание здесь будет бесполезным.

– Точный прогноз я дать не могу, но по всем признакам смены погоды пока не наблюдается. Сейчас лето, в это время года у нас спокойно. Как же вы её будете ловить?

– У нас для этого всё есть. Я уже высмотрел, где у вас этот зверь резвится, думаю, что всё получится. В море выйдем всем своим флотом, а вечером приходите смотреть на улов. Невод у нас длиной всего полтора километра, поэтому грузим его на все суда частями, сшиваем прямо в море. Обратно надо везти не только невод, но и улов, что-то в карбасах, что-то на буксире, но привезти надо всё. Карбасы вместительные, но и людей много, а ещё оснастка, оружие, одним словом, лов весёлый и артельный, каждый знает своё место в общем строю, свои обязанности. Без взаимопонимания и взаимовыручки ничего не получится, особенно, когда начинает меняться погода, дует ветер и играет волна.

Они ещё побеседовали минут пять, и Николай ушёл, заторопился к неоконченным делам.

Начальник метеостанции знал на отлично море, все признаки смены погоды, досконально всё о приливах и отливах, сам умел управляться в море на шлюпке с вёслами и парусом; он знал в ближайшей округе весь животный мир, растения, имел представление о морских запасах; он умел, в конце концов, управлять своим коллективом, но не имел ни малейшего представления о лове белух с помощью огромного парусного флота, снабжённого орудиями лова и одновременно армадой людей. Сам он умел добывать зверя, рыбу, птицу, но, в основном, для своего пропитания, сдавая излишки заготовителям. Метеорологическая станция снабжалась продовольствием один раз в год, как, впрочем, и другие подобные станции, маяки и другие точки на карте. Частично продовольствие добывалось своим трудом, благо в пустынной тундре птицы и зверья хватало. Рыбой полны озёра, а про море и говорить нечего. Одна беда – отсутствовали орудия лова, которые правдами и неправдами приходилось изготавливать самому или что-то добывать через знакомых в деревнях или на морских судах. Куропаток можно в избытке ловить силками из конского волоса. А где взять волос, если в радиусе многих километров нет ни одного коня? И так во всём.

Ныне приехали рыбаки. Виктор Алексеевич уже знал, что кое-чему можно научиться у них, а, если повезёт, разжиться орудиями лова. Он, конечно же, тоже поможет всем, чем сможет.

Штат метеостанции большой и состоит из пяти человек, но трое из этих пяти женщины, а Иван совсем ещё пацан. Получается, что добытчик на станции один начальник. Виктор обзавёлся хорошими знакомыми среди оленеводов, которые время от времени навещали станцию. Они в тундре находились дома, но некоторые проблемы со снабжением у них тоже имелись. Оленеводы запасались оптом в магазинах, когда находились от них недалеко, или на таких точках, как эта метеостанция, где имелся годовой запас муки, сахара, масла. Существовал установленный временем бартер – мешок муки на тушу оленя. Все оставались довольны и при своих интересах. Этот порядок заведён издавна, никто не хотел его менять.

Илья Лаптандер из ближайшего к станции чума вообще был частым гостем у них дома. Его чум располагался всего в десятке километров, поэтому он заезжал и по делу, и без дела. Его оленья упряжка сама знала дорогу, не раз бороздившая еру по одному и тому же маршруту. Нарты легко скользили по низкорослому кустарнику без существенного сопротивления полозьям. Илья брал с собой жену Акулину. Они заходили без стука к Чайкиным и располагались у входа прямо на полу, ожидая, когда хозяин освободится. Упряжка стояла тоже у входа, только с наружной стороны. Гостившие собаки располагались возле упряжки, но к местному Тузику не подходили – как-никак, а он здесь хозяин. Дети к упряжке тоже не подходили, остерегаясь гостивших собак, которые лениво, но зорко за ними наблюдали. А потом следовало в доме долгое чаепитие за самоваром, если не находилось ничего другого. Бывало, что и находилось: время от времени созревала огромная бутыль с брагой. Тогда угощение гостей затягивалось, пока не покажется дно у бутыли.

– Илья, Ильяван, нать емдать, – увещевала Акулина, пытаясь привести в чувство мужа, который, устроившись у порога отдыхать, никак в чувство не приходил.

Заканчивалось всё тем, что Илью общими усилиями грузили на нарты и упряжка отчаливала к себе домой в чум под руководством Акулины.

Другие сотрудники станции, если их не приглашали к Чайкиным, стояли по очереди на вахте и занимались своими делами.

Ранним утром на Корге кипела работа: весь дружный коллектив рыбаков стягивал в воду суда и занимался погрузкой снастей и припасов. Выход в море рассчитывали так, чтобы морское течение служило хорошим помощником, особенно при возвращении, когда необходимо буксировать улов.

Невод начинали выставлять полукругом в километре от берега на пути миграции белух. Все части невода сшивались одновременно, образовывая огромный котёл. Даже издалека слышался невообразимый гвалт голосов, крики. После установки невода организовывалось круглосуточное дежурство в ожидании захода зверя в устье и, когда такое всё же случалось, вход быстро перекрывался. В этот раз зверя долго ждать не пришлось. Белухи шли над отмелью своим обычным маршрутом, не ожидая каких-либо препятствий на своём пути. Обычную сеть они за препятствие не считали, проделывая в ней огромные дыры и хватая на ходу селёдку. Невод из крепких верёвок оказался им не по силам. Они зашли внутрь, но упёрлись в стенку, которую никак не преодолеть. Пока они крутились внутри, ища выход, «ворота» захлопнулись и началось невообразимое представление. Зверь искал выход, а люди в это время в азарте его отстреливали из карабинов, брали на гарпун. В многоголосом шуме со стороны не понять, что происходило, но, тем не менее, суеты никакой не возникало. Все убитые туши зверя в конечном итоге прочно пришвартованы к карбасам, невод расшит и погружен, команда расселась по своим рабочим местам и карбасы медленно на вёсельном ходу стали продвигаться к берегу. Морской прилив охотно в этом людям помогал, оставалось только выдерживать направление, чтобы причалить к берегу в нужном месте.

Сима Макурин объявил:

– Я насчитал семьдесят три туши. Улов у нас удачный, но и работы не убавилось, а прибавилось. Грустно, но к работе нам не привыкать. Заработок у нас уже есть. Не зря нас прозвали «белушниками».

С ним соглашались, но в разговор особо не вступали. Команда карбаса налегала на вёсла, понимая, что львиная часть работы впереди, хватит на всю ночь и ещё останется.

Оказалось, что на берегу промысловиков ждут. Пришёл весь коллектив метеостанции, кроме Елизаветы, которая выполняла трудовую вахту. Даже дети бегали по берегу и резвились в ожидании рыбаков. Огромное количество белух вблизи оказалось невиданным зрелищем. Промысловики продолжали трудиться, вытаскивая промысловые суда за линию прибоя. А затем часть людей переключилась на белух, а часть отправилась готовить праздничный по случаю улова ужин. Разделка туш белух процесс долгий и трудоёмкий, поэтому зрители стали уходить обратно на станцию. Первыми пошли обратно женщины, хотя Сима Макурин настойчиво просил их остаться на ужин и предлагал свои услуги поиграть на балалайке.

– Поиграешь, когда у тебя будет свой дом, – сказала ему метеонаблюдатель Венера. Я девушка незамужняя, могу послушать балалайку. В женихи ты не годишься, а какой из тебя музыкант, пока не знаю.

– Как это я не гожусь в женихи! – возмутился Сима.

– Ты жених у своей жены, а мы девушки строгие и чужих женихов отваживаем. Так и знай!

– Ну, ты наверно и вредная! – искренне сказал Сима, даже не попрощавшись.

Затем ушёл Иван. А Виктор Алексеевич долго разговаривал с Николаем, но вскоре и он пошёл обратно, дети потянулись за отцом, не решаясь оставаться среди незнакомых людей, хотя смотреть на белух оказалось очень увлекательным развлечением для их однообразной жизни.

Николай назначил на разделку животных опытных людей, не забыв выделить им время на сон и отдых, а все остальные после отдыха занялись опять строительством и хозяйственными делами.